Деус Вульт! - Дагген Альфред - Страница 31

— О господи, у меня больше нет сил так жить! — снова расплакалась Анна. — «Не скучайте о Провансе!»… Дома на Рождество у нас пели трубадуры, рыцари давали обеты, скольких соперников они победят в новом году, а здесь мы делим на всех один сухарь и сидим у дымящего очага. Год за годом тянется паломничество, а покоя все нет и нет. Где же этот милый маленький замок с теплой постелью и вкусной едой, который ждет меня на Востоке?

Теперь уже Рожер принялся утешать ее.

— Этот замок уже ждет нас за Антиохией. Стоит перетерпеть зиму, и весной мы непременно возьмем ее. Так говорит кузен Роберт, а он опытный воин. Но настало время погреться! Не поиграть ли нам в жмурки?

— Я хочу предложить кое-что получше, — храбро сказала госпожа Алиса. — Какое Рождество без танцев? Нас здесь четверо. Вот только как быть с музыкой?

— Придумал! — воскликнул Роберт. — У одного моряка с генуэзского корабля есть волынка. Тут совсем рядом. Пойдем и попросим его сыграть нам!

Они спустились к морю, нашли корабль и вскоре медленно танцевали, сходясь, расходясь, кланяясь, делая реверансы; чуть погодя к ним присоединились другие рыцари и дамы, арбалетчики и слуги, пока не пустилась в пляс половина города. Несколько греков недоуменно покачивало головами: как же должны быть счастливы эти непонятные чужеземцы, если могут веселиться без гроша за душой? Все им трын-трава, а если так, почему бы и не прогулять до Епифанова дня, самого радостного зимнего праздника?

В день Святого Стефана оба рыцаря возвращались в лагерь. Роберт настоял, чтобы Анна взяла у него пять золотых монет, да у нее оставалось две собственных: этих денег и пайка, выдававшегося графом Блуа, ей и ее компаньонке должно было хватить, чтобы продержаться до взятия Антиохии. Рожер не мог жить без Анны. Долгие одинокие вечера и мысль о том, что ей нечего есть, сводили его с ума. Он любил ее не только за красоту, но и за смелость. Роберт тоже умолк и приуныл. На проводах он был весел, без конца уверял, что скоро либо из Византии, либо с Запада прибудут корабли с провиантом, но звучало это не слишком убедительно и никого не обмануло. Они ехали шагом, пробираясь по грязной пустоши вдоль берега реки, и лишь изредка перекидывались словом.

На следующий день, в праздник Святого Иоанна Богослова, они прибыли в лагерь. Было время обеда. Как ни странно, никто из остававшихся у стен Антиохии паломников не мучился от похмелья. Легче всего это было объяснить отсутствием выпивки, но вино оказалось ни при чем. Какое-то лихорадочное возбуждение охватило арбалетчиков и слуг. Они метались по лагерю и хватали все, что попадалось под руку. Братья собирались распрощаться, но тут их перехватил какой-то озабоченный чиновник.

— Двое рыцарей на западных скакунах. Очень хорошо! Нам нужны такие люди. Сейчас же ступайте к своим сеньорам. Собирают большой отряд для набега, и вы как раз успеете в него попасть!

Он поспешно зашагал вдогонку за каким-то арбалетчиком.

Рожер передал Блэкбёрда груму и начал снимать с себя доспехи. Расшнуровывая оберк, он с мучительной душевной болью вспоминал ловкие и нежные пальцы Анны, завязывавшие эти узлы. Никто на свете не умел лучше нее надевать на него кольчугу. Когда же она вернется? Он вздохнул и пошел к шатру герцога за распоряжениями. Чиновники не сообщили ему ничего нового. Выяснилось лишь, что все рыцари на боевых конях должны в полных доспехах собраться завтра за час до рассвета, желательно с запасом еды на два дня. В день Святого Иннокентия он прибыл к месту сбора задолго до срока. Запаса еды у него не было, но зато он отлично позавтракал: ему выдали сухарь. Значит, на обед рассчитывать не приходилось. К его удивлению, рядом с рыцарями крутилось множество пехотинцев. Из шатра вышел герцог, сел на коня и обратился к стоявшим цепью воинам.

— Мы кое-что придумали. «Туркополы» много раз ездили за фуражом на север; они дочиста выгребли амбары, и взять там больше нечего. Крестьяне сопротивляются и начинают сколачивать банды. Еда осталась только на юге, а там полно турок. Граф Тарентский принял на себя общее руководство, а мы с графом Фландрским согласились исполнять его приказы — конечно, только на время этого набега. Граф Тарентский считает, что мы должны взять с собой побольше пехоты. Зачем ему это понадобилось, я не знаю. В лагере и так полно работы, но я собрал лучших арбалетчиков и очень надеюсь на их помощь. Рыцари, когда будете рыскать по деревням, не забывайте о пехоте. Сейчас мы объединимся с отрядами итальянцев и фламандцев. Сомкните ряды! Покажем им, на что способны нормандские норманны!

Герцог очень обижался, когда ему приходилось кому-то подчиняться: он был самым знатным из паломников (исключая разве что графа Вермандуа, брата французского короля), однако граф Тарентский, смелый и изобретательный полководец, пользовался в войске куда большим авторитетом.

Они выехали из восточных ворот лагеря и очутились на дороге в Алеппо. Рожер оглянулся по сторонам и поразился обилию следовавших за ними арбалетчиков: на четыре сотни рыцарей приходилось две тысячи пехотинцев. Зачем тащить такую обузу в обычный деревенский набег? Согласно странному капризу графа Тарентского они выстроились совершенно невиданным способом: впереди, позади и даже на флангах шагали стрелки, а рыцари ехали в самой середине этой удивительной колонны.

Они оставили Антиохию справа и весь день неспешно двигались на юг, сдерживаемые темпом передвижения пехоты. Вечером колонна остановилась у горного потока и устроилась на ночевку без ужина. Наверное, их предводитель хотел поглубже вторгнуться в неразоренные земли и разграбить их уже по пути домой. Мысль казалась здравой, но рискованной: зачем тогда обременять себя пешими?

Их марш-бросок на юг продолжался до полудня двадцать девятого декабря, а затем они свернули в сторону большой деревни, видневшейся на вершине холма, и перешли границу Византийской империи, проходившую здесь тридцать лет назад. Обитателями деревни были неверные. Так как пилигримы поднимались на холм с востока, крестьяне бросились бежать на запад. Воины поели, накормили лошадей, а потом принялись прочесывать ущелья в поисках спрятанного скота. День складывался успешно. Эти холмистые, плодородные земли давно не подвергались разграблению (Антиохия пала под ударами турок больше десяти лет назад), но крестьяне по старой привычке все еще хранили зерно в амбарах и подвалах. Они не стали защищать свои дома, и ограбить их оказалось легче легкого. В кои-то веки все пилигримы, даже пехотинцы, сумели набить желудки…

Тридцатого грабеж продолжался. Кровопролития почти не было. Стариков и детей, не успевших вовремя убежать, не трогали: пилигримам была нужна еда, а не месть. Днем они тронулись на север. Несмотря на все. усилия, колонна шла куда медленнее, чем накануне: пехотинцы гнали в лагерь большую отару овец и стадо коров. А ведь ни один конный турок так и не объявился. Тридцать первого, в канун новогодней ночи (впрочем, новый год тогда наступал в марте), воины встали поздно и двигались еле-еле: у одной-двух лошадей начались колики от переедания после долгих дней полуголодного существования, а сытая пехота ленилась прибавить шагу. Арбалетчики окружили огромное стадо. Каждый бык нес на спине мешок с зерном. Отряд с трудом преодолевал перевалы: передние отдыхали, ожидая замыкающих, карабкавшихся на вершину крутого холма.

Незадолго до полудня, когда животные и всадники пробирались через узкое ущелье, а отряды пехоты справа и слева штурмовали крутые склоны холмов, сзади донеслись крики. Рожер, зажатый в середине колонны рыцарей, ничего не видел, но вожди галопом поскакали назад, а авангард был вынужден остановиться. Вскоре всадники погнали стадо вверх по склону поросшего травой холма, замыкавшего ущелье с запада. Прискакал граф Тарентский и приказал им занять позицию на вершине. Двадцать рыцарей на низкорослых лошадях отослали стеречь стадо, а остальные выстроились в цепь. Рожера удивило расположение войска: сильный отряд арбалетчиков выстроился на гребне лицом на юг, на полпути от вершины справа и слева встали еще два отряда, а четвертая группа прикрывала гребень с севера. Рыцари же остались охранять добычу, окруженные пехотой со всех сторон. Зачем графу Тарентскому понадобились лучшие конники на обученных боевых скакунах, если он собирался принимать оборонительный бой на вершине холма?