Статус-Кво (СИ) - Лимова Александра - Страница 40

- Истерить надумала? Не прокатит.

Я резко села на постели, злобно глядя на него.

- А к чему истерики-то, Лисовский? – Встала почему-то с трудом и огляделась в поисках своего клатча. - Меня еще с кокса видно плющит, ты уж прости, сейчас избавлю твое величество от этого зрелища.

- Жопу посадила на место, блядь. Отсюда ты не уйдешь. Дверь закрыта, где ключи не скажу. Хочешь выйти - можешь махнуть с тринадцатого этажа, к суициду же склонна, ебанутая.

Резануло очень сильно. Подстегнуло. Трясина распалась и на свет появилась такая непередаваемая ненависть, что меня мелко затрясло.

- Ты охуел совсем? Это я ебанутая? Ты не разобрался, ты мне свое безумие как факт двинул, что я тебя предала. Как факт. А потом повез в бордель, чтобы морально изнасиловать. Это я ебанутая, да? А ты кто тогда после этого? Наказал, да, молодец. Только выхватила я вообще ни за что. – С ненавистью прошипела я, одеревенев от бурлящего внутри негодования. – Еще и виноватой оставил. Стоял на акте, блять, морду воротил, всем видом показывал, что тебе похуй на меня. Так чего притащился-то? М? Ты же даже сейчас мне не веришь, сука, я по глазам это вижу. Что ж ты примчался  тогда и веселье мое обрубил?

- Ты бы не примчалась?

- Нет.

- Уверена?

- Абсолютно. У меня уже ничего не осталось, спасибо тебе большое за это! Я не буду участвовать в твоем безумии, когда ты в себе разобраться не можешь, и людям головы рубишь, потому что есть только твоя точка зрения и…

- Заткнись. – Оборвал так холодно и грубо, что я действительно осеклась. - Ничего не осталось, говоришь? В себе я не разобрался? Да я и в себе и в тебе разобрался. Только у меня карты не сходятся никак, что мое чудо на краткий миг утратило внимательность и именно в такой момент. Плюсом то, что папочка только от тебя мог узнать про те совещания. Вот странное дело, да? И с чего бы это я тебе двигаю тему как факт? Да еще и распсиховался, повода-то не было. Наверное, мнительный сильно.

- Я… я уже все сказала. Хватит. В себе разберись, скот. Если не веришь мне, то и не надо в мою жизнь вмешиваться!

- О, как мы заговорили. – Он ногой притянул к креслу журнальный столик. – Не доходит? Связь между отсутствием веры и моим вмешательством? Сейчас все объясню.

Достал из кармана пакетик. Бросил на стеклянную поверхность. И я похолодела, когда поняла, что это. Содержимое белое, рассыпчатое, знакомое.

- Не примчалась бы, говоришь? – Банкнота в его пальцах сворачивается в трубочку, следом из портмоне извлекается пластиковая карта. – И не осталось у тебя ничего? Тогда сейчас будешь сидеть и смотреть, как я поймаю приход. Может, поймешь, какое мне дело до тебя. И что я чувствовал, когда тебя видел в таком состоянии.

- Лисовский, ты дурак? – похолодев, сипло спросила я.

- Не-а, не совсем. – Распределяет порошок карточкой, не поднимая на меня глаз. – Вот ты совсем, а я нет.

- Ром…

- Что? Я тоже хочу повеселиться, а то ходил, грузился два дня. Спал хуево, бухал нехуево, а что-то никак не отпускало. Оказалось, не тот способ выбрал, да, скудоумная?

И это почему-то возымело гораздо больший эффект чем все его предыдущие слова. Меня будто пробило. Пробило его злостью. Пробило до правды, тихим шелестом слетевшей с онемевших губ:

- Я… с мамой виделась… Поговорили, что называется, по душам. Сидела рядом с ней, сгорала, а она рассказывала, как со своими сыновьями в Таиланд полетела и ей там не понравилось. Меня выворачивало. Она про лежаки говорила. Я сидела, подыхала, потому что я не предавала, тварь ты. А она мне про отель. Потом удивилась, что я закурила. Это единственное, что ее удивило.– Внутри разлилась тяжесть, знакомая, тянущая снова в путы апатии. Села на постель и откинулась на спинку кровати, глядя на него отрешенно и спокойно. – Но мама была чуть милосерднее тебя, она не стала меня морально убивать. Сказала, что лучше быть сытым, хоть и предав себя и свою семью. Вам бы встретиться, вы друг другу понравитесь, потому что оба твари, хоть и чирикаете кардинально разное. Но итог один - твари вы оба. Мне сдохнуть сначала хотелось. А потом… все что угодно, лишь бы отпустило хоть немного. Хотя бы чуть-чуть. Но ты и здесь все оборвал.

Он застыл, напряженно глядя на меня. И от этого почему-то мелко затрясло. Хотя эмоций не было.

- Лисовский, ты и правда мразь. Правда. Кир был прав… - прошептала я, закрывая глаза, но, почему-то улыбаясь. - Я не предавала тебя. Я бы никогда тебя, суку, не предала… Ты меня за свою спину, а сам под нож… ты мне руку протянул, вытащил, объяснял и учил… и все время за твоей спиной. Смотреть на меня криво никому не даешь, сам обзываешься все время, издеваешься, скотина, но никому даже тени подобного не позволяешь и действительно уверен, что я бы предала?.. Ненавижу тебя… Как и мать. Ненавижу вас обоих… Ненавижу просто…

Рассмеялась. Свободно. Горько. Отчаянно. Прикрыла рот и глаза ладонями, пытаясь остановиться, спрятать слом. Последний порог. Последний рубеж. Который я снова не смогла преодолеть.

Не поняла, как оказался рядом. Упал на край и резко дернул на себя. Начала сопротивляться, пытаясь отстранить ненавистное тело – только сильнее в себя вжимал. Молчал. Не реагировал на мои просто страшные и ублюдские слова. Сжимал до боли, отметал всякое сопротивление и… я сломалась. Не хотела реветь, внутри какой-то блок, но уже все… уже не могла. Пыталась удержаться, но не получилось…

Прорвалось. Зарыдала. Жалко. Позорно. Хрипло. Задушено.

Позволяя придвинуть себя к нему.

Я пыталась остановиться, пыталась унять собственную истерику, но все выплескивалось… Просто как прорыв плотины. И не сразу осознание, что все. Все закончилось. Будто… не знаю… проснулась от долгого кошмара и поняла, что это всего лишь дурной сон. И я наконец-то проснулась. А он рядом.

О нет, когда мои всхлипы почти затихли, а я почти пришла в себя, он не извинился. Он сказал то, от чего я вообще помертвела:

- Выходи за меня.

- Ты… ты ебанулся, да? – я отстранилась, с неверием глядя в его лицо, думая, что ослышалась, но нет. Он был мрачен, но серьезен.

Я потрясенно смотрела на него, вообще перестав понимать происходящее.

- Я покину состав учредителей «Тримекса». Папочка хочет моей крови, однако я больше в этом не участвую, пусть наслаждается. Но тебя, скудоумную суку, не отпущу. Поняла меня, блядь? С твоими ублюдками я решу.

Прикрыл глаза, губы скривились. Рухнул на подушки и притянул уже окончательно переставшую понимать происходящее меня к себе.

Сердце стучало быстро, отдавалось эхом в ушах. Я лежала на его плече, и смотрела на тонкий неровный рубец на животе. Мысли волочились вяло, но в трясину больше не затягивало. В голове слабо пробивались воспоминания о Гонконге. Когда… все изменилось. Мир повернулся. Такой важный момент… Поймала себя на том, что скольжу ногтем по шраму. Почти сразу мою кисть сжали длинные пальцы, прерывая это движение. Сжали до грани боли. Лисовский медленно повел мою руку вверх к своему лицу, одновременно ослабляя нажим. И мне почему-то стало плохо, когда его губы поцеловали тыльную сторону моей ладони.

Дыхание сбилось, я прикрыла глаза, чувствуя, как он закладывает мою руку за свою шею. Мне нужно это сказать. Нужно. Но так… страшно.

- Ром, - неуверенно и тихо. – Это… наверное самый поганый период в моей жизни был. Эти дни и их итог. Я просто хочу… в общем, не выходи из «Тримекса». И… вот с этими свои словами… ну вот которые ты сказал…

- С предложением.

- Да. Вот с этим тоже… давай не сейчас. – Голос трусливо дрогнул и я замолкла, зажмуривая глаза и сцепляя зубы, с трудом успокоив странный вязкий и одновременно выбивающий из себя хаос, несмело продолжила. – Просто… пожалуйста, давай как будто вот этого всего не было. Пожалуйста.

- Статус-кво.

- Что?

Он приподнял мой подбородок пальцем, глядя в мои глаза потемневшим взглядом. Лицо непроницаемо, о чем он думает непонятно.

- Возврат к исходному. – Негромко произнес он. – Хочешь объявить статус-кво?