Деус Вульт! - Дагген Альфред - Страница 52

— Им надо было сделать это сразу. Тогда мы не смогли бы спуститься с моста. Похоже, они думают, что в любой момент могут окружить нас, но если левое крыло вступит в битву, мы развернемся от холмов до берега реки и они смогут атаковать нас только в лоб. Не скажете, сир, что за нация обходит нас сзади? Похоже, сейчас все зависит от них!

Рожер не знал и обернулся через плечо. К ним приближался большой отряд, и одно из развевавшихся над ним знамен было знаменем папского легата.

— Не знаю, кто эти люди, — сказал он. — Кажется, они подчиняются епископу Пюискому; значит, среди них должны быть прованцы. Да, вижу! Они проходят мимо фламандцев, и те становятся на колени; должно быть, на древко насажено Священное Копье. Что ж, сегодня нам не обойтись без его помощи. Оно приведет нас к победе, если мы сделаем невозможное. Когда его будут проносить мимо нас, надо будет преклонить колени!

Юноша забыл о своих сомнениях, и его затопила волна любви к гонимой и угнетаемой церкви Христовой; он воочию увидел, как она сражается, спасая его маленькую родину, называемую Западной Европой, от опустошения маврами и литовцами, и в нем вспыхнуло желание броситься на неверных, осквернивших Гроб Господень. Когда легат проходил мимо, Рожер опустился на колени, потом вскочил и присоединился к могучему кличу «Deus vult!», несшемуся над цепью. Он взмахнул мечом, набрал в грудь побольше воздуха и вновь закричал во все горло. Казалось, слабость отступила: ноги больше не болели, утихли схватки в пустом желудке и даже ломота в плече отпустила. Казалось, вся усталая и голодная армия преисполнилась чудесной отваги и жажды битвы. Как и многие другие, Рожер повернулся спиной к врагу, следя за тем, встанут ли в строй люди епископа. Он видел, что все конные рыцари на левом фланге стянулись в кулак и с громкой молитвой бросились на турок, что стояли у подножия холмов. Неверные сделали слабую попытку встретить эту атаку в мечи, но тут же отступили, стреляя назад, с разворота. А затем легатская пехота заняла свое место в цепи, сделав это куда четче, чем ожидал Рожер, и христианская армия, обезопасив свой фланг, заполнила всю равнину от берега до цепи гор. Большой отряд турок оказался отрезанным от главных сил и остался в тылу у пилигримов, но их отогнали итальянские норманны, стоявшие во второй линии обороны. У графа Тарентского благодаря Танкреду, захватившему немало турецких лошадей в своих северных владениях, осталось больше конных рыцарей, чем у прочих военачальников, и он легко справился с этой угрозой.

Солнце стояло высоко, но утренний воздух был еще прохладен и свеж, когда трубачи герцога протрубили наконец генеральную атаку. Вся длинная шеренга, развернувшаяся на две с лишним мили, двинулась вперед, снова вскричав: «Deus vult!» Огромная масса необученных людей не могла идеально держать строй, и Рожер видел, как с обеих сторон воины то вырывались вперед, то снова выравнивались, как неуклонно и неизбежно утрачивались правильные интервалы между отрядами, из-за чего фронт атаки то расширялся, то сужался… Да ему и самому не удавалось шагать прямо вперед. Но всеми владело воодушевление, все ощущали незримое присутствие сопровождавшего их Священного Копья, все надеялись взять хорошую добычу в раскинувшемся перед ними турецком лагере, и сплошная стена пехотинцев, над которой словно башни возвышались группы конных рыцарей, неудержимо шла вперед.

Подойдя к врагу на расстояние полета стрелы, пехотинцы разрядили арбалеты, но не остановились, чтобы перезарядить их, а продолжали двигаться вперед, навстречу туче турецких стрел. Рожер поднял щит, опустил голову и, спотыкаясь о неровную почву, ринулся вперед со всей скоростью, с какой только мог двигаться под тяжестью доспехов. Не защищенные латами пехотинцы могли двигаться быстрее, но не лезли вперед, подчиняясь естественному желанию уступить тяжеловооруженным рыцарям право первыми схватиться с врагом, а потому все войско достигло турецкого авангарда в удивительно четком строю. Он заметил грузного турка, увешанного овечьими шкурами. Пригнувшись к лошадиной шее, тот накладывал стрелу на тетиву. Надо было опередить его, иначе стрела попала бы юноше прямо в лицо. Рожер занес меч, но неверный коленями заставил коня повернуться и стремглав ускакал, оглядываясь и грозя пилигримам луком. В последнюю минуту вся турецкая передовая линия отступила и вышла из-под удара, избегая столкновения с пехотой!

Пилигримы пришли в экстаз: враг бежал перед Священным Копьем, не ожидая, пока на него обрушатся ответные удары мечей; впервые в жизни пешие атаковали конных; должно быть, все небесное воинство сражается на их стороне. Поднялся крик, что войско ведут святой Георгий и святой Дмитрий, скачущие по небу на белых конях. Казалось, облака, гонимые западным ветром, зовут их вперед. Рожеру почудилось, будто край одного из облаков и вправду напоминает всадника в белых одеждах…

Они шли вперед, пока не достигли турецкого лагеря. Здесь неверные сплотились снова, намереваясь защищать палатки, которые были их домами. Христиане остановились, и арбалетчики смогли перезарядить оружие. Рожер жадно хватал воздух ртом и размышлял, что же ему делать с ножнами, которые уже до крови ободрали ему левую лодыжку, а в решающий момент могли и вовсе подсечь под коленки. Но бросить их было нельзя. Других нигде не найти — у турок мечи кривые. Вот и пришлось ему с досадой отказаться от этой мысли. Юноша оперся на воткнутый в землю щит и склонился над ним, ожидая, когда придет второе дыхание. Передышка была недолгой. Скоро вновь затрубили фанфары, и конные рыцари крикнули пешим, чтобы те либо наступали, либо убрались с дороги, и вся шеренга быстро, почти бегом двинулась вперед. Навстречу им из лагеря неверных высыпала толпа слуг и мальчишек, на чье попечение всадники оставляют лошадей. Они были вооружены чем попало, и тут Рожер впервые столкнулся с турецкой пехотой, которая сама по себе отнюдь не казалась грозной, но заметно укрепила вражеский строй. К тому же у некоторых пехотинцев были луки помощнее, чем у всадников. Турки остановились, ожидая атаки, и он наметил себе достойного противника — стоявшего в первом ряду хорошо одетого турка на прекрасном коне.

Когда протрубили трубы христиан и грянули литавры турок, обе армии сшиблись по всему фронту. Рожер наотмашь обрушил тяжелый меч на левое бедро соперника — самое уязвимое место у не защищенного щитом всадника — и вздрогнул, когда клинок рассек его до самого седла. Прежде чем он успел прийти в себя, на него откуда-то справа прыгнул турецкий пехотинец, обхватил его колени и начал нащупывать полу кольчуги, пытаясь нанести удар в большую артерию. Но арбалетчик из второго ряда нагнулся вперед и вонзил нож в спину неверного. Рожер переступил через рухнувшее тело и снова замахнулся мечом. Раненый турецкий рыцарь согнулся в седле, выронил оружие и обеими руками оперся о холку лошади, из его разрубленной ноги хлестала кровь. Второй удар пришелся по локтям и выбил его из седла. Рожер продел конец меча через отпущенные поводья возбужденного животного и попытался усмирить его. Турки подались назад, и какое-то время впереди не было врагов, но со щитом на одной руке и мечом в другой забраться на коня невозможно. Рядом стоял Фома. Он вдел ногу в стремя своего арбалета, наклонился и обеими руками натянул тетиву — это было быстрее, чем пользоваться воротом. Он выпрямился с громким выдохом, и тетива скользнула в прорезь на ложе. Тут Фома увидел, что Рожер держит за узду брыкающегося, бьющего копытами коня.

— Держите его, мессир рыцарь! — крикнул он. — Если вы выделите мне долю, я помогу вам забраться в седло. Меня зовут Фома из Устрема, я из личных арбалетчиков герцога!

Он отложил арбалет, схватил коня под уздцы и держал, пока Рожер не забрался в седло. Конь совершенно обезумел от страха и ярости, но юноша сумел развернуть его в сторону вражеского строя и послать в галоп. Все конные рыцари прорубались через толпу турецкой пехоты, завершая разгром деморализованного врага. Неверные не умели сражаться один на один; некоторые их союзники-варвары из Внутренней Азии вообще не знали, что такое рукопашный бой, и постоянно отступали на позицию, откуда в противника можно было стрелять из лука. Лучше всех дрались те, кто защищал свои оставшиеся в лагере пожитки. Пехотинцы с готовностью шли на смерть, не надеясь спастись бегством. Но украшенные конскими хвостами бунчуки уже перекочевали в задние ряды, и храбрейшие из слуг пытались всего лишь выиграть время, чтобы дать возможность спастись своим хозяевам. Рожер первым из нормандских всадников врезался в беспорядочную толпу. Это было не так опасно, как казалось, потому что у обезумевших от ужаса слуг не было ни доспехов, ни копий, ни пик, которые обычно использует пехота против кавалерии. Конь свалил ударом копыта вставшего на колено лучника, а Рожеру однажды пришлось остановить лошадь и сразиться с воином в легких доспехах, гарцевавшем на хорошем коне. Пока они обменивались ударами, не причиняя друг другу ни малейшего вреда, последние из турецких всадников бежали.