Дружба, скрепленная кровью
(Сборник воспоминаний китайских товарищей — участников Великой Октяб - Юн-нянь Лю "Редактор" - Страница 3

В частях Красной Армии можно было встретить не только отдельных бойцов-китайцев, но и целые отделения, взводы, роты, батальоны и полки, сформированные целиком из китайцев; китайские бойцы служили и в отдельных интернациональных соединениях. Своим бесстрашием, воинским умением и дисциплинированностью они снискали себе заслуженную славу. На просторах Сибири и в дальневосточной тайге, в степях Украины и на угольных шахтах Донбасса, в предгорьях Северного Кавказа — повсюду остались следы героической борьбы китайских бойцов против контрреволюции и интервентов.

В тяжелых условиях походной боевой жизни крепло братство китайцев и русских. Часто бойцы-китайцы, рискуя жизнью, выручали попавших в окружение русских товарищей, а русские бойцы в свою очередь, невзирая на смертельную опасность, под градом пуль выносили с поля боя раненых китайских бойцов. Эти факты беспримерного героизма являются одной из самых славных страниц в истории великой дружбы китайского и советского народов.

Советский народ отдает дань величайшего уважения беспримерным подвигам китайских бойцов, внесших большой вклад в дело победы революции в России. Зимой 1956 года Институт Китаеведения АН СССР начал работу над составлением сборника статей, посвященных участию китайцев в борьбе за установление Советской власти в России. Эту работу возглавили писатели и специалисты-историки, которые установили с нами непосредственный контакт с целью еще шире развернуть сбор материалов, с тем чтобы сборник этот мог выйти в ближайшее время.

Сейчас мы публикуем отдельным сборником на китайском языке[1] лишь часть собранного нами материала, воссоздающего реальные события периода Октябрьской революции и гражданской войны. Это сделано, с одной стороны, для того, чтобы удовлетворить запросы широких масс читателей, особенно молодежи, которые стремятся узнать о героических делах китайцев в борьбе за победу Октябрьской революции; с другой стороны, нам хотелось бы узнать мнение читателей, с тем чтобы подготавливаемая нами к изданию книга получилась как можно более полной и точно воспроизводящей события Октябрьской революции и гражданской войны. Мы искренне надеемся, что все товарищи, заинтересованные в этой работе, как писатели, так и читатели, поделятся с нами своим мнением о настоящем сборнике, чем помогут нам в дальнейшей работе. Тогда возможные недостатки и ошибки будущей книги могут быть своевременно устранены.

Отдел пропаганды и агитации Центрального правления Общества китайско-советской дружбы.

18 сентября 1957 года.

Лю Юн-нянь

Давние воспоминания

Родился я в 1889 году в семье крестьянина-бедняка из уезда Синьчэн провинции Хэбэй. Сейчас мне 68 лет.

В 1913 году, когда мне исполнилось 24 года, лето выдалось неурожайное, жить было не на что. Оставил я семью и поехал на Северо-Восток[2] искать средства к существованию. Прошел пешком весь Ляодунский полуостров. Нанимался к богачам на любую работу, надрывался, а сытым и дня не был, голодал и мерз. Потом пристроился в одном из рыбачьих поселков на берегу Амура, где прожил с полгода. А когда наступила осень и замерзла река, пришлось искать другую работу. Тогда один мой приятель и предложив податься в Россию: «Давай, — говорит, — земляк, махнем через границу, может, там побольше заработаем!» Сказано — сделано. Пошли мы в Россию.

Конечно, в царской России, как и в старом Китае, рая для бедняков не нашлось. Только мы были молодые и упрямые, как тот глупец в сказке, что за счастьем гонялся. Горя хлебнули вдоволь, в сотни дверей стучались — на работу просились, пока, наконец, в Черемхове не попаслись на глаза одному хозяину пекарни.

— Э, крепкие, кажется, ребята! Подойдете, пожалуй. Ладно, оставайтесь. Тесто месить сможете.

Я по-русски говорить не умел, поэтому вначале больше молчал. Но на работе люди быстро сходятся и понимают друг друга, тут сразу человека раскусить можно. Через год у меня уже появилось много русских товарищей, но самыми близкими, самыми сердечными друзьями стали Василий и Михаил, оба большевики, вожаки рабочих этой пекарни.

Однажды (дело было осенью 1917 года) после работы Василий отвел меня в сторону и говорит:

— Завтра мы отсюда уходим в деревни и на шахты, идем распространять большевистские идеи. Пойдем с нами.

Я по-русски в то время говорил плохо — только самые обычные фразы — и не все, что сказал Василий, понял. Однако сердцем уяснил: если идти вместе с хорошими людьми — солнце будет для тебя светить везде. И решил идти с ними.

Втроем, Василий, Михаил и я, пошли мы по деревням. Целыми днями шагали по дорогам, проводили собрания, беседы в домах бедняков. Василий был мастер говорить: не только убедить мог, но и растрогать; едва с ним побеседует человек, сразу уважать его начинает. Михаил возрастом был помоложе и работал больше среди молодых крестьян, он тоже хорошо говорил и неплохо пел. В мои обязанности во время сходок входило быть начеку на случай враждебных выпадов против нас да заботиться о ночлеге и еде для Василия и Михаила.

В беседах с людьми Василий говорил о том, как бедняки всего мира поднимутся на революцию, а я вставлял фразу — другую: «Китайский народ живет так же тяжело, как и русский, мы тоже поднимемся на революцию». Таким вот образом и я участвовал в пропагандистской работе. А в те годы работа эта была, ох, как опасна!

На всякий случай в домах мы ночевали редко: проведем собрание, поговорим с бедняками и незаметно уйдем; иногда спали в поле, в копнах, иногда в овраге, в ямке — лишь бы от дождя и ветра укрыться.

В местах малолюдных порой целый день шагали по дорогам и только к вечеру добирались до какой-нибудь деревни. А дороги-то были какие! Опасаясь сыщиков и полицейских Временного правительства, мы настоящие-то дороги обходили, а шли все больше напрямик через луга да холмы. Хорошо помню, что за ту зиму несколько пар ботинок износил; бывало и так — порвутся ботинки, а других нет. Найдешь какое-нибудь тряпье, обмотаешь ноги и дальше идешь. Ну а уж про еду и говорить не приходится: день сыты, два голодны.

Трудности, голод и холод — это еще куда ни шло. А вот стражники и разные помещичьи прихлебатели нам крепко досаждали. Если им удавалось напасть на наш след, нам нужно было удирать; если же мы сталкивались с ними лицом к лицу, тут уж на всякие хитрости пускались, лишь бы провести их. Не раз попадали в опасные переделки: и стражники, бывало, за нами гнались, и богатеи из деревень выгоняли, и чужие кулаки по нашим спинам прогуливались. Но всегда мы чувствовали поддержку народа, и не раз в трудную минуту местные бедняки приходили к нам на выручку.

В ноябре 1917 года мы пришли на черемховские шахты. Там Василию и Михаилу работы было еще больше: чуть не каждую ночь — собрания, сходки, на которых они разъясняли политику партии, а днем к ним непрерывно шли люди, чтобы поговорить по душам.

Весть о победе Октябрьской революции и о создании первого в мире Советского правительства во главе с Лениным до нас дошла через две недели. Положение сразу стало очень напряженным: рабочие громили конторы, выгоняли капиталистов, крестьяне отнимали землю у помещиков и кулаков; а те отвечали народу свирепой жестокостью. Работы у нас было по горло.

Однажды рано утром Василий, весь заиндевевший от мороза, прибежал ко мне.

— Лю, дружище, у нас организуется добровольческий революционный отряд. Вступай и ты!

Какие тут могли быть разговоры!

— Бить капиталистов, — говорю, — я всегда с удовольствием.

Придя в отряд, я убедился, что он действительно добровольческий — только из рабочих и крестьян; одеты кто во что, а оружие… Оружия было достаточно, причем самого разнообразного: у рабочих — ломы, топоры, молоты, тесаки; у крестьян — вилы, лопаты, а то и просто колья. Василий, командир отряда, и тот не сразу револьвер раздобыл.