Утерянная принцесса (СИ) - Гордова Валентина - Страница 28

— Ну, ладно, я пошла, — сообщило неподвластное мне тело и, собственно, пошла в спальню.

— Пока, — понеслось в спину от задумчивого Ника.

Нет, нет, стой! Не уходи, нет! А-а-а, спасите меня кто-нибудь! Пожалуйста!

Спасать было некому. Собственные ноги, чуть болящие от напряжения, привели меня в темную спальню, руки закрыли дверь, затем легли на пояс штанов и без труда стянули их вниз. Ну, знаете ли, это уже наглость! Самая наглая наглость из всех наглых наглостей! Это верх наглости! Это…

Также молча, откинув ткань ногой в сторону, взялась ха край кофты, потянула её вверх и осталась в одном нижнем белье. Том самом, которое мое, потому что я его снимать отказалась, то есть в черном, с минимальным количеством кружева и маленьким серебряным ключиком на ленточке между чашечек бюстгальтера. Не знаю, почему вдруг вспомнила о нем, но стоять на прохладном полу темной комнаты в одном нижнем белье было неуютно и холодно. Ужасно хотелось прикрыться, но… я продолжала стоять. Просто стоять на месте.

Просто превосходно. Не хватает слов для сравнения.

Прямо в стене совершенно беззвучно открылась огромная темная дыра. Из дыры вышло недоразумение всей моей жизни, притворяющееся моим же дядей и нагло меня сейчас рассматривающее. А я стою, молчу и даже прикрыться не могу.

— Урод, — слетело с моих губ.

Вот теперь уже я, да! Это я сказала, не надеясь даже, что получится. Но получилось, что почему-то не радовало, а пугало.

— Отчего же урод? — жесткая усмешка искривила тонкие губы, — Всегда думал, что я очень даже ничего.

Я тоже так сначала полагала, когда первый раз увидела. Красивым даже посчитала, но теперь:

— Индюк тоже думал, а потом в суп попал, — выдала фразочку из своего детства.

— Я тебе что сказал? — проигнорировал он мои слова, не отрывая взгляда от груди, — Сказал молчать в тряпочку и быть хорошей девочкой, а ты?

— Не была хорошей девочкой? — усмехнулась, чувствуя горячие слезы, готовые вот- вот сорваться с длинных ресничек.

— Ты была очень плохой девочкой, — согласился демон.

И так это прозвучало, что меня ощутимо передернуло от ужаса.

— Просто чтобы ты знала: мне ничего не стоит устроить Нику несчастный случай. Парень молодой, горячий, часто не думает, что делает. Мало ли, что с ним случиться может. Это на случай, если ты ещё раз попытаешься ему о чем-нибудь рассказать. А сейчас спать.

И я, ничего не говоря, развернулась, покорно прошла к постели, откинула одеяло, легла, накрылась и закрыла глаза. Думала, что сейчас буду просто лежать, прислушиваясь к себе и не имея возможности уснуть, но всё оказалось куда печальнее: отчетливый громкий щелчок пальцами и нахлынувшая на меня тьма, сомкнувшая сознание и унесшая его прочь.

Глава 5

Я спала крепко, надежно удерживаемая в мире сна. Перед глазами постоянно мелькали какие-то картинки, обрывки фраз, вспышки, ощущения, самым стойким из которых было спокойствие и убежденность в том, что всё хорошо.

Мы с дядей действительно открывали портал. Точнее, он делал это, держа меня на руках. И это происходило ни раз и ни два — десятки. До безобразия много лиц, мелькающих перед слегка затуманенным внутренним взором, какие-то многочисленные голоса, слившиеся в один неясный гул, и настойчивая мысль: «Девушка из пророчества изменит мир».

— Вставай, соня! — громкий крик проник сквозь сон, вырывая меня из его объятий, а затем на кровать рядом со мной кто-то грохнулся.

Испугавшись, я тут же распахнула глаза, и едва не взвыла от недовольства, увидев весело мне улыбающегося Ника. Парень, одевшись в новый черный камзол с золотыми пуговицами и контурами воротника, лежал на боку, подперев голову рукой, и с насмешкой меня рассматривал.

— Встава-а-ай, — протянул он, не переставая улыбаться.

Резко в памяти вспыхнули воспоминания о вчерашнем дне и снах. Резко — это очень резко, как ливень на голову. Щеки вспыхнули от гнева, затем побелели от ужаса, затем опять покраснели от немного неуместной мысли о том, что на мне одно лишь белье и ничего более. Эта жуть демоническая и так вчера много чего увидела, не надо, чтобы ещё и Ник увидел.

— Уйди, — велела хриплым со сна голосом, — я не одета.

— Тогда точно не уйду, — нагло заявила не менее наглая морда, перекладываясь на спину и подкладывая обе руки себе под голову, — но ты учти, что у тебя всего пять минут на сборы. Можешь продолжить ломаться и тогда я понесу тебя прямо так по замку, чтобы все увидели.

— Ты этого не сделаешь, — уверенно не поверила ему.

— Посмотрим, — улыбка стала в конец широкой и коварной, так что не осталось сомнений: сделает. Ещё как сделает!

— Чёрт, — выдохнула я сокрушенно, на миг прикрывая глаза и всеми силами стараясь не взвыть, хотя очень хотелось.

Попробовала выдернуть одеяло, но не получилось, потому что на нем развалилась тяжеленная наглая туша. Пошарила взглядом вокруг, но раскиданной вчера одежды не было. Ещё раз чёрт!

— Четыре минуты, — флегматично заявило гад бессовестный, с интересом и ожиданием на меня взирая.

— Зараза, — поделилась с ним соображениями на его счёт и осторожно села, придерживая одеяло на груди.

Ник выразительно повел бровью, чуть повернул голову и смог увидеть мою оголенную спину. Секунда, вторая, третья, а затем до меня доходит, что ему сейчас лучше всего видно левое плечо, а у меня там…

Улыбка стремительно угасла на довольно красивом молодом лице, озарив его не радостью и предвкушением, а какой-то нехорошей мрачностью.

— Откуда это? — оказался он умнее, чем я думала, и опустил вопрос «что это?».

— От верблюда, — не собиралась я ему ничего говорить, откинула одеяло, вскочила на ноги, поежившись от холода, и бегом бросилась в ванную комнату, скрывшись за непрозрачной дверкой.

— Варь, серьезно, откуда шрам? — послышалось из комнаты.

Всё же Сэм в этом плане был более тактичен и промолчал, когда я ему не ответила. Этот же молчать явно не собирался.

— Ты что, не знаешь, откуда шрамы берутся? — огрызнулась я, чувствуя себя за дверью почти что в безопасности.

Ник промолчал, выразительно как-то, а затем глухо сообщил:

— У тебя три минуты.

Это были самые продуктивные три минуты в моей жизни. Я быстро умылась, расчесалась обнаруженной тут же расческой и уже собиралась идти и решать, во что одеваться, как вдруг раздался короткий стук в дверь, после чего она без разрешения приоткрылась и мне была протянута вешалка с черно-золотым платьем. В смысле, само оно было золотым, а пуговицы и вышитое по бокам кружево — черным.

Надела его я тоже быстро, радуясь отсутствию корсета, ещё пару секунд покрасовалась перед зеркалом, рассматривая свою тонкую фигуру и вспоминая наш вчерашний разговор, а потом уже выскочила в спальню.

— Кто оставил тебе шрам? — наткнулась тут же на хмурый взгляд Никоса, протягивающего мне черные туфельки на небольшом каблуке.

Обувь приняла, а вот на парня посмотрела недовольно, проходя к кровати и принимаясь натягивать туфли на ноги.

— Сама себе оставила, на память, — я сегодня с утра прямо ходячая язва.

— Ой ли? — не собирался верить мне Ник, — Если бы сама, то ты бы так не реагировала. Варя, кто это сделал?

— Да какая разница? — я резко поднялась, не испугавшись недовольного парня, скрестившего руки на груди и смотрящего на меня с высоты, — Тебе не всё ли равно? Этот человек остался там, куда я, если слушать вас всех, больше не вернусь, к тому же я отомстила, так что не забивай себе голову.

И я, посчитав разговор законченным, пошла к двери, чуть-чуть несмело, пробуя обувь. Но была остановлена легшей на плечо рукой, после чего меня немного грубо рывком развернули, удержали от падения, наградили совсем уж нехорошим взглядом и добили аргументом:

— Если уж этот человек остался в твоем прошлом и ты даже отомстила, то почему бы не рассказать мне, кто это был и как так получилось?

Что я могла сказать на такой логичный довод?