Тори - Черт Илья - Страница 6

И вот, через две недели, наступил день, когда мы решились с Тори на опыт. Долгое время мы обсуждали условия эксперимента, а также задачу, которую он должен был там выполнить. Он должен был уйти туда на минуту. Мы сверили часы, сели вокруг стола (так как присутствие ежа тоже оговаривалось, нас было трое) и начали. Бог мой, как я боялся! Я поставил перед Тори три больших листа бумаги, которые были полностью закрашены в различные три цвета, и попросил его сосредоточится. Он сел глубоко в кресло, откинулся на спинку, глубоко вздохнул и взглянул на бумагу…

Прошло десять минут. Мы сидели не двигаясь и ждали. Тори был неподвижен и если бы не открытые глаза, я подумал бы, что он заснул. Пошла четырнадцатая минута и я взглянул на Тори; не пора ли кончить опыт и попробовать в другой раз. Но Тори казался глубоко отрешенным и буквально впился взглядом в лист бумаги. Когда стрелка часов коснулась пятнадцати минут, воздух около него слегка колыхнулся и пахнуло теплом, а потом все стало опять нормальным.

— Ну вот и все! — сказал я.

С последним моим словом он исчез! Это произошло так неожиданно и быстро, что я и не успел ничего заметить. Мгновенная волна теплого ветра и его нет! Еж ощерился иголками и зашипел, а потом и вовсе отскочил подальше и там залег, мигая глазками и недовольно шипя. Секундомер отсчитал минуту и пошел отсчитывать вторую. Я вскочил и закричал: `Тори! Обратно!`

Толчок горячего воздуха был мне ответом и секундой спустя появился он. Он стоял рядом и держал меня за руку! Взяв мою руку он удивленно поводил по ней пальцами, покачал головой и присвистнул. Потом обошел обратно стол и повалился в кресло.

`Разговоров` было до вечера. Тори `говорил` путано и сбивчиво и было видно, что он много попридержал для себя. Единственное, что я хорошо понял, было удивление по поводу моей руки. Он утверждал, что как только почувствовал что `исчез`, он подошел ко мне и взял за руку. Его пальцы схватили воздух! Я был для него недосягаем `оттуда`. Его руки проходили сквозь меня, не встречая никакого сопротивления. Однако все остальное не поменяло своих свойств. Стол был как стол, кресло креслом и даже тепло от кончика моей сигареты было вполне нормальным. Создавалась весьма странная картина. Я его вообще не видел, он же меня видел, но подобно голограмме, не имеющей материальности. Все это нисколько не объяснило ничего, а еще больше запутало и без того непонятную загадку.

Проснувшись утром и позавтракав, мы решили дать себе отдых в наших изысканиях и отправились к Тому. Том был старый мой знакомый еще с тех времен, когда мы жили в этом доме с Пат. На самом деле, он всегда был другом нашей семьи с того момента, как я переехал к ней, и говорил что наконец-то он видит нормального мужчину рядом со своей любимой крошкой. Сообщение о сумасшествии и смерти Пат он воспринял очень тяжело, и мне пришлось его отпаивать неделю прежде чем он поднял глаза выше земли и в них не стояли слезы. Долгое время у него не было никого, кроме нее, с кем бы он мог вообще общаться. Тот факт, что мы собирались здесь жить неопределенно долго, его очень обрадовал и вскоре мы стали лучшими друзьями. Тому было, наверное, за шестьдесят, но его боевой дух с этим мириться не хотел, и он постоянно был как заведенный мальчишка. И уж, естественно, Тори в нем души не чаял. Они, как дети, носились по берегу наперегонки, прыгали `кто дальше`, строили замки из песка и ракушек и чувствовали себя абсолютно на равных. Том нисколько не отставал от Тори в избытке энергии. К тому же Том взялся со своей стороны за `учебу` Тори, и они часами учились загонять крабов на берег, насаживать приманку на хитроумные приспособления, которые Том называл `удочками` и еще много чего в таком роде. Через некоторое время Тори надоело все время `отвечать` ему через меня, и он взялся учить старика своему `языку`. Надо сказать, он делал в этом большие успехи.

В тот день мы, как обычно, приплыли к нему, я отправил Тори с Кактусом развлекаться, а сам пошел с Томом на маленький пирс поговорить, посидеть и сыграть партию в шахматы. Очень аккуратно я стал расспрашивать его; не видал ли он чего необычного поблизости. Среди рассказов о морских чудищах и черепах древних переселенцев были и очень интересные факты. Например, он поведал мне о чудных огнях, что появляются около гор, обычно зимой, и по ночам светят как маленькие маячки. И еще он рассказал о присущей этой местности огромной молнии, которую видели многие местные жители в округе, и которая бывает только два раза в год, в одно и то же время, во время осенних и весенних штормов. Он говорил, что она похожа на сверкающую дорогу, уходящую за горизонт, за что и получила от жителей прозвище `дорога в рай`, а также утверждал что когда эта молния возникает, свет от нее подобен тысячи тысяч солнц и все море видно до горизонта как на ладони. Меня это очень позабавило, и я вознамерился обязательно подловить этот момент и посмотреть на это чудо, тем более до осенних штормов оставалось совсем немного. Том также обещал показать мне `маячки` в горах, если таковые появятся. Но ни о каких привидениях, призраках он не слышал. Когда я сказал ему, что видел, якобы, неких прозрачных невидимых `призраков` около моря, он очень удивился и подтвердил еще раз, что ни о чем похожем он не слышал. Я не мог, не имел права рассказать ему о Тори, но и из этого разговора было ясно, что ничего подобного он здесь не видел. Странные `гости`, которых чувствовал Тори, оставались полнейшей загадкой, ответ на которую мог дать только сам Тори и неизвестно чего это ему стоило бы.

Глава 7.

Стояла глубокая ночь. Все было спокойно и ничто не предвещало никакой угрозы, как вдруг уши патрульной Птицы уловили еле различимую вибрацию воздуха. Вибрация из глухой и тяжелой постепенно стала повышать свою частоту, и вот уже возник еле слышный характерный писк инфразвука, слышимый только Птичьим слухом. Сигнал опасности нападения не заставил себя ждать. Тучи серебряных птиц поднялись со скал в воздух и выстроились там в боевом порядке. Они зависли неподвижно на высоте полу лиги и приготовились к обороне. Мохнатые степные кошки полусонные выползали из-под скал и испуганно таращились в небо, понимая что Птицы зря такие парады устраивать не будут. Вибрация в считанные секунды выросла до тонкого писка, потом воздух над степью внезапно скрутился в вихрь, из которого стала видна еле различимая черная точка, растущая на глазах. В следующее мгновение все пространство, куда хватало взора, осветилось тысячью солнц и из черного провала ударила ослепительная белая молния, широкой лентой изогнувшись над степью, и ушла куда-то в горизонт. В ту же секунду из бездонного `колодца` посыпались градом бурые комья, ощетинившиеся длинными блестящими иглами.

— Призраки с шестого райдера! — крикнула Птица и, сложив крылья, камнем рухнула на врагов. Следом посыпался дождь серебряных крыльев и отточенных стальных клювов. Теперь уже и кошки, оскалив острые клыки, мчались к месту столкновения. Слепняки, развернув свои смертоносные парализующие глаза, летели по высокой траве на своих тонких паучьих ногах. Из нор вылезли мохнатые шершни и, с нарастающим гулом набирая скорость, неслись на таран к все более растущему числу призраков. Прошло меньше полу заката, прежде чем врагов оттеснили на предельное расстояние от межрайдерного тоннеля и они обратились в бегство. Когда последний уцелевший призрак переступил черту `перехода`, раздался вибрационный визг, перешедший мгновенно в низкий гул, и черное окно тоннеля стало стягиваться. Как только воздушный водоворот исчез, Птицы с победным криком развернулись и стали рассеиваться в разных направлениях. Воздух наполнили тысячи голосов, певших песню победы. Жители пятого райдера возвращались по своим домам. Через некоторое время все уже спали, и только патрульные Птицы барражировали над степью. Две из них сблизились, и одна пропела другой:

— Если бы с нами по-прежнему была ОНА, у нас такие вещи происходили бы много реже!