Выйду замуж по любви (СИ) - Ваниль Мила - Страница 10

Яра содрогнулась, представив себя внутри рычащей безлошадной кареты, которую местные называли машиной. Хотя, пожалуй, это интересно. И страшно — жуть. Майкой в детстве она звала старшую сестру. Да и сам пакет какой-то странный — шуршащий, из непонятной ткани, с нарисованной коровой и закорючками.

— Это футболка, — пояснил Леонид. — Яра, иди в дом, переоденься.

— Я не умею… — она потупилась и застенчиво стала ковырять землю носком туфельки.

Потапыч закатил глаза.

— Иди ужо с ней, ты ж у нас дохтур, — буркнул он Леониду. — Лучше б я ее в деревню отвез!

— У платья застежка сзади. И как… Леня… Он же мужчина! — У Яры дыхание перехватило от такого предложения.

— Окромя тебя тут баб нет! — отрезал Потапыч. — Либо кончай придуриваться, либо пусть Ленька тебе поможет.

Ярослава обиделась на «бабу». У них так звали простолюдинок. Как хорошо было, пока Потапыч не вернулся! Леня такой славный, не ругался, рассказывал, как правильно кипятить воду в самоваре, позволил кинуть в топку шишек и пахучую травяную веточку. А еще отгонял от нее комаров, которые так и норовили ужалить через тонкую ткань платья.

— Пойдем, — позвал Леня. — Я тебе платье расстегну, да заодно вещи спреем от комаров обработаю.

Выбора не было, пришлось подчиниться.

— Давай сначала с одеждой разберемся, — он вытряхнул вещи из пакета прямо на кровать.

— Это что? — в ужасе спросила Ярослава. — Мужские брюки? У вас женщины платьев не носят?

— Это джинсы, Яра, — устало произнес Леонид. — Неужели ты совершенно ничего не помнишь?

— Я их впервые вижу, — брякнула она, не подумав.

— Женщины носят платья и юбки, но и брюки они тоже носят. Сейчас удобнее брюки — теплее, уютнее.

— А мужчины носят платья? — спросила ничего не понимающая Яра. — Когда удобнее?

— Нет… Хотя, да. Есть такие мужские юбки — килты. Но не в нашей стране.

Разговаривая, Леонид опрыскал всю одежду из красивого красненького пузырька. Ярослава думала, что это духи, но пахло не очень приятно, а потом и вовсе защекотало в носу, и она расчихалась.

— Давай платье расстегну. Погоди, а что тут у тебя? Корсет?

— Д-да… — Яра покраснела от смущения.

— Небось, еще и панталоны с чулками имеются?

— А… что?

— Круто ты экипировалась. Только Потапыч трусы точно не привез. Придется в панталонах в джинсы втискиваться.

Рано она решила, что Леонид — душка. Ведь издевается, смеется над ней. Яра снова не поняла некоторых слов, но почувствовала это по интонации его голоса, увидела по насмешливо вздернутым бровям, по снисходительной улыбке. Мало того, что стыдно, непонятно, еще и неприятно. И ответить нечего — правил этого мира она еще не знает. Вот слезу пустить — запросто. Тем более, они сами капают, даже притворяться не надо.

— Ладно, извини. Не реви только, пожалуйста. Я ухожу, переодевайся.

Он вышел, и Яра упала на топчан, размазывая по щекам горькие слезы. Поначалу приключение казалось ей даже забавным, но чем дольше она тут находилась, тем сильнее и острее понимала — придется тяжело. Невыносимо! Чужая одежда, непонятные вещи, дикие обычаи… А что впереди? Это она пока в лесу, а как окажется там, где много людей? Ох, зачем она сунулась в бабкин сундук! Сидела бы сейчас дома, с Василисой и Майей… Колдуна они, конечно же, уже прогнали. Дома никто не дал бы ее в обиду!

Наплакавшись всласть, Ярослава все же стянула с себя платье и попыталась надеть брюки. С первого раза попасть в штанины не удалось. Кое-как втиснувшись в джинсы, она никак не могла понять, что делать с металлической штучкой ребрышками, аккурат под пуговицей. Потом махнула на нее рукой и надела остальное.

— Мать честная! — всплеснул руками Потапыч, когда Яра вышла из избушки. — Лень, ты глянь!

Леня глянул и заржал вместе с Потапычем, громко и обидно.

Яра даже плакать не стала, сил не осталось. Просто развернулась и пошла, куда глаза глядят.

— Стой! Ты куда? Яра! — окликнул ее Леонид и побежал следом. — Ну, ты что, обиделась? А зачем тогда футболку поверх свитера нацепила?

Яра думала, что рисунок на тряпочке, которую Леня называет футболкой, для украшения, и его не прячут под другой одеждой, однако оправдываться не стала.

— Представь себе, что ты попал в другой мир. Там все иное, незнакомое и непонятное. А двое местных жителя только и делают, что над тобой смеются. Вот так я себя чувствую, понятно? — горько сказала она Леониду.

Он не понял, что это правда, но смеяться перестал.

— Прости, наверное, тяжело, вот так все забыть, — серьезно ответил Леонид. — На Потапыча не обижайся, он шутить любит, а я постараюсь тебе помочь. Оденься правильно, и приходи уже пить чай, самовар вскипел давно.

— Эй, Ярусь, я ж тебе тут еще сапожки привез, — окликнул ее Потапыч. — Забери из машины, Лень.

— Покажи, как правильно, — попросила Ярослава, шмыгнув носом.

Что ж, выживать, так выживать. И если навыки и умения благовоспитанной барышни только мешают, придется играть по местным правилам.

Остаток дня Ярослава провела тихо, как мышка. Молчала и слушала, о чем говорят Потапыч и Леонид. Она произносили много непонятных слов, но она не переспрашивала их значение, только запоминала сами слова. И радовалась, когда говорили о вещах понятных. Например, она узнала, что коп — это поиски старинных монет. Оказывается, тут недалеко, где лес, когда-то стояла деревня. У Лени была старинная карта, и по ней они искали место, где когда-то располагался трактир. Вроде бы в таких местах можно найти клад. А эти странные палки с кругом на конце вызванивали монеты из-под земли. Еще говорили о непонятном — о пенсии, о зарплате, о какой-то войне.

Чай пили за домом. Там стоял деревянный стол, прямо на улице. Ярославу накормили хлебом и салом, огурцом и сушками. Чай был вкусным, с дымком, с пахучими травами. И меду она наелась всласть. А потом так и уснула за столом, уронив тяжелую от усталости голову на руки.

— Слышь, дохтур, — слышала она сквозь сон. — А не кажется тебе, что дева наша притворяется? Это ж как надо стукнуться, чтоб так память отшибло?

— Она вообще головой не ударялась, похоже. Я же говорил, — отвечал Леонид. — Нервный стресс. И ты не прав, Потапыч, такое состояние в психиатрии известно, называется «диссоциативная фуга».

— Осспидя… А попроще?

— Своя память исчезает, а появляется как бы чужая. Например, человек много сериалов смотрел о работе полиции, и может представить себя полицейским. Или вот, как Яра. Видимо, много книжек по истории читала, реконструкцией увлекалась. И после стресса представляет себя барышней того времени. И она верит, что так оно и есть на самом деле. Хотя, если честно, мне самому порой кажется, что она притворяется.

— И что теперь? Долго она такой будет?

— Да кто знает… Обычно быстро проходит, надо бы ее все же специалистам показать.

— Не надо… — хотела сказать Яра, но не смогла, губы не слушались, сон одолел ее окончательно.

= 5 =

Глава 4

«Смириться с неизбежным»

Проводив Василису, Майя отправилась в свой столичный дом. Она договорилась с Артуром, что вещи сестры доставят завтра. С утра придется снова ехать на дачу, общаться с ненавистным Анатолием. Бабкин сундук маги должны были изъять уже сегодня. Жаль, так и не удалось заглянуть в книгу ритуалов. Впрочем, клятва уже нарушена, возмездие свершилось. Навряд ли можно что-то исправить. Майя не верила, что есть какой-то магический способ, который вмиг вернет Ярославу и освободит Василису. Значит, нужно забыть о детской глупости. Вернее, помнить и больше никогда не повторять подобного.

Особняк князя Полянова, расположенный на одной из центральных улиц столицы, Майя не любила. Слишком много тяжелых воспоминаний, с того самого момента, как она попала сюда после свадьбы, юной и наивной невестой, венчанной женой. Траур по умершему мужу позволял Майе не принимать в особняке гостей, не устраивать званых обедов и балов, и она занимала всего две комнаты, самые удаленные от бывшей супружеской спальни и особого кабинета, одна мысль о котором до сих пор вселяла ужас.