Павлова для Его Величества - Краева Ирина Олеговна "kozyulya" - Страница 6

Вместо ответа инквизитор встал и пошёл в её сторону. Ощутимо похолодало и Влада прижалась к спасительной и остывающей духовке, не успев осознать, что не тепла ищет, а пятится. Пугающий мужчина неумолимо приближался, и она затаила дыхание, проклиная свою не к месту проснувшуюся язвительность и не зная, к чему готовиться. Была твёрдо убеждена – он способен на любую каверзу.

Хэвард взял её за руку, холодную и влажную от волнения, и приказал закрыть глаза.

«Перемещаемся» – облегчённо выдохнула Влада.

Они действительно переместились. На этот раз её взору предстало странное круглое помещение, но в его назначении усомниться было сложно. Кухня. Казалось, она попала в банку с прозрачной крышкой – над головой было стекло или что–то сильно на него похожее. По плоской стекляшке барабанил дождь, от духовки, снова иной формы и вида, шло приятное тепло, а мужчина не выпускал её руку из своей.

– Значит, молнией? – он приподнял брови, посмотрел вопросительно.

Она ощутила странный трепет и жар от холодного и неприступного прежде мужчины. Происходило что–то непривычное, даже невиданное – она заводилась от прикосновений незнакомца, более того, от неприятного ей незнакомца.

– Я выхожу замуж через два дня! – выпалила девушка, позабыв о новых обстоятельствах в своей жизни. Воспоминание о Максиме казалось спасительным. Оно должно было стать спасительным!

– Уже нет, – прозвучал приговор. Хэвард притянул её ещё ближе и обнял второй рукой за талию. – Забудьте об этом. Теперь у вас есть я.

Влада не успела даже пикнуть. Не успела съязвить, что она вообще–то теперь собственность короля и, вроде как, его официальная невеста. Не успела даже подумать… Её слишком страстно поцеловали.

Глава 5. Торт с подвохом

К двадцати пяти годам Влада вполне состоялась как женщина и считала себя подкованной и опытной по части любви и секса. Отношения с мужчинами складывались непринуждённо, она знала, чего хотела и как это получить. Но сейчас, сейчас она познала ту самую страсть, о которой слагают легенды, сочиняют песни и пишут книги.

Впервые мужчина взял над нею власть и она покорилась. Впервые это не вызвало никакого протеста. Каждое его движение, каждое касание – всё возносило её к звёздам. Она подставляла шею под поцелуи, гладила его спину и плечи, стонала и изгибалась в жарких объятиях, позабыв обо всём. Лишь его руки. Его губы. Тёмные, гипнотизирующие глаза.

Она сидела на тёплой поверхности разделочного стола. Молния на платье давно была расстёгнута, позволяя Хэварду рисовать пальцами узоры на белоснежной коже спины, а поцелуями приспускать рукава с плеч в настойчивом стремлении добраться до скрытой пока груди.

И она жаждала этих поцелуев. Но не могла оторваться от его тела, крепкого и желанного, мешая мужчине избавиться от вишнёвой ткани и добраться до десерта.

Горячие ладони спустились ниже, погладили бёдра, сжали на мгновение, и Влада тихонько захныкала, чуть шире развела ноги. Страсть не затихала, не превращалась в томительное предвкушение, наоборот, становилась неистовее, безрассуднее.

Его рука проникла под короткую юбку платья, на долю секунды задержалась у края чулка, а затем мужчина стал вырисовывать круги на её бедре указательным пальцем, точь–в–точь как делал Максим.

Владислава распахнула глаза в немом ужасе. Перед ней стоял инквизитор. Тот самый инквизитор, что пугал одним лишь видом. И самое страшное – этот инквизитор был чертовски возбуждён и, похоже, намеревался продолжить «банкет».

– Стоп. Немедленно прекратите, – она говорила спокойно, словно не задыхалась минуту назад от страсти. В ушах звенело. Пальцы рук заледенели и увлажнились.

Спрыгнув со стола, отошла от тяжело дышащего мужчины на два шага в сторону. К огромному удивлению, получалось мыслить связно и Влада прищурилась. Возбуждение пришло слишком внезапно, и столь же поспешно улетучилось. – Что это было? Вы оказали на меня какое–то воздействие?

– Я? – взревел инквизитор. – Я оказал?! Вы издеваетесь?

Его глаза полыхали безумной яростью, ноздри раздувались, а на шее, которую пару минут назад она с удовольствием целовала и гладила, ходуном ходил кадык, будто он пытался сглотнуть неприятный комок в горле, а скорее – злые и невежливые, не предусмотренные никаким этикетом, слова.

– Ну не я же! – не уступала Влада. – Мне, знаете, не до соблазнений! Я через два дня должна идти в прекрасном белом платье и фате к самому лучшему мужчине на свете…

– На том свете, – вставил Хэвард с ухмылкой, и она совсем взъярилась. Чувство юмора у инквизитора очевидно было, но сейчас его шуточки её не веселили.

– Не надо говорить так, будто он умер! Это я чёрт знает где! – она резко остановилась и огляделась: – Может, это я умерла и нахожусь на том свете? На ад не похоже, на рай – тем более. Это какая–то переходная стадия, где я должна определиться со стороной силы? Печеньки испечь, что ли?

– Вы говорите непонятные вещи, – мужчина приводил в порядок свой костюм и не глядел на окончательно запутавшуюся в своих переживаниях и мыслях собеседницу. – Вы не умерли, вы перенеслись в наш мир, и угодили в самый эпицентр событий. Надо сказать, перенеслись удачно. Хотя, попади вы к варварам, сбылась бы ваша золотая мечта – выйти замуж, – он снова хмыкнул и бросил короткий взгляд на ошалевшую от известий девушку. – Там это быстро. Ритуальный выбор, бои сильнейших, пара–тройка кровавых жертв и всё, чёрные одежды и татуировки на щеках, после первых родов – золотые кольца на ноги, после вторых – на руки. Хотя вы прибыли в таком наряде, что могли и сжечь. Это как с шаманкой повезло бы. У нас взгляды куда более широкие, хотя ваш наряд произвёл фурор, иначе не скажешь.

– А к кондитерам? – слабым голосом уточнила девушка. Про неуместность короткого платья в настоящем королевском дворце из сказки и так было всё ясно.

– О, у них конкуренция за гранью разумного. Почувствовали бы в вас дар такой силы, скорее, прикопали под ближайшим кустом. Родни нет – предъявлять права некому. Так что благодарите Священное Древо, что Амелика была участницей отбора. Теперь вы под защитой короны, и моей личной защитой.

Вопрос личной защиты был интересен, очень интересен, только вот прозвучавшее женское имя взволновало куда сильнее.

– Кто такая Амелика и где она теперь?

– Где? Полагаю, что там, где были вы.

Хэвард, наконец, справился со всеми пуговицами и смог уделить гостье самое пристальное внимание. Он снова стал замороженным, как окрестила его девушка, и чуточку злым. По крайней мере в чёрных глазах было столько льда, что Владе стало зябко и она поёжилась.

Ей было неведомо, что злился мужчина на себя. Рассказывать про Амелику он не собирался, но на мгновение утратил бдительность, и теперь не находил оправданий необдуманному поступку. Не одна Владислава вела себя нетипично.

– Она на моём месте? На моём? С моим мужчиной и в моей квартире?

– А что вас так удивляет? Нельзя просто переместиться, в мирах должна царить полная гармония. Если кто–то убыл, то кто–то должен непременно прибыть на его место. Надеюсь, ваш жених – порядочный человек и позаботится об Амелике.

– Надеюсь, – пробурчала Влада и отвернулась.

Мысль о том, что её жених – её возбуждённый жених! – сейчас с какой–то красоткой, предназначенной королю, неимоверно злила. Она так и представляла, как он, очарованный невероятной красавицей в роскошных одеждах этого мира, беседует, успокаивает, соблазняет…

– Думаю, вам пора заняться тортом, – напомнил инквизитор о цели визита в его дом. – Ваши меренги давно остыли.

«Сковородку бы, да потяжелее» – в сердцах пожелала Влада и с удивлением почувствовала неимоверную и непривычную тяжесть в руке – чугунную сковороду. В точно такой же когда–то мама жарила картошку с луком и запрещала использовать любимую посудину для приготовления чего–либо иного.

«Ой, да это она!» – с удивлением поняла девушка, обнаружив знакомую потёртость на ручке. Сковорода перекочевала в бабушкин дом после гибели родителей, да только не была использована ни разу, стояла на почётном месте и мозолила глаза, примелькалась. Бабуля хранила её как святыню, как воспоминание. И Влада, когда сковорода оказалась в её ведении, тоже повесила утварь на почётное место.