Моя цель — звезды - Бестер Альфред - Страница 28

— Этого им на сегодня должно быть достаточно, — пробормотал он и переместился в гардеробную. Постоял перед зеркалом, сделал глубокий вдох и задержал дыхание, внимательно следя за своим лицом. По прошествии минуты ничего не изменилось. Он продолжал задерживать дыхание, жестко, с железным спокойствием контролируя пульс, мышечный тонус и нервы. Через две минуты двадцать секунд появились кроваво-красные стигматы. Фойл выдохнул. Маска тигра пропала.

— Лучше, — пробормотал он. — Гораздо лучше. Старый факир был прав. Йога — вот ключ. Контроль. Сердцебиение и дыхание. Тонус кишечника и чистота ума.

Он разделся и осмотрел себя. Он был в превосходной форме, но кожа все еще являла взору тонюсенькие серебристые шрамики, причудливой сеткой оплетшие все тело от шеи до щиколоток. Казалось, что кто-то выгравировал на коже Фойла рельефную карту его нервных путей. То были еще не изгладившиеся следы операции.

Операция обошлась Фойлу в четыреста тысяч долларов[23], которыми он подкупил главного хирурга марсианской бригады коммандос. Он превратил себя в невероятную боевую машину. Каждый нервный узел подвергли тщательной переделке, внедрили в мышцы и кости микроскопические транзисторы и механотрансформеры, укрепили позвоночник платиновой нитью. К ее окончанию, видному у копчика, Фойл приложил элемент питания размером с горошину и включил его. По телу пронеслась внутренняя электронная вибрация. Ощущение было механическое.

Я больше машина, чем человек, подумалось ему.

Он оделся, сменив экстравагантный прикид Формайла с Цереры на безликое черное одеяние, подходившее для боя.

Он джонтировал в квартиру Робин Уэнсбери, туда, где посреди висконсинских сосен одиноко стояло многоэтажное жилое здание. Именно за этим он и притащил в Грин-Бэй свой Четырехмильный цирк.

Он оказался во мраке и пустоте и почти сразу, потеряв равновесие, полетел куда-то вниз.

Неверные координаты джонта? — пронеслось в мозгу. Куда меня занесло?

Его основательно шибануло открепившимся концом строительной балки, и он приземлился на шаткий пол, влетев ногами прямо в гниющие останки.

Фойла передернуло. Он с силой нажал языком на правый верхний первый моляр. Операция, превратившая половину его тела в электронную машину, снабдила его миниатюрным пультом управления этой машиной, и находился пульт в зубах. Фойл прижал языком зуб, и периферические клетки сетчатки, возбудившись, стали излучать мягкий свет. Он поглядел вниз, нацелив два светоносных лучика на труп. Труп принадлежал, кажется, мужчине и валялся прямо посреди квартиры Робин Уэнсбери. Он почти полностью разложился. Фойл поднял глаза и увидел десятифутовую дыру в полу главной жилой комнаты Робин. Все здание провоняло дымом, жратвой и гнилью.

— Шакалы, — медленно сказал Фойл в пространство. — Сюда заявились шакалы. Что тут стряслось?

Век джонта выкристаллизовал новый общественный класс разбойников, сквоттеров и мародеров. Они перемещались по планете под покровом ночи с востока на запад, всегда во мраке, всегда в поисках добычи, неся мор и погибель. Стоило какому-то дому развалиться при землетрясении, как следующей ночью они оказывались там. Если дом выгорал или защитные системы какой-то лавки разрушало случайным замыканием, они тоже являлись туда и обносили подчистую.

Они называли себя джек-джонтерами. Шакалами[24].

Фойл взобрался по полуразрушенной лестнице уровнем выше. Там джек-джонтеры разбили лагерь. На костре жарилась целая туша, и дым вздымался в небеса через дыру в крыше. Дюжина мужчин и тройка женщин грелись у огня. Вид у них был зверский и опасный. Они что-то напевали себе под носы на ритмичном шакальем сленге. Одеты были в то, что наворовали, и пили выжатый картофельный сок из бокалов для шампанского.

Появлению Фойла — огромного человека в черном со светящимися глазами — они ужаснулись. Он спокойно, уверенно, расшвыривая мусор, прошел через толпу к бывшему входу в квартиру Робин Уэнсбери. Железный самоконтроль обострил его чувства.

Если они ее убили, подумал Фойл, мне кранты. Я же собирался ее использовать. Если она мертва…

Квартиру Робин разгромили и обнесли, как и все остальные в этом доме. Главная комната, как и заметил Фойл снизу, была разгромлена, и в центре ее в полу зияло овальное отверстие с иззубренными краями. Фойл обыскал квартиру в поисках трупа хозяйки. В спальне обнаружились двое мужчин и женщина: они валялись на кровати. Мужчины чертыхнулись. Женщина взвизгнула. Ее партнеры пошли на Фойла. Тот отступил на шаг и прижал языком верхние резцы. Заработали нейронные цепи. Все чувства и ощущения его организма пятикратно ускорились.

Внешний мир он теперь воспринимал записанным на пленку и прокрученным в замедленном повторе. Звуки превратились в низкое рычание. Цветовая гамма покраснела. Двое нападавших, казалось, мечтательно парили в воздухе перед Фойлом, будто их внезапно сковала дрема. С точки же зрения нападавших и остального мира, это сам Фойл стал размытым вихрем. Он отступил-скользнул в сторону, обошел нападавших, поднял одного из них за шкирку и вышвырнул в зиявшее посреди соседней комнаты кратерообразное отверстие. Второй шакал улетел вслед за первым долей секунды позже. Фойлу, в его ускоренном восприятии, казалось, что те плывут к дыре очень медленно, все еще согнутые в примитивной боевой стойке, выставив кулаки и оскалив рты, откуда неслось низкое тяжелое фырчание.

Фойл склонился над женщиной, которая в панике прикрывалась какими-то лохмотьями.

— Здблтл? — вопросил размытый вихрь.

Женщина завизжала.

Фойл снова нажал языком на передние резцы, и ускорение прекратилось. Пленка внешнего мира вместо замедленного повтора закрутилась с нормальной скоростью. Цвета и звуки вернулись в обычные области спектра. Парочка шакалов улетела в дыру, исчезла в ней и грянулась на нижнем этаже.

— Здесь было тело? — повторил Фойл разборчиво. — Тело молодой негритянки?

Женщина не отвечала.

Он поднял ее за волосы, тряхнул напоследок и вышвырнул следом за шакалами.

Тут поиски Робин пришлось прервать: из вестибюля здания повалила целая толпа ночных мародеров. У них были факелы и переделанное из домашних инструментов оружие. Впрочем, джек-джонтерам далеко было до профессиональных киллеров: они умели только загонять и убивать беззащитную перепуганную добычу.

— Не трогайте меня, — вежливо сказал Фойл, продолжая шарить в шкафах и переворачивать растерзанную мебель.

Шакалы приближались. Их направлял какой-то бандюк в норковой шубе и треуголке. Снизу доносились подбадривающие проклятия. Человек в треуголке швырнул в Фойла факел. Того обожгло. Фойл снова ускорился. Джек-джонтеры застыли живыми статуями. Фойл подобрал с пола полуразломанный стул и по очереди стукнул им шакалов. Те остались стоять. Человека в норковой шубе и треуголке Фойл повалил на пол и опустился коленями ему на грудь. Затем отключил ускорение.

Внешний мир снова возвратился к жизни. Шакалы попадали, где стояли, побросав оружие. Человек в норковой шубе и треуголке захрипел.

— Тут было тело? — спросил его Фойл. — Негритянка. Очень высокая. Очень красивая.

Человек извивался, пытаясь выцарапать Фойлу глаза.

— Вы присматриваете за трупами, — сказал Фойл спокойно. — Некоторые твои шакалы предпочитают мертвых девушек живым. Вы нашли здесь ее тело?

Не получив внятного ответа, он поднял факел и поджег им норковую шубу. Потом отпустил джек-джонтера и принялся с отвлеченным интересом наблюдать за его действиями. Вожак шакалов взвыл, завертелся колесом, споткнулся на краю кратера и провалился во тьму, подсвечивая ее своим горящим телом.

— Эй, — негромко позвал Фойл. — Тут было тело?

Ответа не было. Он покачал головой.

— Грязная работка, — пробормотал он. — Пора бы мне научиться выбивать инфу. Дагенхэм мог бы меня кое-чему научить.

Он выключил электронные системы тела и джонтировал.

Объявился он в Грин-Бэй. От его подгоревших волос и опаленной кожи так воняло, что волей-неволей пришлось заглянуть в ближайший магазин Престейна, где продавались драгоценности, духи, косметика, ионные освежители и суррогаты. Оказалось, что местный мистер Престо уже прослышал о появлении Четырехмильного цирка и не замедлил приветствовать важного гостя. Фойл мигом сбросил с себя хищную целеустремленность и снова стал буффоном с Цереры по имени Джеффри Формайл. Он вытанцовывал и кривлялся перед зеркалом, купил флакон Euge No. 1 по сто долларов[25] за унцию общей вместимостью двенадцать унций, обрызгал себя так, что дышать стало невозможно, и, к восхищению мистера Престо, швырнул собравшимся на улице зевакам опустевший флакон.