Деус Вульт! - Дагген Альфред - Страница 48

— Да не очень. Не рыцарское это дело, — прямо ответил Роберт. — Но если ты объяснишь мне, что следует передать госпоже Анне, я смогу продиктовать это городскому писцу и со следующим большим отрядом отослать письмо в порт. Граф Танкред отвечает за дорогу, и если в следующий раз меня в отряд не возьмут, то поедет кто-нибудь из моих друзей. Но как быть с деньгами? Ты не можешь оставить ее там без гроша. Если у тебя сейчас не густо, могу дать немного взаймы, хотя после разграбления города мне досталось меньше того, на что я рассчитывал.

Рожер оказался в затруднительном положении: не мог же он сказать кузену прямо в лицо, что в денежных вопросах не доверяет ему.

— Кое-какие деньги у меня есть, — наконец вымолвил он. — Во время грабежа мне посчастливилось наткнуться на нетронутый дом. Но как их переправить Анне? Неблагородно посылать их с незнакомым рыцарем. Вдруг он потеряет их по дороге? Тогда ему придется возмещать убыток из собственного кармана, и он пострадает из-за своей доброты.

Роберт покатился со смеху.

— Ах, какими мы стали тактичными! Ты совершенно прав, не доверяя итальянскому норманну кошелек с серебром. Все мы отчаянные воры и гордимся этим. Но есть способ переслать деньги даже с отъявленным мерзавцем, по которому плачет веревка. Вы на своем далеком и честном острове, конечно, о таком и не слыхивали. Я найду здесь греческого купца, и если ты заплатишь ему сверх суммы пару монет, он напишет долговое обязательство на имя своего итальянского партнера в порту, и тот выплатит указанную сумму госпоже Анне. Ты согласен? Тогда говори, что сообщить в письме.

Рожер принялся объяснять, что он намерен оставаться в Антиохии как можно дольше и что он был бы рад встретить жену, если бы дорога не была такой опасной. Пока Анна не получит достоверных вестей о его смерти, ей следует покинуть порт только в случае угрозы ее жизни и чести. Он посылает ей все свои деньги, но их следует экономить, потому что в ближайшее время новых поступлений не предвидится. Наконец, что он каждый вечер молится о ее здоровье и просит ее молиться за него. Роберт повторил услышанное и вернулся в город, а Рожер от души восхитился собственной изобретательностью. Подумать только, он изловчился послать письмо жене, обитающей в двух днях пути отсюда, и справился с этим не хуже королевского клерка!

Следующий день прошел как обычно. Он стоял на помосте у ненадежной стены, обливаясь потом в доспехах, раскаленных жарким солнцем. Турки гарцевали по берегу реки взад и вперед, иногда оказываясь на расстоянии полета стрелы, но ограничивались лишь тем, что выкрикивали какие-то непонятные оскорбления и показывали христианам головы нескольких дезертиров, схваченных ими на дороге в порт. Они не собирались устраивать генеральный штурм, а у паломников было слишком мало лошадей, чтобы сделать вылазку и атаковать их. Казалось, блокада будет продолжаться до тех пор, пока город не возьмут измором. На закате Рожер освободился и пошел во двор ужинать. Слуга-нормандец принес из города корзину с буханками хлеба, надрезанными в середине, и выдал каждому рыцарю и арбалетчику по полбуханки. Бегство графа Блуа, отвечавшего за снабжение, сразу же сказалось на рационе, и бойцы на передовой лишились положенного приварка. Однако поднявшийся было по этому поводу ропот тут же умолк, как только слуга сообщил совершенно невероятные городские новости. Рожер услышал самый конец, но и этого было достаточно.

— …и этот честный священник призвал людей, и они всю ночь копали под алтарем церкви Святого Петра. Двенадцать рабочих выбились из сил, пока выкопали яму. Он спустился в нее самолично, потому что откровение про священную реликвию было дано не им, а отцу Петру. Он завернул ее в шелковое покрывало и передал на хранение графу Тулузскому. Скоро мы пойдем с ней в бой и, конечно, легко победим.

Рожер, жадно поедая хлеб, принялся расспрашивать окружающих, и ему повторили все от начала до конца: провансальскому священнику Петру-Варфоломею во сне явился святой апостол Андрей и сказал ему, что под алтарем храма Святого Петра спрятан от неверных наконечник большого копья, которым пронзили грудь распятого Спасителя; поскольку Антиохия вновь оказалась в руках христиан, пришло время возвратить им реликвию, избран же для этого он, Петр-Варфоломей; это является знамением, что войско паломников одержит победу над всеми неверными.

Да, новость была замечательная! Рожеру и в голову не приходило, что Антиохия — тоже часть Святой Земли, хотя Спаситель в своей человеческой ипостаси никогда и не бывал здесь. Это напомнило ему, что они уже достигли колыбели христианства — в Антиохии впервые прозвучало слово, которым стали называть последователей Христа. Конечно, всякого богобоязненного человека потянуло поклониться святыне, которую с величайшим почтением окрестили «Латрией» [45]. Он услышал, что на следующее утро отряд воинов из Кладбищенского замка будет отпущен в город. После торжественной мессы, которую отслужат в церкви, где была найдена реликвия, ее выставят на всеобщее обозрение. Он был счастлив узнать, что в список включили и его.

Пятнадцатого июня, в день Святого Витта, он как мог вымыл в грязной речной воде лицо и руки, где их не прикрывали доспехи, сам вычистил обувь и с дюжиной рыцарей гарнизона двинулся по мосту в город. Все они были в полных доспехах, даже со щитами, поскольку дали клятву в случае нежданной тревоги тут же вернуться в замок, хотя, судя по всему, турки едва ли готовили атаку. Обретение реликвии чрезвычайно воодушевило пилигримов, и было бы нечестно, если бы ее открытие обернулось для них новыми тяготами. Рожер, не бывавший в городе со дня его разграбления, с грустью отметил, что он изменился к худшему: двери и окна больших каменных домов были выбиты, а стены разрушены — видимо, люди искали спрятанные сокровища.

Юноша вяло подумал: если Антиохия осталась процветающим городом при турках, то что же здесь было при христианах?

В церкви Святого Петра царило оживление, хотя заполнявшие ее возбужденные и празднично одетые посетители были голодными и усталыми до последней степени. После торжественной мессы по ступеням алтаря поднялся граф Тулузский в роскошной шелковой мантии поверх кольчуги и латных штанов и взял в руки небольшой, завернутый в шелк предмет. Все присутствующие запели «Те Deum Laudanum» [46] и преклонили колени. Граф развернул Священное Копье и поднял его вверх, как это делают со святыми дарами во время благословения. Это действительно была святыня — такая же, как Истинный Крест, столь благоговейно хранимый византийским императором в Константинополе. И обрести ее удалось благодаря чудодейственному промыслу святого апостола, блаженного Андрея, явившегося, чтобы помочь войску паломников в крайней нужде. Рожер стоял на коленях и истово молился, как не молился со дня принятия обета паломника в церкви Бэтлского аббатства. Казалось, с тех пор прошла не одна сотня лет…

Мало-помалу собравшиеся пришли в себя и с деловым видом потянулись к дверям церкви. Наконец счастливый граф Тулузский, вовсе не похожий на тяжелобольного, положил реликвию на святой алтарь и удалился. Рожер вышел на площадь умиротворенный: в его душе не осталось ни горечи, ни страха поражения, ни мелочных расчетов, как с такими ничтожными силами можно победить неверных… Бог вступился за них, несмотря на их бесчисленные грехи, и дарует им чудесную победу, если только они последуют Его заветам.

И тут он понял, что страшно голоден. Сумеет ли он купить у какого-нибудь грека что-нибудь съестное до возвращения на пост? Он увидел невдалеке зеленую ветку, свисавшую над дверью маленького безобидного домика. Его товарищи, уставшие от молитв, ушли раньше, и он остался один. Ходить по винным лавкам было нехорошо, тем более пить на пустой желудок, но теперь в Антиохии вино было дешевле еды. Он быстро спустился по переулку и вошел в открытую дверь таверны.