Месть (СИ) - Мальцева Виктория Валентиновна - Страница 25

- Не тебе об этом судить.

- Это уж точно.

- И всё же, ты не мог меня узнать, скажи правду! – требую я.

- Правда в том, Соня, что тебя выдал твой взгляд. Такой я видел только у одного человека – у Сони Ивлевой, моей одноклассницы, которой пришлось пережить многое, - голос его обрывается, по щеке бодро ползёт первая капля его сожалений, он делает усилие и завершает фразу, - в том числе и по моей вине.

Выдыхает.

Мальчишеский рот его искажает кривая невыразимой боли, он поворачивает голову и долго смотрит в сторону окна, нервно сглатывая, пытаясь успокоиться.

Помнит ли он ЭПИЗОД? Скорее всего, нет: таким, как он, не свойственно перегружать память своими «подвигами».

- И правда в том, Соня, что я хотел извиниться перед тобой, но не смог. Слаб духом… Был. Совершил подонский поступок, а попросить прощения - смелости так и не набрался. Всё никак не мог подойти, боялся тебя, боялся, что другие это услышат, и станут меня травить также, как тебя… Боялся, что эти выродки сочтут извинение слабостью. Я впервые в жизни и единственный раз поднял руку на девочку. Если бы мать узнала об этом, я перестал бы для неё существовать.

Спустя время он продолжил:

- Потом было лето, отравленное моими угрызениями совести. Я решил для себя, что 1-го сентября, будь что будет, но я подойду и извинюсь, только чтобы избавиться от этого груза. Я жил всё лето одной этой мыслью, мне нужно было отмыться от этого поступка, я считал себя ничтожеством. Но ты не пришла 1 сентября – тебя перевели в престижный лицей, где собственно и было твоё место.

- Верится с трудом в твоё стремление извиниться, но исправить что-либо вряд ли было возможно. В школу я перевелась сама, слава Богу, хватило ума понять, что в вашем гадюшнике мне не выжить.

Молчание.

- К тому же, когда мы встретились спустя время в центре, у вас с Векшиным оказалась феноменальная память на клички и эпитеты, которыми вы меня так щедро потчевали в школе. Не ожидала такой чести!

- Уверена, что я произнёс хоть слово?

Не уверена, давно это было, и, по правде сказать, я не воспринимала этих двух отморозков по отдельности, для меня это был сгусток негатива, от которого необходимо было срочно сбежать. Но не в моём это характере: твердолобая и упёртая, я спокойно прошествовала им навстречу, следуя своему пути и гордо подняв голову. Я знала, что они закидают меня оскорблениями и гнилыми шуточками, но к тому моменту жизни научилась принимать удары. Впоследствии оказалось, что для моей психики «пережить» - вариант куда более приемлемый нежели «унизиться». Повернуть в другую сторону, зная, что они уже заметили меня, означало бы показать свою слабость и уязвимость, то есть унизиться. Пару раз я делала это и потом долго не могла избавиться от уничтожающего внутреннего яда презрения к самой себе. Двух раз мне хватило, чтобы понять, что подобный стиль поведения противоречит моей сущности, а значит, приводит к саморазрушению. А ещё позже я осознала, что не только могу держать удар, более того, я пришла в этот мир именно за этим: испытывать судьбу, принимать её плевки и удары, но всякий раз вновь подниматься, гордо задрав голову и смело глядя ей в лицо, презрительно скалиться в ответ.

- Не важно. Вы оба ржали как кони. Этого достаточно.

Он снова опустил голову. Принимай! Всё твоё: твои поступки, твои действия, твои подвиги, твои активы.

Помните фильм «Чучело»? Так это ж я… С 6-го по 8 класс. Меня травили, жёстко, доводили до белого каления, унижали, оскорбляли и даже били, но били, правда, только девчонки. Пацаны руку не поднимали никогда, обидеть могли, словом ударить, но не рукой. Травили меня все и сообща. Каждый утренний приход в школу был для меня пыткой - каждое утро мне было приготовлено очередное испытание унижением, болью душевной и физической. Максим играл в этом не то что не последнюю, но скорее, даже одну из главных ролей. Хуже всего был его смех.

В начальной школе наш класс был как все классы не лучше и не хуже. К пятому больше половины детей разъехались, кто в другую страну, кто в соседний район, кто в школу получше. На их места пришли не совсем благополучные дети… Наша школа, как оказалось позднее, постепенно превратилась в отстойник для неуправляемых: безбашенные, оторванные от реальности, поголовно курящие и не только табак, активно ведущие половую жизнь. Ситуация складывалась таким образом, что все эти «особые» ученики попадали именно в наш класс, так как в других, параллельных, классные руководители спорили с начальством, оберегая моральный облик своих подопечных, а в нашем классе никакого руководителя часто вообще не было, кто-то временно выполнял его роль… И вот в 6-м классе нашим постоянным классным руководителем становится молодой учитель с сальной улыбочкой - Евгений Дмитриевич, преподаватель природоведения и географ… Старостой я была всегда, начиная с 5 класса, таскала журнал, заполняла его, поздравляла именинников с Днём Рождения – всё по собственной инициативе. И вот в конце 6-го класса Евгений Дмитриевич, любитель женского внимания, регулярно тискающий лаборанток в подсобке, придумал поднять успеваемость в нашем безбашенном классе следующим оригинальным способом: каждую пятницу все текущие оценки необходимо было выставлять в дневники и по всем предметам. Но так как сам он слишком занят для этих целей, ответственная миссия будет поручена старосте, Соне Ивлевой. Моя детская душа не почуяла подвоха, а мозг не сработал как надо, ведь я, честно признаться, была не слишком высокого мнения об одноклассниках и не стремилась с ними общаться. Книги были моей гаванью, книги и ещё раз книги: научная фантастика, приключения, классика.

Все двойки регулярно по пятницам перекочёвывали из журнала в дневники и написаны они были моей рукой…

С этого началось моё падение: сначала только девочки, а за ними подключились и мальчики. Вначале просто стёб, потом оскорбления, со временем дело дошло и до кулаков. Я защищалась, стала заниматься физкультурой дома. Маме жаловаться не могла, она у меня специфический человек… От неё ушёл мой отец когда-то, а претенденты на его место не желали мириться с моим существованием на их жилплощади, так мы и жили вдвоём с матерью в комнате в общаге. Неустроенная личная жизнь со временем привела мою мать к чувству по отношению ко мне, похожему на ненависть. Возможно, она и не желала этого, но нищета и одиночество проели её душу плесенью. Её раздражало даже то, что я училась на отлично, мои грамоты буквально выбешивали её, а чтение книг она вообще запрещала, так что мне приходилось читать в парках или в ненавистной школе в библиотеке.

Это случилось 8 марта. Девчонки в нашем классе нарядились в цветные лосины, начесали чёлки, надушились и сделали друг другу боевой раскрас яркими тенями. Я была верна себе – скромная, тихая, аккуратно причёсанная и просто одетая отличница. Снаружи всё как обычно, кроме парочки синяков на запястьях, и нескольких, старательно замазанных маминой пудрой пятен на шее…

Самые смелые и яркие мальчишки нашего класса собрались у входа в кабинет. В руках у них были цветы: красные розы. Каждая входящая девчонка получала по одной, а к цветку прилагался поцелуй в щёку от Максима, звезды нашего класса, и поздравительная речь.

Максим нравился всем: высокий, красивый, смелый. Лидер. Спортсмен. Сын предпринимателя: у него было всё, и дорогие шмотки, и игральные карты с эротическими рисунками, и заморская жвачка. Нравился ли мне Максим? Нет! Однажды в начальной школе я, в компании других одноклассников, совершенно случайно попала к нему домой, в то время его отец был не бизнесменом, а дальнобойщиком, и я впервые для себя открыла обнажённых грудастых моделей, кои в неограниченном количестве красовались на облупившихся стенах старой хрущёвской квартиры. Воспитанная мамой в строгости, набожности и целомудрии, я подумала: фууууу!!!!

Мне нравился другой мальчик, отличник Серёжа Вигант. В третьем классе он подарил мне на День Рождения самые настоящее духи «Красная Москва». Счастливее меня не было существа во Вселенной, он покорил моё сердце навсегда… Ну не совсем навсегда, но почти на все школьные годы. Я была влюблена по уши в Серёжу и уверена, что Серёжа любит меня. Но на самом деле, конечно же, просто являлась его соседкой по парте, а его мама, женщина еврейского воспитания, растила в сыне мужчину, научая его, как следует относиться к женщинам и как правильно вести себя, как оказывать знаки внимания, как быть галантным и воспитанным. Сейчас Серёжа живёт в Израиле, у него не очень красивая, но, судя по фото в Одноклассниках, очень счастливая жена. Будь счастлив, Серёжа, пусть всё у тебя будет хорошо!