Безликий (СИ) - Соболева Ульяна - Страница 49

— Это не Самеран…это Анис. Он ударил меня и…я…

— Ударил? Тебя? Так? — отец дал сыну пощечину.

— Или вот так? — подзатыльник, от которого перед глазами потемнело и из них снова брызнули слезы.

— Я покажу тебе, что значит «ударил», если ты не можешь сам разобраться с младшим братом, а бежишь ко мне весь в слезах. Шаган. Пять плетей велеарию по голой заднице. Чтоб знал, что такое ударил. Аниса ко мне приведите, пусть смотрит, как надо бить.

— Отец! Нет! Не надоооо…».

Маагар поморщился, вспоминая это унижение и чувствуя, как покалывает ягодицы. Но унизительней всего было то, что на самом деле это он, Маагар, ударил Аниса и столкнул с лестницы, а когда тот, хромая, понесся на брата и со всей дури боднул его в солнечное сплетение, Мааг рухнул на пол носом вниз и проехался на животе по всей тронной зале, где они играли после обедни. Но даже не это злило Маагара по сей день, а то, что Анис вступился за него перед отцом и тот пощадил. Люди не всегда готовы принять чье-то благородство, если сами на него не способны. Оно, как бельмо на глазу, мешает видеть им себя через сверкающую призму собственной идеальности, доказывая в очередной раз, что они полное ничтожество. Маагар тогда прекрасно усвоил урок и за каждую обиду научился мстить. Коварно и продуманно. Нет, он не считал, что братья — это его плоть и кровь. Он считал их своими врагами, способными отнять у него трон, если отец так решит, ни один закон Лассара не помешает возвести на престол не старшего сына, а, например, младшего…Аниса Маагар ненавидел больше всех. Этот мерзавец одним своим рождением все испортил. Он единственный, кто был похож на Ода Первого внешне. Как две капли воды. И тот с гордостью говорил: «Моя копия. Мой мальчик. Люди будут смотреть на тебя и видеть меня». Или после велеарской охоты, когда Анис возвращался с добычей, то всегда слышал неизменное: «Анис, мой дорогой, вот кто достоин занять мое место. Ты настоящий маленький велеар».

Маагар сильно сдавил бока жеребца, и тот недовольно заржал, за что получил удар шпорами и притих. Велеарий бросил взгляд на свой отряд, а потом на женщину в седле. Валлаская рабыня. Нира. Он купил её несколько месяцев назад и последнее время не расставался с этой игрушкой ни на минуту. Она всюду следовала за ним, чтобы согревать его постель. Черноволосая шеана. Ему всегда нравились валласарки. Они страстные и горячие, не то что лассарские холоднокожие аристократки. Впрочем, весной он купит себе другую. Как только откроются торговые пути с севером. Когда ОН их откроет. Потому что Талладас будет принадлежать ему, и ждать Маагар не намерен. Он достаточно ждал всю свою жизнь. Снова посмотрел на снежную пустыню и подумал о том, что еще одну ночь здесь он просто не вынесет. В этот лютый холод не согревал ни один костер и даже дамас не кипятил вены. Казалось, что огненная жидкость тоже мерзнет во флягах.

«— Отец, я готов принять правление Валласом.

Насмешливый взгляд и ухмылка на тонких губах. Презрение вспарывает кожу и заставляет стиснуть челюсти, чтобы не взвыть от обиды.

— Готов? К чему еще ты готов? Покрывать валласких шлюшек, к которым у тебя извращенная слабость?

— Я готов сделать Валлас настоящим государством, изничтожить варваров, не верящих в нашего Иллина и…

Ему не дали договорить, как и всегда.

— И быть убитым при первом же восстании рабов, которое ты трусливо не сможешь подавить? Нет. Сиди в Лассаре. Ты не доживешь даже до коронации. Мне спокойней, когда ты рядом. В Валлас поедет Анис».

Опять это был проклятый Анис. Всегда и везде только Анис. Маагар поморщился и поправил воротник плаща, пришпоривая своего белоснежного жеребца, обгоняя проводника и нетерпеливо разглядывая белую пустыню впереди, силясь увидеть шпили башен Лурда, думая о том, что именно Анис не дожил даже до коронации. Это пророчил отец Маагару, если тот взойдет на престол Валласа. Пророчества придумывают не жрецы, а сами люди. Они подают идеи тем, кто может их осуществить. А у Маагара было предостаточно времени обдумать, как и когда.

Золото — вот самый действенный метод, чтоб тебя любили. Золото самое страшное оружие, которое убивает любого даже велеария Лассара, избранного принять в свое правление Валлас. Когда Маагару принесли прядь светлых волос брата, он гордо вскинул голову и бросил локон в костер. «Прощай, маленький Анис. Ты все же оказался никчемным охотником. Потому что не понял, в какой момент открыли охоту на тебя самого».

Это было только начало. Маагар с наслаждением вспомнил, как стиснул челюсти отец, когда узнал о смерти Аниса, как в глазах велеара блеснули слезы. Такие скупые и редкие. От того и бесценные. Вряд ли он так же заплакал бы по своему старшему сыну. Когда-то Од Первый предпочел Маагару своего пса, которого ему привезли с островов. Злобная, клыкастая тварь впилась сыну в ногу, когда тот дразнил ее из-за клетки и швырял в нее камни, а потом пнул ногой и та застряла в решетке, и вместо того, чтобы убить проклятое животное, Од Первый приказал отрубить Маагару лодыжку. Пес слишком дорогой, чтобы ломать ему челюсти. Маагар помнил, как орал от боли и от страха, что Ноар взмахнет мечом и отсечет велеарию ногу. Но тот отсек собаке голову. Мааг тогда так и не понял, почему Ноар посмел ослушаться отца, но запомнил надолго этот ужас и дикую боль от укуса. С тех пор он боялся собак. Ненавидел и боялся. Близко к псарням не подходил. Даже сейчас он приказал отряду держать псов подальше от него.

Аниса велеар тогда оплакивал несколько дней и устроил поминки в его честь. Не выходил из покоев несколько дней.

Маагару хотелось заорать отцу в лицо: «Больно? Мне тоже было больно все эти годы знать, что не заслужил ни любви, ни ласки от собственного отца, который раздаривал ее кому угодно, но только не мне. Даже свою красноволосую дочь-шеану, которую спрятал от людской молвы, ты всегда любил больше, чем меня, своего первенца».

Перед отбытием из Лассара велеарий пришел в Храм, получить отпущение грехов, пожертвовать сундук золота и в очередной раз убедиться в благосклонности верховного астреля. Именно тогда Данат сказал ему то, что не давало Маагару покоя уже несколько долгих недель:

«Вы будущий велеар. Вы наша надежда. И если в Лассаре появится новая велеара, не видать вам трона, мой мальчик. А Иллину угодно, чтобы вы правили соединённым королевством. Будьте умным. Избавьтесь от Туарнов. Выполните волю Всевышнего. Да, хранит вас Иллин и да, ниспошлет вам наследника. Я буду молиться за вас».

Наконец-то отряд въехал в первую деревню, граничащую с Талладасом. Когда они увидели издалека покосившиеся дома, то воспряли духом. Но ненадолго. Деревенские люди не встретили их хлебом-солью. Их вообще никто не встретил. Только мертвецы, похожие на ледяные статуи, примерзшие к стенам домов, валяющиеся на дороге. Их было так много, что велеарию казалось, он попал в саананскую преисподнюю. Маагар нахмурил идеально очерченные брови и поравнялся с Каслом.

— Что за дрянь здесь происходит? Это эпидемия?

— Нет. К счастью или к несчастью. Талладас голодает, мой дас. Их убил голод и холод. Вымерли целые деревни.

— А в городе? Тоже самое?

— Город пока держится. Но они на грани. Пожирают своих же псов и лошадей. В городе нет даже крыс. Поговаривают, что люди не брезгуют каннибализмом и готовы линчевать своего велеара за то, что тот обрек их на жуткую смерть. Брак Лориэль сулил им спасение в лице вашего отца.

Маагар вздернул бровь и равнодушно направил коня на труп мужчины, лежащего поперек дороги. Под копытами отвратительно хрустнул тело, как стеклянная банка, а Касл суеверно осенил себя звездой, оглядываясь по сторонам.

— Теперь я понимаю, почему они так быстро согласились на этот брак, — пробормотал Маагар, так же оглядывая опустевшие, обледенелые дома, — и давно это продолжается?

— Несколько лет, мой дас. Таллладас на грани вымирания, несмотря на то, что это богатый край. Залежи драгоценных камней. Рудники у северных гор. Но у них нет возможности продавать добытые сокровища. Ваш отец перекрыл все торговые пути к Талладасу. Он их обескровил после того, как Рон дас Туарн отказал ему в помощи.