В поле зрения (СИ) - Айдарин Николай - Страница 4

Я посмотрел через плечо назад, на бело-синий автомобиль, на котором только что включили сирену.

— Как бы они стрелять в нас не начали… — пробормотал я.

Глава 2

Старенький автомобиль жалобно взвизгнул, останавливаясь на обочине возле нужного нам дома. Патрульная машина притормозила прямо за нами, и из неё тут же выскочил подтянутый, высокий полицейский, торопливо направившись к нам.

Я изрядно нервничал. Мне, конечно, ничего не будет, поскольку я только лишь пассажир, а вот Семёну… Мы по пути сюда нарушили с десятка два правил, дважды создавали аварийную ситуацию, пусть и без жертв и даже каких-либо повреждений транспорта, кроме стёртой из-за торможения резины, но нам просто повезло. Вдобавок, мы не остановились ни на первое, ни на второе требование, что так же выставляло нас далеко не в лучшем свете.

Но Семён, не став ждать, пока к нам подбежит тот полицейский, невозмутимо вышел из машины первым, бросив при этом мне по пути:

— Вылезай, Дмитрий мог слышать сирену. Я здесь разберусь.

Я неуверенно кивнул и тоже вышел из машины.

Когда Семён открыл дверь, бегущий полицейский, увидев это, схватился за пистолет и, пригнувшись, сделал манёвр вправо, под прикрытие нашей машины. Затем, когда уже я выходил, его напарник среагировал как положено — открыл дверь и, присев, выглянул из-за неё, целясь в мою сторону из своего оружия.

— Живо на землю! — крикнул первый полицейский, спрятавшись за нашим багажником. — Серёга! Вызывай подмогу!

Мы с Семёном подняли вверх руки. Я не решался идти к дому, поскольку рисковал быть расстрелянным. Судя по всему, по-быстрому не получится.

Полицейский осторожно выглянул и тут же спрятался обратно.

— На землю я сказал!

— Тише, мужики, — как можно мягче проговорил мой напарник. — Мы свои, не стреляйте!

— Хрена лысого! Серёга, что с подкреплением?

— Я сейчас кину документы, хорошо? — спросил Семён.

Полицейский снова выглянул и хорошенько прицелился в него.

— Давай! Но если дёрнешься — ты и твой друг — трупы!

Чего они такие злые? Схватились сразу за пистолеты, вызывают подкрепление, грозятся застрелить. Конечно, наши действия со стороны выглядят не слишком адекватно, но, всё же, я бы не стал из-за этого тыкать пушкой в каждого нарушителя, грозясь проделать в нем пару дополнительных дырок.

Семён плавно опустил правую руку, расстегнул куртку и, отвернув левой рукой ворот, достал удостоверение, одновременно громко комментируя полицейскому свои действия, чтобы тот его ненароком не застрелил, расценив его действия как излишне подозрительные. Кинул их, точно попав по багажнику — те глухо плюхнулись на металл, проскользили пару сантиметров и свалились вниз, стерев по пути немного грязи с машины.

— Дружбан тоже! — велел мне полицейский, переводя пистолет на меня.

Сложно описать, что я почувствовал в этот момент. Раньше в меня никогда не целились, разве что на учениях, но тут совершенно другая обстановка, тут все реально и отнюдь не спланировано, произойти может все что угодно. Полицейский явно сильно напряжён, боится даже моргнуть, глядя на меня. И если сейчас пролетит над ним какой-нибудь голубь или ворона, решив облегчиться прямо в воздухе, то мне уже надо будет готовить деревянный ящик и место на городском кладбище. Хотя, я бы предпочёл, чтобы меня кремировали, но мёртвому это будет без разницы.

О чем я должен сейчас думать? Когда на меня направлен пистолет? Какие должны быть при этом мысли? В дешёвой литературе и плохом кино главный герой в такие моменты вспоминает всю прожитую жизнь, что он сделал или не сделал, что хотел получить и не смог, все неудачи и провальные попытки, достигнутые успехи, удачные случаи. Словом, самые яркие моменты жизни. Но у меня при этом в голове лишь вертится смешная картинка, как голубь сверху прямо в полете срёт на этого проклятого полицейского. Пока я так же демонстративно медленно доставал своё удостоверение и значок, эта картина раз за разом снова и снова всплывала у меня в голове, гоня прочь все остальные мысли, с каждым разом становясь все более и более смешной. Под конец я еле сдерживался, чтобы не засмеяться и не быть тут же застреленным.

Наверное, это нервы.

Полицейский, получив и моё удостоверение тоже, скрылся из виду. Мы с Семёном все так же стояли, подняв вверх руки и стараясь почти не шевелиться. Секунды тянулись нескончаемой чередой, Дмитрий, поди, уже на пути в Африку, а я тут бесцельно стою, ожидая, пока этот качок не прочтёт наши удостоверения.

— Серёга! — спустя некоторое время выкрикнул полицейский своему напарнику, по-прежнему прятавшегося за дверью патрульного автомобиля. — Серёга, отбой! Это свои, все в порядке!

Я расслабился и облегчённо выдохнул. Наконец-то, не прошло и полугода!

Полицейский выпрямился, отряхнулся и подошёл ко мне, протягивая документы.

— Извиняюсь, коллега! — он отдал мне честь. — Таков порядок, ничего личного. По возможности, оставайтесь рядом, пока мы будем разбираться с вашим другом.

— Я… — я замешкался, поскольку мне надо было срочно идти, но при этом я не хотел бросать Семёна в беде, и я не знал, что мне делать.

Долг звал меня к этой уже старенькой, но, всё же, пока ещё престижной четырёхэтажке, куда из отеля направился Дмитрий, но при этом совесть не позволяла сделать ни шага в сторону от Семёна. Он сейчас довольно сильно рисковал — насколько я знаю, разбирательство может закончиться для него не лучшим образом, дело даже может дойти до ареста. Вдобавок, Семёну сейчас было очень тяжело, он действовал, в отличие от обычного, слишком импульсивно, резко, необдуманно, следуя на поводу далеко не лучших в данный момент эмоций. Его нельзя было сейчас оставлять одного. Помимо коллег по работе я не знал, есть ли у него ещё какие друзья. Черт, да я даже ничего о его семье не знаю, тем более о том таинственном происшествии с его сыном, я не знаю, как мне реагировать на него, как помочь и поддержать. Возможно, мне действительно стоит прочесть его мысли, понять, что он чувствует и чего хочет в данный момент. Но потом я ещё довольно долго не смогу залезать никому в мозги, а кто знает, что произойдёт через час, два, три?

Полицейский тем временем подошёл к Семёну и, протянув ему его удостоверение, сказал:

— Прошу прощения, коллега, я не мог знать, что вы — следователи…

— И Вы должны были убедиться в том, что мы не представляем опасности, — бросил ему Семён.

Вышло это грубовато, по-хамски, полицейский нахмурился.

— Однако, — продолжил он, — это не даёт Вам права нарушать ПДД и подвергать гражданские лица такой опасности, которую создали Вы своим неправомерным поведением. Вы даже не включили сирену!

Вот дерьмо, сирена! Как я про неё забыл? Ладно Семён, но я? Что мне помешало? Вот дурья башка…

— Вы нарушили пункты ше… — полицейский достал наручники.

— Я и так знаю, что я нарушил, — пробормотал Семён. — Давай уже свои браслеты, надевай…

— Вы подлежите немедленному аресту, данный случай подлежит разбирательству перед комиссией. Пройдёмте в машину.

Он развернул потрясённого Семёна к себе спиной, свёл ему руки вместе возле поясницы и надел блестящие при свете солнца наручники. После этого он повёл моего напарника за собой к патрульной машине. По пути он повернулся ко мне:

— Вы так же будете участвовать в процедуре разбирательства, об этом Вас уведомят дополнительно.

— Как свидетель? — спросил я.

— Как свидетель. Вызвать эвакуатор?

— В смысле?

— Для машины?

— А, не, не надо. У меня есть доверенность.

— Осторожно, не ударьтесь головой, — это он уже не мне, а Семёну, усаживая его на заднее сидение патрульной машины.

Семён немного задержался, повернувшись ко мне. Полицейский сначала подумал, что тот сопротивляется, и стал давить сильнее, но вовремя заметил, что это ни к чему.

— Не волнуйся, парень, — крикнул мне Семён.

Голос его был мрачнее тучи, глуховатый, тяжёлый, немного уставший.