Кровь и песок (СИ) - Капли Кристианна - Страница 17

— Ты принес? — и голос у нее стал неясный, срывающейся от напряжения.

Ласу кивнул и протянул ей что-то, замотанное в плотную ткань. Астарта жадно выхватила предмет у него из рук и торопливо развернула, а затем непонимающе уставилась на деревянную шкатулку, чья крышка и стенки были покрыты сложным заклинанием. Внутри же оказался вытянутый темный медальон на кожаном шнурке, гладкий и холодный.

Единственное, что имелось в библиотеке Небесного чертога, самой богатой в трех мирах.

Астарта лишь вопросительно приподняла брови, разглядывая содержимое. Она ожидала еще больше папирусов и табличек, тщательно сохраненных знаний, так рьяно оберегаемых от людей. Но украшение… Руку свело от холода, когда Астарта стиснула медальон в пальцах, чувствуя отголосок силы. Отголосок чего-то древнего, куда старше её самой. Куда старше даже вод Тиамат…

— Это всё?

Демон кивнул.

— Да. Это всё, госпожа.

Она убрала медальон обратно, ощущая, как до сих пор покалывает от силы в кончиках пальцев. Вгляделась в надписи, читая их медленно и вдумчиво. А потом улыбнулась.

Мардук глупец.

Он думал, что Небесные чертоги неприступны, что никто не сможет пробраться сквозь защитные печати, а потому он оставил не просто знания… Нет, он оставил ключ от темницы Спящего, буквально вручил ей в руки.

Астарта осторожно поставила шкатулку на столик, взяла лежащий рядом кинжал и развернулась к демону.

— Ты отлично справился с заданием, низший. Ты заслужил свою награду.

Ласу даже подался вперед, зачарованно наблюдая, как из свежего пореза на её запястье выступает алая кровь. И не дожидаясь разрешения Астарты, схватил её руку и прижал к губам, жадно глотая такую сладкую и терпкую божественную кровь…

Астарта прижала ладонь к порезу, шепча торопливо заклинание и чувствуя, как начинает кружится голова. Ничего. Вдох-выдох. Кровь уже остановилась. Значит, слабость вскоре пройдет. Нужно только немного подождать.

— У меня будет для тебя еще одно задание, Ласу.

Демон лишь вопросительно приподнял бровь. Он редко прятал своё истинное лицо, но сейчас перед Астартой стоял мальчик-подросток, смуглый и темноволосый. В уголках его губ запеклась темной коркой кровь.

— Чего же желает моя госпожа?

Астарта протянула ему расколотую на мелкие кусочки печать.

— Найди мне этого демона… Найди, если он жив, — и замерла, обхватив себя руками. — Я знаю, что вы, низшие, умеете чувствовать друг друга. В печати еще осталось немного магии. Она должна привезти тебя к нему.

— А если он мертв?

— Всё равно найди. Даже, если он мертв, я хочу узнать, что с ним случилось.

Демон кивнул и исчез.

А когда вернулся, то принес ей только дурные вести.

— Пепел стал могилой твоего демона, госпожа, — и продолжил, глядя на то, как исказилось её лицо. — Я не чувствую того, кто носит это имя. Он мертв.

— Либо скрыт от твоих глаз.

— Скрыть демона может только бог, госпожа, — ответил он.

Астарта покачала головой. Никакой надежды… Её воин не связывался с богами. Она была исключением. Астарот терпеть не мог божественную кровь и старался избегать высших.

Она догадывалась, кто мог его погубить, кто мог напасть со спины, и у кого были силы и желание сделать это. С того момента, как Соломон сообщил ей о его смерти, у Астарты не оставалось сомнений, кто приложил к этому руку. Прямо, как его отец, погубивший мужа своей возлюбленной, Соломон погубил и её воина.

Царь заметно повеселел после смерти демона, и Астарте осталось лишь выжидать удобного момента, подыгрывая влюбленному мужчине. Хотя зачастую, когда она его видела, когда он к ней обращался или прижимался к её губам в требовательном поцелуе, в груди поднималась столь жгучая ярость, что Астарте казалось, что она не выдержит и прикончит царя прямо там, за столом или в постели, вонзив ему в сердце кинжал. Вырвет жалкую и хлипкую жизнь из его тела, как он вырвал жизнь из тела её воина.

И только одна мысль её успокаивала в такие моменты.

Она отомстит.

Удобный момент всегда наступает. Рано или поздно. Главное, его дождаться. Астарта это знала, и выжидать она умела прекрасно.

Она ему отомстит. Как только былая мощь к ней вернется, она сотрет этот город с лица земли, сожжет его, оставив после него только пепелище. Как то, что оставил после её демона Соломон. Он еще горько пожалеет о том, что посмел отнять у неё любовника.

— Госпожа?

Астарта вскинула на него взгляд и кивнула на печать, которую демон ей протягивал.

— Это мне больше не нужно. Избавься от неё.

Ласу кивнул.

Глиняная печать моментально рассыпалась пылью в его ладони, и демон стряхнул её на пол. Астарта же указала на разложенные на столе таблички и папирусы.

— И это тоже. Ничего не должно остаться, — и взяв со стола папирусный сверток, поднесла его к пламени свечи, а потом бросила на пол, наблюдая за тем, как быстро занимается огнем бумага.

В таком же огне, неумолимом и беспощадном, она испепелит и город этот, и царя его. А потом сожжет Небесный чертог и всех тех, кто обрек её на изгнание.

Астарот с сомнением разглядывал окраины города, в которые его утянул за собой Молох. На вопрос, зачем они идут туда, зеленоглазый бог ничего не ответил. Вся его разговорчивость и приподнятое настроение мигом улетучились, стоило Молоху увидеть тот кусок обожжённого папируса. И демону осталось только гадать, в какую беду могла попасть Астарта.

Они замерли перед домом, низким и неказистым, и Молох первым шмыгнул внутрь. Следом за ним вошел в густой полумрак и сам Астарот. Перешагнув порог, демон сразу же резко замер, чуть не задохнувшись от ослепляющей божественной силы.

В вязком полумраке, который разгоняло беспокойное пламя одной единственной чадящей свечи, фигура бога казалась огромной, нет, колоссальной, заполняющей собой крохотное пространство. А сила его была ослепляющая, будто солнце, обжигающая, разливающая в комнате подобно жидкому огню.

Астароту потребовалось время, чтобы привыкнуть к столь яркому могуществу. А потому он не сразу разглядел лицо бога: его чёрные курчавые волосы, заплетенные в косу, его смуглое, изрезанное шрамами суровое лицо, и темные, словно воды Тиамат, глаза.

Перед ним стоял Мардук.

Царь всех царей, как он себя любил называть.

— Когда видишь перед собой царя, низший, следует кланяться, — произнес он, окидывая Астарота недовольным взглядом.

Тот не сдвинулся с места.

— Ты не мой царь, высший, — процедил сквозь зубы демон. — И уж кланяться тебе я точно не собираюсь.

Мардук даже бровью не повел, но демон почувствовал, как его мощь еще сильнее сгустилась вокруг, обступая его, стискивая горло невидимой крепкой рукой, не позволяя сделать и маленького вдоха.

— Достаточно, — негромко произнес Молох, когда демон осел на колени, расцарапывая себе горло. — Я не для того низшего спасал, чтобы ты сейчас его прикончил.

Мардук недовольно качнул головой, и сила тотчас отступила. Астарот задышал жадно и шумно, бог же презрительно фыркнул:

— И с таким ничтожеством связалась Иштар. Ничего удивительного, — а потом повернулся к стоящему в стороне Молоху. — Зачем ты меня вызвал? Чтобы я полюбовался на очередного её любовника?

Молох приблизился к свече и задумчиво провел ладонью над пламенем — оно тотчас стало темно-изумрудным.

— Астарта ищет Спящего. Она вызвала демона. Тот уже принес ей всё, что известно людям.

Мардук криво усмехнулся. Одет он был в яркие, богато расшитые одежды, и от кожи его исходил сильный аромат сандала. В убогом заброшенном доме он смотрелся странно и неправильно.

— Мы оставили людям те знания, которые не опасны, — проговорил он спокойно, краем глаза наблюдая за демоном, замершим у стены. — Иштар может сколько угодно собирать сказок и легенд, ей это всё равно не поможет. До Спящего ей не добраться.

— Демон, которого она вызвала, способен обходить печати.

Мардук закатил глаза, нисколько не скрывая, что эта беседа его утомляет.