Связанные честью (ЛП) - Рейли Кора - Страница 1

Кора Рейли

Связанные честью

ПРОЛОГ

Мои пальцы дрожали, как листья на ветру, когда я подняла их, а сердце билось, будто сумасшедшее. Сильная рука Луки казалась твердой и надежной, когда он взял мою ладонь и надел кольцо на палец.

Белое золото с двадцатью мелкими бриллиантами.

То, что предназначалось как знак любви и верности в других парах, в нашей было ничем иным, как свидетельством моей принадлежности ему. Ежедневным напоминанием о золотой клетке, в ловушку которой я попала на всю оставшуюся жизнь. «Пока смерть не разлучит нас» - не было пустым обещанием, которое давали многие другие пары, связывавшие себя святыми узами брака. Из этого союза для меня не было никакого выхода. Я принадлежу Луке до горького конца. Последние слова клятвы, которую мужчины давали во время посвящения в ряды мафии, могли бы быть своеобразной концовкой моей свадебной клятвы: «Я вхожу живой, а выйти придется мертвой».

Мне стоило бежать, когда у меня была такая возможность. Теперь же, когда сотни лиц из чикагской и нью-йоркской Семей уставились на нас, побег был не вариантом. Так же, как и развод. Смерть являлась единственным приемлемым прекращением брака в нашем мире. Даже если мне все-таки удастся избежать внимательных глаз Луки и его прихвостней, нарушение мной нашего договора означало бы войну. Ничто из сказанного моим отцом не помешало бы Семье Луки отомстить за испорченную репутацию.

Мои чувства не имели значения ни сейчас, ни когда-либо раньше. Я выросла в мире, где не давали выбора, особенно женщинам.

Эта свадьба была не по любви, доверию или выбору. Речь шла о долге и чести, ради которых нужно сделать то, что от тебя ожидают.

Связь для обеспечения мира.

Я не была идиоткой. Я знала, что все это ради денег и власти. Оба данных аспекта пришли в упадок с тех пор, как русская Братва, тайваньская Триада и другие преступные организации пытались расширить свое влияние на наших землях. Итальянские Семьи на территории США должны были похоронить свою вражду и работать вместе во имя общей цели - уничтожения своих врагов. Мне оказали огромную честь, позволив выйти замуж за старшего сына нью-йоркской Семьи. Именно в этом мой отец и каждый родственник мужского пола пытались уверить меня после нашего обручения с Лукой. Я знала это, и у меня было время успеть подготовиться к данному моменту, но все же страх сжимал мое тело в безжалостных тисках.

— Вы можете поцеловать невесту, — сказал священник.

Я подняла голову. Каждая пара глаз в павильоне разглядывала меня, ожидая признаков малейшей слабости. Отец пришел бы в ярость, позволь я своему ужасу вылезти на поверхность, а Семья Луки использовала бы это против нас. Но я выросла в мире, где идеальная маска была единственной предоставляемой женщинам защитой, и лично для меня не составляло труда надеть маску равнодушия. Никто не узнал бы, как сильно я хотела сбежать. Никто, кроме Луки. Я не могла скрыть это от него, сколько ни пыталась. Тело не переставало трястись. Когда мой взгляд встретился с взглядом холодных серых глаз, я могла сказать, что он знал. Как часто он вселял страх в окружающих? Так что распознать эту эмоцию в других для него было привычным делом.

Он наклонился, преодолевая десять дюймов, на которые возвышался надо мной. На его лице не было никаких признаков неуверенности, страха или сомнения. Мои губы дрожали около его рта, когда глаза Луки впились в меня. Их сообщение было ясным: «Ты - моя».

ГЛАВА 1

За три года до этого

Я свернулась калачиком на шезлонге в нашей библиотеке и читала, когда раздался стук. Голова Лилианы покоилась у меня на коленях, и она даже не шелохнулась, когда темная деревянная дверь открылась и вошла наша мать. Ее русые волосы были стянуты на затылке в пучок, а на бледном лице отражалось беспокойство.

— Что-то случилось? — спросила я.

Она улыбнулась, но улыбка была фальшивой.

— Отец хочет поговорить с тобой в своем кабинете.

Я осторожно приподняла голову Лили, выбралась из-под нее и устроила сестру на шезлонге. Она прижала ноги к своему телу. Сестренка была меньше типичной одиннадцатилетней девочки, но и я не могла похвалиться ростом со своими пятью футами и четырьмя дюймами1. Впрочем, как все женщины в нашей семье. Мать старалась не встречаться со мной взглядом, пока я шла к ней.

— У меня проблемы? — Я не понимала, что могла сделать неправильно. Обычно мы с Лили были послушными; это Джианна всегда нарушала правила и подвергалась наказаниям.

— Поторопись. Не заставляй отца ждать, — просто сказала мать.

Мой желудок завязался в узел, когда я остановилась перед кабинетом отца. Подождав мгновение, чтобы избавиться от нервозности, я постучалась.

— Входи.

Я вошла, пытаясь не показывать волнения. Отец сидел за столом из красного дерева в широком черном кожаном кресле; позади него располагались полки из красного дерева, заполненные книгами, которые отец никогда не читал, но они скрывали секретный вход в подвал и коридор, ведущий из дома.

Он поднял взгляд от кипы листов, седые волосы были зачесаны назад.

— Садись.

Я опустилась на один из стульев напротив его стола и сложила руки на коленях, стараясь не кусать нижнюю губу. Отец ненавидел это. Я ждала, когда он начнет говорить.

Когда он внимательно посмотрел на меня, на его лице было странное выражение.

— Братва и Триада пытаются претендовать на наши территории. С каждым днём они становятся все наглее. Нам повезло больше, чем Семье Лас-Вегаса, которой одновременно с этим приходится иметь дело с Мексиканцами, но мы не можем и дальше игнорировать угрозу в лице русских и тайваньцев.

Растерянность наполнила меня. Отец никогда не говорил с нами о бизнесе. Девочкам не нужно было знать о более тонких деталях бизнеса мафии. Но я понимала, что нельзя прерывать его.

— Если хотим сражаться с Братвой и Триадой, нам стоит прекратить вражду с нью-йоркской Семьей и объединить силы.

Мир с Семьей? Отец и каждый член чикагского синдиката ненавидел Семью. Они десятилетиями убивали друг друга и только недавно решили игнорировать присутствие друг друга в пользу убийства членов других преступных организаций, таких как Братва и Триада.

— Нет более сильной связи, чем кровь. По крайней мере, так считает Семья.

Я нахмурилась.

— Рожденные в крови. Поклявшиеся на крови. Таков их девиз.

Я кивнула, но мое замешательство только увеличилось.

— Вчера я встретился с Сальваторе Витиелло.

Отец встретился с доном, главой нью-йоркской Семьи? За последние десять лет не было ни одной встречи между нью-йоркской и чикагской Семьями, так как в последний раз все закончилось плохо. О том дне по-прежнему говорили как о «Кровавом четверге». Но отец не был боссом. Он был всего лишь Консильери, советником Фиоре Кавалларо, который правил чикагской мафией, а вместе с этим и преступным миром на Среднем Западе.

— Мы договорились, что для достижения мира должны стать семьей. — Глаза отца впились в меня, и внезапно мне расхотелось слушать продолжение его речи. — Мы с Кавалларо решили, что ты выйдешь замуж за его старшего сына Луку, будущего дона Семьи.

Я почувствовала, что падаю.

— Почему я?

— За последние несколько недель Витиелло и Фиоре пару раз разговаривали по телефону, и Витиелло захотел самую красивую девушку для своего сына. Конечно, мы не могли отдать ему дочь одного из наших солдат. У Фиоре нет дочерей, поэтому он сказал, что ты самая красивая девушка. Джианна тоже красива, но она моложе. Вероятно, это спасло ее.

— Есть куча красивых девушек, — я задыхалась. Не могла дышать.

Отец посмотрел на меня так, будто я была его самым ценным владением.

— Не так много девушек-итальянок с волосами, как у тебя. Фиоре описал этот цвет, как золотой, — отец загоготал. — Ты - наша дверь в нью-йоркскую Семью.