Пепел кровавой войны - Маршалл Алекс - Страница 64

Вот только, будь это правдой, он бы погиб, сражаясь, на Джекс-Тоте, а не согласился сотрудничать с врагами всего людского рода. Будь это правдой, он остался бы со своим раненым отцом и шестилетним племянником на поле боя в Кремнеземье, а не бросил их. Бился бы насмерть с королевой Индсорит, а не принял от нее пощаду, когда она обезоружила его. Наверное, он прожил бы совсем иную жизнь, если бы его беззаветный героизм не засыпал каждый раз, когда дела становились совсем плохи... И он мог умереть сотней разных смертей, если бы смело держался за свои убеждения в каждом из многих, очень многих случаев, когда был взвешен и найден легким. Любая, даже самая кровавая судьба была бы предпочтительней той, что ожидала его теперь, и в мыслях он заново переживал все свои ошибки, как не раз делал прежде.

После невообразимого количества хвалебных песен за стеной Дарниелла раздался колокольный звон, и увенчанные шипами, украшенные черепами ворота наконец-то со скрипом отворились. Из города вышла процессия в элегантных азгаротийских пурпурных мантиях и багряных парадных мундирах. Это могли быть либо солдаты-отставники, либо чиновники в церемониальной форме, поскольку Марото подслушал в трюме галеона, что весь Пятнадцатый полк пал в битве у Языка Жаворонка. Вероятно, этим и объясняется идущий следом легион плакальщиц, в черных кружевах от каблуков до шляп. Их кошачий концерт продолжался, пока городская делегация приветствовала святой престол.

Даже с обоими здоровыми ушами Марото не смог разобрать все, что говорили те и другие, однако услышал несколько ключевых фраз, позволяющих угадать планы Вороненой Цепи:

«Багряная королева и Черная Папесса пали жертвами собственного честолюбия».

Что означает: почему имперцы и цеписты и дальше должны враждовать?

«Диадема обречена».

Что означает: поэтому мы, ясен пень, не собираемся туда возвращаться.

«Джекс-Тот объявил войну всей Звезде, но непорочные отказались объединиться в борьбе за общее для всех разумных людей дело».

Что означает: вы ведь не собираетесь поступить так же?

«Вороненая Цепь рисковала всем, отправившись сюда, чтобы предупредить Азгарот об опасности».

Что означает: нас прогнали из Отеана, но Дарниелльская бухта — самая защищенная гавань в империи, так что, будьте добры, впустите нас!

«Кровь у всех имперцев разных вероисповеданий одинакового багряного цвета».

Что означает: мы можем прекратить религиозные споры и вспомнить о старом добром патриотизме, если он способен помочь нам.

«Мы привели на ваш суд Негодяя Марото...»

Что означает: ничто в Азгароте не может сравниться в популярности с публичными казнями.

«...одного из гнусных пособников гибели мира, который вместе со всем Кобальтовым отрядом призвал Джекс-Тот из преисподней».

Что означает: эй, подождите секун...

«Принеся в жертву доблестный Пятнадцатый полк в битве у Языка Жаворонка, они тайно продали наш мир демонам Изначальной Тьмы».

Что означает: да что это вообще за хрень?

Проблема в том, что сердце Марото от всей этой чепухи забилось так громко, что он не расслышал, как именно цепистские идиоты собираются сделать из него козла отпущения. Но несколько членов святого престола и дарниелльской делегации, словно уловив его мысленные возражения, обернулись к нему. Передняя плакальщица, морщинистая дама в облаке черных кружев и в шляпе, изображающей напольные часы, по форме больше похожие на гроб, что-то прошипела. Марото не разобрал слов, зато различил выражение лица под вуалью из черного жемчуга и увидел направленный на него в обвиняющем жесте костлявый палец — и очень сомневался в том, что старуха предложила простить Негодяя.

— Несомненно, — сказал тот кардинал, что держал цепь с пленниками, и теперь, когда остальные плакальщицы умолкли, каждый слог больно ударял по ушам Марото, — святой престол приветствует ваше желание немедленно казнить этого военного преступника, а потому счастлив принять ваше приглашение и выступить свидетелем на азгаротийском суде. Пусть смерть одного из тех, кто пытался разорвать Багряную империю на куски, станет первым шагом к сплочению.

Все зааплодировали, как цеписты, так и азгаротийцы, и сам Марото тоже хлопнул в ладоши. Кардинал, конечно, лживый засранец, но, надо отдать должное, спектакль он устроил отменный. Вдобавок он предложил отчаявшемуся Негодяю то, чего сам Марото никак не мог добиться: честное мученичество. Разумеется, когда Марото посадят на кол, у него убудет энтузиазма, но сейчас он с облегчением подумал, что решение раскрыть свою личность святому престолу все-таки поможет объединить смертных в борьбе против Джекс-Тота. Жаль, что этому облегчению не суждено продлиться долго.

Глава 4

Они спустились в преисподнюю — генерал и ее преданные капитаны, принцесса и ее верные слуги, Избранная и ее старые друзья. Они шли по землям, никогда прежде не открывавшихся глазам смертных, невообразимым для здравого ума, с невозможными ландшафтами, способными одинаково сбить с толку и степенного картографа, и восторженного живописца. Как и должно быть в легендах о спустившихся в катакомбы Изначальной Тьмы, в конце многотрудного путешествия их ожидала встреча с призраками, но Чи Хён понимала, что достичь загробного мира — это только половина дела, самое главное — вернуться в мир живых.

Обстановка была ей знакома по многим сонетам Гын Джу, посвященным трагической судьбе влюбленных, а если не забывать рассказы Мрачного о Медовом чертоге Черной Старухи, то и для него песни Чи Хён прозвучали бы привычно. В своем безумном походе по отравленной земле она отчаянно цеплялась за воспоминания об этих двоих и за мечты о том, чем они могли бы вместе заняться, но все глубже и глубже сползала в серый туман, притупляющий разум. Как и многое другое, эти мысли постепенно стали бременем, а не утешением, еще одной гирей, отягощавшей и сердце, и ноги.

Однако с каждым шагом постаревшего кобальтового эскорта, уводившего Чи Хён все дальше от тошнотворного пепла унылых пустынь, она чувствовала... да, она чувствовала. И дурное и хорошее. Порой просыпалась у бивачного костра от собственного крика, а потом грела руки над углями, наслаждаясь не столько теплом, сколько мыслями о нем. Два года она не разжигала огня — все дрова, которые находила, оказывались либо окаменевшими, либо сгнившими, рассыпающимися под пальцами, — а здесь, в подземных лесах, путники редко обходились без костра. Пока она не снимала повязку с правого глаза, в этом царстве вечной ночи было не больше цветов, чем наверху, в мире незаходящего черного солнца. Но все же здесь чувствовалась жизнь, а где есть жизнь, там есть и надежда.

В тех случаях, когда принцесса все-таки позволяла демонскому глазу осмотреть новую местность, надежда слабела. Как будто Чи Хён заглядывала под завесу, которую не должен приподнимать никто из смертных. И приходилось вести постоянную борьбу с искушением сдвинуть повязку.

Они шли день за днем в мерцающем сиянии лишайников, покрывавших минеральные, растительные и даже животные детали ландшафта, и отдыхали возле журчащих ручейков под негасимыми созвездиями светящихся червей, усыпавших своды бесчисленных пещер. Чи Хён спела спутникам свою песню, а они ей — свои, а в промежутках они молча размышляли, внемля пронзительным крикам существ, которые не были ни зверями, ни птицами, ни насекомыми, а кем-то совершенно иным. Лишь иногда на смертных отваживались напасть, но ни один противник не оказался настолько силен, чтобы его не удалось отогнать или уничтожить. Обличье у хищников, что охотились в дремучих лесах, было самым разнообразным, но никто из них даже отдаленно не напоминал человека.

Они пересекали бурлящие болота, по липким стенам пещер обходили водовороты из жидкой грязи и крались сквозь превосходно сохранившиеся ледяные дворцы. Они шли через разлагающиеся грибные города, в которых когда-то обитали великаны, останавливались на ночлег у огромных могильных плит, пробуждались от малейшего шума. Они шествовали по территориям света и территориям тьмы, по вымершим, если не хуже того, мирам и по мирам, изобилующим жизнью, которая не должна существовать. Еще необычней всех этих обширных областей были клочки Изначальной Тьмы, через которые они путешествовали из одного удивительного мира в другой. Эта были Врата, но настолько малые, что трудно было бы заметить, если бы проводники не направляли Чи Хён в нужную расщелину или к приметному дуплистому дереву, и переход случался так быстро, что она не успевала даже почувствовать изучающее прикосновение Изначальной Тьмы, не говоря уже о том, чтобы приобрести какие-то новые «улучшения».