Лунный свет - Арментраут Дженнифер Л. - Страница 50

Выпрямившись, Джулия поправила стопку и развернула бумагу.

Она замерла, нахмурилась, читая две рукописные строки.

Я скучаю по тебе, но больше не буду.

Я люблю тебя, но ты всегда это знала.

ГЛАВА 20

— Спасибо, — сказал Дев в трубку. — Мы признательны за звонок. — Повисла пауза, в которую Люциан потер бровь средним пальцем. Дев нахмурился. — Да. Если нам что-то понадобится, мы дадим знать. — Он окончил звонок. — Это было разумно.

Люциан усмехнулся.

— Я и сам так подумал.

Изогнув бровь, Дев откинулся на стуле.

— Телефон не перестанет звонить.

Девлин управлялся с доброжелателями, звонками, гостями, прессой, будто был рожден для этого. И это было так. Учитывая, что он всегда ждал роли главы семьи, главы бизнеса.

Они все этого ждали.

Но Люциан пришел сюда не для того, чтобы обсуждать, как потрясающе Дев справлялся с ролью большого босса.

— Я хотел кое-что с тобой обсудить.

— Почему у меня такое чувство, будто «кое-что обсудить» будет значить, что ты все равно поступишь по-своему вне зависимости от моего мнения?

— Не знаю. Может быть, некоторая статистика подкрепляет твои убеждения.

— Возможно, — пробормотал Дев, дав ему знак продолжать и потянувшись за своим бокалом.

— Я думаю о том, чтобы пригласить Дэниела провести время с Мэдди. Возможно, это поможет. — Люциан рассказал обоим братьям о появлении Дэниела вскоре после того, как узнал об этом сам. Никто из них не был в восторге. — Не важно, насколько он раздражает всех, это не может навредить.

Дев заиграл желваками, проглотив виски.

— Я бы скорее предпочел бешеного кенгуру в доме, чем Дэниела.

Люциан нахмурился.

— Кенгуру бывают бешеными?

— Понятия не имею, но я уверен, что Дэниел так же разрушителен, как бешеный кенгуру в китайском магазине, — ответил Дев, и Люциан спросил себя, не был ли его брат слегка пьян. — Я знаю, ты уже собрался сделать это. Когда?

Люциан поерзал на сиденье.

— Воскресенье. Когда тебя не будет.

— Идеально. — Дев помолчал. — Это все на тебе. Если из-за него будут проблемы…

— Я знаю. И улажу это. — Люциан опустил руку на подлокотник кресла. — Кстати, о проблемах. Есть новости от полиции?

— Я поговорил недавно с Троем. Уверен, его отстранят от расследования из-за нашей дружбы, — объяснил Дев, покачивая жидкость в своем бокале. — Глава отдела со мной еще не говорил.

— Его блокируют адвокаты?

Призрак улыбки коснулся губ Дева.

— Конечно. Я не беспокоюсь.

Люциан нахмурился.

— Мне казалось, что раньше ты беспокоился.

Дев поднял взгляд на Люциана.

— Это было раньше.

— Ты не беспокоишься, что факт расследования смерти попадет в СМИ? — Люциан посмотрел недоверчиво. Все, о чем когда-либо переживал брат, это как люди будут думать о семье. — Я просто жду, когда глава отдела выступит с публичным заявлением. Такого рода вещь может сделать ему карьеру.

Дев улыбнулся, улыбка была холодна как свежая могила.

— Или такого рода вещь может… оборвать его карьеру.

Принимая душ и готовясь к «несвиданию» с Люцианом и Гейбом, Джулия была на грани нервного срыва.

Вымыв волосы, а потом нанеся кондиционер, она укрепилась в чувстве, будто готовится к свиданию. Она даже побрилась, потому что… Она не хотела даже думать почему и пыталась размышлять о чем угодно другом, но не о том, к чему готовилась. Ее разум возвращался обратно к тому огрызку бумаги, что она нашла вчера. Кто мог написать это? Была ли записка предназначена Мадлен и если да, то как она туда попала?

Некоторые из этих книг были старыми… Им были десятки лет. Может быть, записку положили в них как закладку? Джулия не знала, но она положила клочок бумаги обратно на тумбочку, под стопку книг и журналов.

Девушка хотела спросить об этом Люциана, но они не виделись с тех пор, как он пригласил ее на ужин. Ни разу со вчерашнего утра, что было странно, поскольку обычно он выскакивал из-за каждого угла. Она даже не знала, дома ли он, если бы, наведавшись к Мадлен этим утром, не услышала, как тот читает ей.

Джулия струсила и метнулась прочь по коридору вместо того, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, как делают взрослые люди.

Когда она вернулась в комнату Мадлен как раз перед обедом, Люциан уже ушел. Откровенно говоря, если бы она не жила в одном доме с ним, то отменила бы ужин из одной лишь тревоги.

Но этот вариант не рассматривался.

Когда она сушила волосы и завивала длинные пряди в свободные локоны, в ней боролись совесть, здравый смысл и гормоны. Она как будто искала выход из ситуации, из которой его не было. Двадцать пять процентов в ней знали, что она не должна ввязываться во все это. Еще двадцать пять говорили, что выходить сегодня — большая ошибка, которая может привести к множеству других ошибок.

Оставшиеся пятьдесят процентов задавались вопросом, стоит ли ей надеть трусики? Она закатила глаза, глядя на свое отражение: конечно же она их наденет. Заканчивая наносить тушь, она решила не психовать больше и… и будь что будет. Таков был план. Она не собиралась нервничать ни секундой более.

— О боже, — прошептала она своему отражению. Самый паршивый план в истории, но другого не было. Одно радовало: она хотя бы раз в жизни смогла сделать смоки айз.

Оттолкнувшись от тумбочки, она теребила пояс халатика, глядя на душ, и никак не могла забыть о тени, которую видела. Ее голова уже почти не болела, но каждый раз, когда она принимала душ, то была слишком напугана, чтобы закрывать глаза.

А еще страшнее было держать их открытыми.

Дрожа, она открыла дверь ванной и остановилась, как только взгляд ее упал на кровать. В центре покоилась большая коробка с черным бантом.

— Что за?..

Тут точно не было коробки, когда она уходила в ванную. Прищурившись, она взглянула на двери. Все они были закрыты, и она запирала их на замок. Джулия знала, что сделала это, потому что после того, как дверь открылась посреди ночи, она проверяла их дважды.

Медленно подойдя к коробке, девушка осторожно подняла ее и спихнула ближе к краю кровати. Джулия закинула волосы слева за спину, затем глубоко вздохнула, подцепив снизу шелковистый бант, и начала развязывать узел.

Лента упала набок.

Джулия взялась за края крышки и подняла, отклонившись, словно ожидая увидеть кобру.

Кобры не было.

Просто тонны черной упаковочной бумаги.

Она сгребла тонкую бумагу в сторону и задохнулась, увидев, что внутри. Точно не кобра, но нечто настолько же опасное.

Это был малиновый всплеск в море черного. Там лежало платье, и не то, которое можно купить в любом торговом центре. Даже не прикасаясь к нему, она могла ручаться, что оно сшито из лучших материалов, названий которых она, вероятно, даже не знала, потому что у нее никогда не было денег, чтобы делать покупки в тех магазинах, где продаются такие наряды. Какую-то секунду она даже не хотела трогать его, испугавшись, что испортит материю своими грубыми пальцами, но типичная девочка внутри нее взяла верх.

Схватив платье, она вынула его из коробки. Оно было потрясающим. Кокетливые рукава и отделанный бисером вырез в форме сердца, платье было с завышенной талией, такой, которая начиналась прямо под грудью.

— Боже правый, — прошептала она и прижала легкие рукава к плечам. Юбка опускалась немного ниже колен.

Это была очень изысканная вещь, последний раз она надевала что-то настолько красивое, наверное, на своей свадьбе.

Но могла ли она это надеть?

Опустив платье, она уставилась на него. На нем не было ценника, но она сомневалась, что наряд стоит столько же, сколько она привыкла платить за одежду. Очевидно, это был подарок… В коробке по-прежнему виднелось что-то малиновое. Перебросив платье через руку, она склонилась, отодвинула в сторону остаток упаковочной бумаги и рассмеялась.

Ремешки и красные каблуки.