Все реки петляют (СИ) - Калашников Сергей Александрович - Страница 74

— Да, ты бы поаккуратней с этой девицей, Вася, — насмешливо проговорил Борис Алексеевич, который явно был навеселе. — Не все вопросы дамам задавать прилично.

— Интересно, а какие же ещё вопросы ты хотела бы мне адресовать? — насупился главный боярин государства российского.

— Зачем царевне Софье пушки? — не утерпел я.

— Затем, что по условиям международного договора, закрепившего за нами Киев и Смоленск, мы должны начать войну против Крыма.

— Планово провальный поход? — продолжил наезжать я, поскольку отлично помнил — этот полуостров завоюют примерно сотней лет позднее при Екатерине Великой. Следовательно, нынче просто утрутся.

— Почему это обязательно провальный? — явно начал закипать князь Василий. — Тебе что? Открыты тайны грядущего?

— Мне открыты географические карты, — попытался напустить туману я, чтобы избежать перехода разговора на скользкую дорожку. Дело в том, что об этом походе я ничегошеньки не помню. То есть, совсем. Даже о самом факте, что таковой состоялся, услышал впервые. Сболтнул лишнего и теперь вынужден выкручиваться. А вот что я помню отлично, так это пустынный пейзаж за окном поезда, везущего меня в Крым. Кажется, это называется "сухая степь".

— Ты ступай, Софьюшка, — ласково обратился ко мне князь Борис. — А Васе нужно выпить успокоительного. Токайское отлично поможет против гневливости.

Глава 37. Начало славных дел

Домик на Кукуе мы купили деревянный, заметно "поношенный", но не развалюху. На подворье конюшня и сараи — каретный и дровяной. До берега Яузы, с которой носят воду, рукой подать.

Других дел на Москве у нас больше не оставалось — все сильные мира сего уже взглянули на заморскую капитан-девицу. Присматривать же за столичным жильём оставили Лизу. Как-то я стал замечать, что эта девушка пользуется расположением и сочувствием маменьки. Может быть из-за неурядиц в семье нашей Рисовальщицы? Или из-за спокойного покладистого характера и склонности к тихим занятиям? Не вникал. Но сообразил, что как раз ради этого и взяли мы её с собой в столицу — миссис Корн умеет планировать. Возок, в котором якобы везли припасы, тоже остался на Кукуе — его затащили в каретный сарай. А в нём утварь домашняя и всякое-разное для хозяйства. То есть, это было своеобразное приданое — не голой и босой девицу оставили, а при всех нужных вещах. Что же до остального — так она, между прочим, не кисейная барышня, а дочь крестьянская. Уж разберётся как-нибудь с немудрёным домашним хозяйством.

Подорожную до Архангельска нам выписали в Иноземском приказе сразу, едва Сонька предъявила грамотку о дозволении воеводы тамошнего строить корабельный двор. Новый Год мы встретили в обратной дороге — только вот этот лучший из зимних праздников нынче не отмечают. И мы тоже не отметили. Доехали опять быстро, да и занялись делами насущными.

На папин флейт смонтировали шестидюймовый калильный двигатель и установили тяговитый винт. Это тот, который с малым шагом. И больше ничего серьёзного, кроме гика и гафеля бизань-мачты не переделывали. Наша передовая конструкция прошла достаточную обкатку на шхуне и была признана годной в тираж. Зато саму шхунку опять крепко переделали. Подняли грота-гик, чтобы устроить над рубкой крышу. Приподняли основание пушки, чтобы от пороховых газов при стрельбе не коробился планшир. Сделали два туалета со смывом — такие бы и на подводной лодке заработали. По этим временам — настоящее чудо техники. Хайтек, так сказать. Латуни на это извели страсть как много. Хорошо, хоть не из золота унитазы отлили.

Перестелили нижнюю палубу — доски положили не вдоль, а наискосок в два слоя перпендикулярно друг другу, проклеив резиновым клеем, которого после получения бочки каучукового молочка изготовили несколько вёдер. А вот на верхнюю палубу нам этого добра не хватило — снова она будет подтекать. Зато на середине высоты чуть ниже ватерлинии образовалась пластина толстослойной "фанеры", придающая корпусу изрядную меру жесткости. С грот-мачты убрали реи прямых парусов, вместо которых между гафелем и оставшимся свободным участком высоты коробчатого дерева растянули треугольное полотнище.

Признаться, мне и самому хотелось бы выйти в море на этом чудесном судёнышке. Что тут говорить про Соньку, которая чуть не выла от тоски, понимая — теперь ей придётся остаться на суше, чтобы заложить основы собственной империи. Да, планов по захвату власти над миром она не оставила. И на пути их осуществления требовался серьёзный прорыв — необходимо было до начала навигации на реках подготовить из местных жителей группу шарманщиков, как нынче именовали мотористов. Нашим-то проверенным в деле парням-школярам придётся сидеть тут, рядом с корабельным двором. Конечно, дел им хватит, но отправлять колёсные шарманкоходы за тысячи вёрст от базы хотелось бы с проверенными механиками, понимающими, с чем они имеют дело.

Одним словом, работать с группой пришлось мне самому. На производстве уже было задействовано два мотора. Один на вращении валков, второй на лесопилке. Имелись и не собранные ещё двигатели, и даже некомплектные, детали которых находились в стадии изготовления. Тут ведь приходилось и через руки доносить информацию, и через уши. А физико-математическая подготовка у курсантов отсутствует напрочь.

— Так это, Софья Джонатановна! — толковал вернувшийся зимним путём Сила Андреич. — Есть ход, про который мне Иван втолковывал. А он говорил, что от тебя получил… эту… инструкшн. Как оно по-русски?

— Пусть и будет инструкцией, — кивнула Софи.

— Так показал мне охотник, где на берестянке можно пробраться до речки, ведущей в Волгу. Ещё по низкой воде, до начала осенних дождей. Потом полторы версты лодку нужно нести, а уж затем снова мелкой водой по узким ручьям до самого Солигалича путь имеется и ни в какую сушь не пересыхает. Но барку там не протащить. Глубины с аршин, а ширины иной раз и двух саженей нет.

— Ты чего так долго не ворочался? Просеку, что-ли делал?

— Просеку, да, прорубили, стволы на брёвна распилили по этой вашей мерке, которая десять футов или три мерта мерических, а уже как реки встали, прошли с пилами вдоль русел, по которым твои лодки пойдут, и деревья, в воду попадавшие, спилили.

— Отлично, дядя Сила. Денег-то хватило расплатиться с рабочими?

— Денег? Так не платил я, и не нанимал. Сам всё с сынами сделал, чтобы, значится, деньги все нам достались.

— А вот за это тебе мой категорический хозяйский "ай-яй-яй", — Софочка погрозила мужику пальчиком. — Ты на работу лоцманом принят, а не лесорубом. Мне твои знания надобны и опыт, а не стремление к превозмоганию. Я чай, если бы ты, вместо того, чтобы жадничать, нанял ватагу из местных, быстрее управился бы. А мне тебя сейчас что, рвать на пять кусочков прикажешь? Ведь столько дел впереди!

Место это голландцы назвали "Котлас", — Софи разложила на столе карту.

— Бывал я там. Как раз у впадения в нашу Двину реки Вычегды. Крещёные зыряне в том месте живут.

— Вот и хорошо, что живут. Но тебе ещё нужно провести две баржи от Архангельска до Вологды, как только начнётся навигация, и показать ту дорогу, которую разведал. Ведь без проводника её не отыщут.

— Не отыщут. Места там кромешные — сплошные болота кругом. Так барки твои до Вологды доведут сыны мои. Дорогу к просеке меж речками дочка укажет, а я поеду к зырянам. Зачем, говоришь, ехать-то туда?

— Нужно ещё один двор ставить, не морские корабли ремонтировать, а речные суда строить. Но сначала поставить навесы и сложить в них лес на просушку. Много навесов и много леса на многие годы. Так что поручаю тебе договориться с местными властями и сделать всё без обману. Взятку там дать, или подкупить кого, то есть по честному, без вранья. Ты же здешний человек — с тобой церемониться особо не станут, а все сразу обскажут без обману.

— Так мне что, приказчиком в те места садиться?