Выйду замуж по любви (СИ) - Ваниль Мила - Страница 12

Гайволоцкий уже поднялся до половины лестничного пролета, когда Иван напомнил ему о Василисе.

— А барышня?..

— Ах, да… Василиса, идемте со мной. Иван, ужин на двоих. И попроси кого-нибудь приготовить для барышни комнату рядом с моей спальней.

— Может быть, мне лучше жить с прислугой? — пробормотала Василиса, еле поспевая за своим хозяином.

— Я сам решу, где вам жить. Сейчас вы сидите здесь и ждете меня. И чтобы ни шагу без моего ведома! Это понятно? Руками ничего не трогать. Сядьте и сидите, вон там, на диване.

— Да… мессир, — ответила Василиса, осматриваясь.

На этот раз ее привели не в библиотеку, а в кабинет. У стены стоял огромный массивный шкаф, у окна — письменный стол. Она опустилась на маленький диванчик.

Гайволоцкий исчез — спешил к детям. Василиса все же надеялась, что не наказывать их за дневные проделки, а пожелать доброй ночи и поцеловать перед сном.

Часы, висевшие на стене, пробили восемь. «Время вечернего чаепития, — подумала Василиса. — Катенька, верно, уже принесла самовар. Или нет. Кто же сегодня будет пить чай? Анатолий предпочитает ужинать у себя, Ярославы нет, меня нет. Наверное, и самовара нет. Больше ничего нет…»

— Машка, неси ужин, что ты возишься! — крикнули где-то совсем рядом.

Василиса вспомнила, что не ела с самого утра. Впрочем, есть не хотелось, только пить. И ведь слуги в соседней комнате, можно выглянуть и попросить стакан воды. Она недолго колебалась — жажда стала сильнее, и ждать возвращения Гайволоцкого не было никаких сил.

Она толкнула дверь и обнаружила, что заперта в кабинете. В раздражении Василиса пнула дверь ногой. Уж лучше бы с ней обращались как с прислугой, а не как с пленницей! Она прислонилась спиной к дверному косяку и уставилась ненавистным взглядом в окно. Пить хотелось так, что ни о чем другом она уже не могла думать.

Занавески вспыхнули неожиданно. Ничего такого Василиса не замышляла, просто злилась и умирала от жажды. И вдруг — раз! — и на занавесках пляшут языки пламени. Василиса закричала от страха и заколотила кулаками в дверь:

— Помогите! Пожар!

Помощь подоспела практически сразу: в кабинет ворвался Гайволоцкий, потушил пламя взмахом руки и обернулся к подопечной, которая от испуга вжалась в стену. Василиса уже сообразила, что стала виновницей пожара из-за своей неуправляемой силы, и приготовилась к суровому выговору или даже наказанию. Ей и самой было стыдно и неловко. Ужас какой! Чуть не спалила дом, а тут же дети… Однако, к ее удивлению, Гайволоцкий не гневался.

— С вами все в порядке? — поинтересовался он хмуро.

Она кивнула.

— Что вас так расстроило?

— Я ничего не делала… — Василиса запнулась. — Вернее, не собиралась… Ничего такого…

— Я знаю. — Гайволоцкий подошел и обеими руками взял ее за плечи. — Василиса, успокойтесь, пожалуйста. Вы ничего не замечаете, но я едва сдерживаю вашу силу. К сожалению, амулеты тут бессильны, а ритуал привязки я смогу провести только завтра. Любые ваши эмоции сейчас опасны. Вы же вполне владели собой, когда я вас оставил. Так что произошло?

— Я хочу пить… сильно… — призналась Василиса. — Наверное, из-за этого…

— Наверное… Ладно, пойдемте.

В соседней комнате Василиса смогла, наконец, напиться.

— Посидите спокойно всего лишь десять минут, — попросил Гайволоцкий. — Я скоро вернусь, мы поужинаем и поговорим.

— Мне вернуться в кабинет?

— Нет, там теперь пахнет гарью, пусть слуги делают уборку. Устраивайтесь здесь. И постарайтесь, пожалуйста, не нервничать.

— Хорошо, мессир, — покорно кивнула Василиса и чинно уселась в кресло.

Как можно не нервничать, когда произошло столько неприятных вещей? Оказалось, легко — страх учинить еще какие-нибудь разрушения заставил Василису взять себя в руки. Или помог не страх, а усталость. Сразу же после ухода Гайволоцкого голова стала совсем тяжелой, и Василиса закрыла глаза. Когда маг вернулся, она уже спала.

Проснувшись, Василиса долго прислушивалась к тишине, нарушаемой лишь шелестом страниц. События вчерашнего дня казались злым сном, но обманываться Василиса не любила. Никаких снов, и надо как-то жить дальше. Она открыла глаза и увидела Гайволоцкого, который сидел в кресле и читал.

— Наконец-то! — раздраженно буркнул он вместо приветствия и захлопнул книгу. — Вставайте. У вас час, чтобы привести себя в порядок и позавтракать. Поговорить придется по дороге. И напоминаю, постарайтесь не нервничать. Я буду рядом, но все же.

— По дороге куда? — спросила Василиса, выделив самое главное.

— В город. Ритуал я могу провести только там. Поторопитесь, пожалуйста.

Гайволоцкий вышел, и в комнату вбежала… Катенька.

— Ох, барышня! — воскликнула она и тут же бухнулась на колени возле кровати. — Спасибо, голубушка, что при себе оставили! Спасибо!

— Катенька, как ты тут? — Василиса ничего не понимала. Гайволоцкий позволил ей иметь горничную? Но ведь она сама теперь прислуга!

Она села на кровати, обнаружив, что спала одетая. А еще осмотрелась, и увидела в углу простой и уютной комнатки знакомый сундук.

— Так как… Вы же позвали! А я, конечно, согласилась. Братец-то ваш мне прямо вчера расчет дал… — затараторила Катенька, но вдруг осеклась и засуетилась: — А пойдемте, я вам ванну помогу принять. А то колдун ваш серчать будет, он велел поторапливаться.

— Пойдем, — согласилась Василиса. — Только ты рассказывай, кто за тобой пришел. Вещи мои ты собрала?

Катенька работала в их доме прислугой за все. Когда девочки были маленькими, она их нянчила, а как подросли — выполняла обязанности горничной. Потом дела у Орловых пошли хуже, и Катенька стала и кухаркой, и уборщицей, и прачкой. Полненькая, румяная, рыжая — она всегда лучилась каким-то особенным светом. Все успевала, работа так и кипела в ее руках, и Василиса ее очень любила — за добрый нрав, аккуратность и трудолюбие.

Ухаживая за Василисой, Катенька успела протараторить все, что произошло у Орловых. Вечером Анатолий вызвал ее к себе, заплатил жалование и велел поутру убираться на все четыре стороны. Мол, сестрам она больше не нужна, а ему так тем более. Всю ночь Катенька плакала в своей комнатушке, а утром приехала княгиня Майя и велела собирать Василисины вещи, да и самой перебираться на новое место. Правда, спросила, не боязно ли ей будет в доме колдуна. Так Катенька уже на все соглашалась, лишь бы не остаться на улице. Своей семьи у нее не было, она попала в дом к Орловым сиротой, и не представляла своей жизни без них.

«Наверное, Майя договорилась с Гайволоцким, и сама будет платить Катеньке жалование, — догадалась Василиса. — И хорошо, хоть одна добрая душа будет рядом. Спасибо тебе, сестренка».

Уже через полчаса Василиса, в чистом платье и с красивой прической, села завтракать. Под пристальным взглядом Гайволоцкого, куда ж без него. Он пил кофе и нетерпеливо постукивал пальцем по столешнице, пока Василиса давилась кашей. Мало того, что подгоняют, так и каша какая-то невкусная, водянистая.

— А где Томас и Теона? — вежливо поинтересовалась Василиса, справившись с завтраком.

— В саду безобразничают, скорее всего, — вздохнул Гайволоцкий. — Вам они понравились? Вы любите детей, верно?

— Очень понравились, — искренне отозвалась Василиса. — Они милые, воспитанные…

— Предыдущие воспитатели так не считали. У них были все основания считать их дурно воспитанными и неучтивыми. Например, одной даме они напустили лягушек в кровать. Вас не пугает такая перспектива?

— Я не боюсь лягушек, — улыбнулась она.

— Смотрю, вы допили чай? Тогда не будем терять время. Я не хочу надолго оставлять детей с людьми, которые не справляются с их поведением.

— Так оставьте их с Катенькой, — вырвалось у Василисы. — Она добрая, нас вырастила. Она все-все умеет. И кашу варит вкусную…

— Вам не понравился завтрак? — приподнял бровь Гайволоцкий.

— Честно говоря, нет, мессир.

— И вы ручаетесь за вашу служанку?