Носитель. Z-32 (СИ) - Жеребьев Владислав Юрьевич - Страница 14

Зураб жил не только на азарте. За карточным столом или на ревущей трибуне порой произносилось такое, что не услышишь даже на самом защищенном радиоканале. Соглядатаи, камеры видеонаблюдения, воздушная техника, все это служило неплохим приростом в бандитский общак. Зураб снабжал информацией и информацию же получал. Тем и жил, и жил, надо сказать, лучше многих. Идея отстройки чистого города, была еще одним его проектом. Найдя место почище, где нет ни радиации, ни очевидных очагов инфекции, он приказал выдраить его до блеска, снова оградил забором, поставил водонапорную башню, с десяток домиков-вагончиков, распорядился засеять газон. По периметру чистого города постоянно дежурила охрана. Патрули расхаживали по его улицам, не как угроза, а как помощь и только самые верные, заслуживающие безоговорочного доверия, допускались внутрь. Там же никакого автоматического оружия. Кобура на поясе, значок безопасности на груди, все чин чинарем, не подкопаешься. Тут же была и своя радиостанция. Сутки напролет крутили музыку от самой попсовой, до заслуживающей уважения, и из динамиков радиоприемников лилась она в дома. В проекте даже было собственное кабельное телевидение, но пока компенсировали просмотром старых фильмов на большом проекционном полотне. Кинотеатр под открытым небом, частичка утерянного мира, такого родного и такого теперь нереального.

Попасть в этот рай на земле было не так-то просто. Зурабу должны были что-то предложить, и деньги в этом случае совершенно не котировались. В ход пошли частные коллекции, редкие монеты, картины, предметы искусства. Поговаривали, что львиная доля шедевров из запасников Эрмитажа осела в подвалах Зураба, и слухи эти были не лишены оснований. Деньги, они что, пыль, а вот Ван Гог и Айвазовский, они вечны в своих полотнах. Настанет день и это будет востребовано как никогда. Осталось только этого дня дождаться. Могли попасть в рай на земле и хорошие специалисты. Хирурги, механики, оружейники, инженеры всех возможных направлений. Сюда выстроилась целая очередь из желающих, ну а пока они ждали, некоторые даже с семьями и детьми, им приходилось жить тут, на рынке, и платить за кров и пищу чем придется.

Рынок, это целое государство, принадлежащее всем и никому одновременно. Рынок это открытая зона торговли, где заключались копеечные сделки и снаряжались дорогие караваны. Сюда свозилось все, что добыли, произвели или вырастили, и чем сложнее был процесс, тем выше цену гнул продавец.

Было тут и одно неписаное правило, которого придерживались все, независимо от количества бойцов и авторитета главарей. Никаких разборок на территории рынка. Если не сошелся в цене, или считаешь, что тебя обнесли как лоха последнего, изволь свалить прочь и стрелку забивать где-то подальше, так чтобы и выстрелов не слышно было. И не дай бог, кто-то рискнул устроить тут побоище. Вставали все, от мала до велика. Брали в руки что попадется, и планомерно делали из наглеца двухсотого, а если тому удавалось уйти от справедливого возмездия, то не один уважающий себя торговец, или вооруженная группировка дел с ним не имели, и при случае пытались нашпиговать свинцом.

Именно тут и предстояло разобраться с делами, и каким-то образом добраться до Николаева, наукограда, где возможно хранились все самые страшные тайны этого мира. Вахитов, если честно признаться, совершенно не понимал с чем ему предстоит работать. В былые времена помог бы интернет, но такая роскошь сейчас отсутствовала, так что пришлось действовать по старинке. Проще всего узнать о чем-то у человека, который отдыхает и расслабляется. Легче получить такую информацию в баре, коих на торговой территории было целых три.

В первый Вахитова и Зяму просто не пустили. Стоявшие у входа вышибалы, завернули парочку без объяснения причины. Второй был пуст и безлюден. Несколько перевернутых столов и осколки на полу говорили о том, что кто-то тут накануне прекрасно отдохнул и размялся. Вот бы раньше сюда попасть, да вот карта не так легла. Третий бар порадовал. Вывески тут не было, не стояли здоровяки, проряжая толпу желающих попасть на вечеринку, зато из приоткрытой двери несло первачом и жареной картошкой. Запах был настолько завораживающий, что ноги сами понесли внутрь.

Народу в питейном заведении было немало, несмотря на ранний час, однако внутрь пройти так просто не получилось. Охрана остановила Вахитова в тамбуре, пришлось сдать огнестрельное и колюще-режущее. Зяму тоже охлопали по всем местам, и только убедившись, что все сдано, выдали на двоих один номерок, деревянный брусок с выжженным номером. По нему потом можно было получить свое оружие. Дело правильное, дело полезное. А ну, как взбредет в голову кому по пьяной лавочке с собутыльником закуситься? Проблемы никому не нужны.

Жизнь бурлила, жизнь кипела, и наплевать было на то, что там за порогом этот мир треснул по швам и начал разваливаться на куски. Несколько отдельных групп коротали время за своими столами, разместившись так, чтобы не пересекаться. Наверное, они не враждовали, но зубы скалили. Четверка мрачных личностей у самого бара, была одета в горки, почти по образцу. Одинаковое снаряжение и обувь говорили о том, что парни одеваются в одном «магазине». Горки пили пиво, и о чем-то беседовали в полголоса, иногда переходя на шепот. Однако, что такое шептать за барной стойкой? Да это тоже самое, что кричать в пустой комнате.

Другая группа, усевшаяся напротив входа, и бдительно следившая за всеми, кто входил, Вахитову понравилась меньше всего. Дерганные какие-то, взгляды настороженные. Одеты разномастно, и совершенно невпопад, но вещички добротные. Большая часть с чужого плеча. Так и разит от них падалью, хоть и образно. Пахнут бандиты, а это именно они, хорошо. Чистые, выбритые, ногти на руках и то догадались подстричь, и очень уж цветом лица отличаются. Все верно, ждут кого-то. Вот он и появился, такой же несуразный и упакованный. Держит в руках рюкзак. Успокоилась компания, повеселела.

Но это все пустяки. В дальнем углу трое, плотно сбитые, коротко стриженные. Кто в кожанке, кто в армейском, но обувь одинаковая. Взгляды внимательные, но спокойные. У одного проводок ларингофона торчит. Тоже чего-то ждут, но решили скоротать время. Алкоголь не пьют, значит по делу, в отличие от всех остальных. Особенно выделяется один, уже в годах, немого старше самого Вахитова. Старше, и смутно знакомый. Увереннее всех, жесты властные, хоть и не на показ. Это больше привычка чем наигранная крутость. Такой, похоже, командует, командовал и будет командовать. Очевидно, командир группы.

- Эй, вы двое, нам тут побирушки не нужны. Если есть, чем платить, то платите, если нет, так проваливайте на все четыре стороны.

Бармен перевесился через стойку и тряхнул куцей бородой в несколько волосков. Потный лысый череп поблескивал в дневном свете. Электричества в зале разумеется не было, зато была панорамная крыша которая прекрасно пропускала солнечные лучи, а на вечер предполагались стеариновые свечи, пачка которых был аккуратно положена в уголке, подальше от лап загребущих.

И тут Вахитов осознал, что совершенно не понимает модель экономики, которая тут главенствовала. Натуральный обмен, это почти наверняка, вот только стоимость и нужность того или иного предмета, способного пойти по бартеру, еще определить нужно. С патронами расставаться глупо, с лекарствами и подавно. Оружие и так на учете стоит. Так что же этому козлобородому предложить. Как всегда выручил Зяма. Он-то амнезией не страдал, и не мог похвастаться длительным проживанием в бункере со всеми удобствами. Сработала и природная смекалочка. Вытащив из кармана единственный сейчас совершенно бесполезный предмет, портативную рацию с посаженной батареей, он выложил ее на прилавок.

- Вот, дядя, дивись. Только зарядить надо. Будет тебе шипение со всеми удобствами.

Бармен взял рацию, повертел ее в руках, попытался включить и встретился с глумливой улыбкой Зямы.

- Разряжена, дядя. Я же говорю, зарядить надо.