Амазонка бросает вызов (СИ) - "AlmaZa" - Страница 131

- Доступно, спасибо, - покосилась я на Чимина, скорчив ему рожицу. Надо же, заставил мастера Ли мне окончательно развеять подозрения, а я-то думала сам продолжит доказывать, что тут только верно сориентированные мужчины.

- Я зашёл уточнить с расписанием, извините, что так прервал, - сказал Чимин, и отозвал мужчину. Тот кивнул нам, что мы можем быть свободны, и он побеседует с нами позже, если понадобится, и мы с Джоанной вышли из домика учителей. Солнце стояло высоко, и, несмотря на то, что в горах было прохладнее, чем на равнинах, в этот час подобное не работало. Перерыв на отдых и сон были не лишними, но я ещё помнила о приглашении в беседку, поэтому, не теряя минут, пообещав Джоанне подойти через полчасика, чтобы помочь ей ополоснуться, направилась туда.

За храмом, по мере приближения, стали слышны голоса и, хотя они не шумели и не гоготали, как могли бы где-нибудь на дворе обычной школы, всё-таки были оживленными. Заправив за уши волосы, я вышла из-за угла, намереваясь присоединиться к компании. По тому, что Вернон тут же выхватил меня глазами, я поняла, что слух его не подвёл, и он услышал близящиеся шаги. Он сидел вместе с Джунхуэем и Диэйтом, но они были ко мне спиной, в отличие от него. Когда я подошла достаточно близко, Вернон встал, и тогда парни догадались, что кто-то появился, встали тоже и оглянулись.

- Привет всем, - улыбнулась я, - можно к вам?

- Конечно, садись, - не указывая точное место и дав мне шанс определиться самой, предложил американец. Он разговаривал на корейском хорошо, но акцент иногда был слышен.

Я выбрала скамейку между теми, на которых уже сидели, и примостилась как бы в нейтралитете.

- Что там мастер Ли интересного рассказывал? – опустился обратно на лавку Вернон вместе с другими ребятами. Они по-мужски дождались, пока я сяду. Блин, непривычно-то как.

- Да так… о буддизме. А вы тут что, курите и в карты играете? – пошутила я, прекрасно зная, что и то, и другое моральным кодексом монастыря запрещено.

- Ага, проигравший выпивает рюмки виски, - продолжил Вернон ряд запрещённых занятий. Потом уже без шуток добавил: - Курить я бросил в пятнадцать лет, так что уже не интересуюсь подобным.

- Боже, во сколько же ты начал? – округлила я глаза.

- Лет в десять, кажется, - откинувшись на спинку, молодой человек расправил грудь и ухмыльнулся, - что ты хочешь, я с Вест-сайда, Адская кухня** ещё не забыла своих традиций.

- А как ты оказался тут?

- Случай свёл с золотыми три года назад. Я был беспризорным малым, отец в тюрьме почти на пожизненном, мать стала любовницей мафиозного итальяшки, я тоже промышлял по-мелкому с подачи этого так называемого отчима. Он меня познакомил с бандитской жизнью, и мне даже нравилось: выпивка, деньги, сигареты. Ты ещё подросток, а тебе уже всё ни по чём. Ходишь такой крутой, мнишь себя заядлым преступником, опасным, как какой-нибудь босс Гамбино***.

- Что же тебя заставило оставить подобный образ жизни? – удивилась я. Вернон был примерно моего возраста, если он три года здесь, то прекратил водиться с бандитами в те самые пятнадцать, когда бросил курить. Вряд ли в такие годы пришло бы уже разочарование и осознание чего-то порочного. Или есть взрослеющие раньше, чем другие?

- Опять же, случай. Я поругался с одним мальчишкой, из-за ерунды какой-то, обсуждали бейсбольный матч и подрались. Мне наваляли, и я очень расстроенный пришёл домой. Ну, и этот отчим суёт мне пистолет и говорит, что обиды прощать нельзя, и нельзя позволять вытирать об себя ноги. Говорит, иди и пристрели этого парня, который тебя побил. Я пошёл, даже достал пушку из-за пазухи и направил на него. Мы минут пять стояли так, он испугано смотрел на дуло, а я испугано боялся нажать случайно на курок. И у меня в голове текли мысли, что это будет неправильно, я не выиграю, если пристрелю его. Потому что он победил меня честно, а я избавлюсь от него нечестно. Короче, я не смог. Убрал пистолет и убежал, ещё больше пристыженный. Отчим, естественно, узнал, что я не смог этого сделать, ввалил мне вторую порцию за то, что я слабак. – Вернон усмехнулся и стряхнул с колена принесенный ветром обломок листочка. – Я и ушёл бродить по улицам… вот и добродился до золотых. Теперь мне не приходится сомневаться, что побеждать я буду честно. И только за правое дело.

- Ничего себе прошлое, - мотнула я головой, - да ты почти криминальный авторитет.

- Да тут почти все такие авторитеты, скажи, Джунхуэй?

- Ну, мне не приходилось раньше держать в руках пистолет, - ответил тот, к кому обратились, грациозный и миловидный юноша, немного смазливый лицом, с по-женски красивыми глазами и губами, говорящими о внутренней смеси страстей и мягкости, хитрости и правдивости. – Моих родителей убили несколько лет назад, в Шэньчжэне, во время бандитской делёжки территории. Пока отец был жив, я участвовал на самой нижней ступени в делах преступных – служил посыльным или следил за кем-нибудь, потому что мальчишки проще всего это делают, на них не обращают внимания, и они ловко умеют скрываться. А после того, как стал сиротой, я быстро попал сюда. Меня приютил Эн, один из мастеров, привёз сюда, не дал пасть духом и пропасть.

- А я учился в боевой школе Шаолинь, - сам начал Диэйт, - там готовят воинов, из которых потом мафиозные группировки Китая набирают себе шестёрок. Поскольку я из очень бедной семьи, то у меня не было другого выхода; если учиться в обычной школе, то родители должны кормить и одевать, а там, в Шаолине, ученики всем обеспечиваются и живут в общежитии. На последних этапах, когда мне исполнилось шестнадцать, я стал осознавать, что придётся связать свою судьбу с убийствами и преступлениями. Мне было очень нехорошо от этого, я попытался сбежать, но, к счастью, меня остановил Джонхан – брат Джоанны. Он и сам учился в Шаолине. Мы с ним были достаточно дружны, а после этого, поговорив на чистоту, когда он узнал, что меня терзает и мучает, Джонхан направил меня сюда, и помог сбежать уже по-другому, не в никуда, а целенаправленно, чтобы стать воином, сражающимся за правду, а не за деньги, или вовсе без разбора убивая и ущемляя людей.

- С нами-то, в целом, всё ясно, - ворвался вновь в разговор Вернон, когда замолчал Диэйт. – А тебя, девушку, каким ветром судьба принесла сюда?

- Ну… - замялась я. Врать нельзя, нельзя врать! А если я промолчу сейчас, то ребята потеряют желание быть со мной искренними, я останусь без их доверия. Но у них такие жизненные, суровые истории, а я заявлю, что сбежала от несчастной любви? «Типичная баба» - подумают они, и будут правы, лишая меня своего уважения. Что ж делать? – Я с семи лет занимаюсь борьбой, - так, это правда, я молодец, - и в последние месяцы стала понимать, что не хочу заниматься ничем, кроме боевых искусств, - снова не вру, хорошо, продолжаем, - в остальных предметах и учебе в целом я примерно ноль, - признание от самого сердца, хоть и постыдное, - а тут ещё сестра вышла замуж за Намджуна, ну, которого все тут Рэпмоном называют, мы с ним стали родственниками и он, решив поучаствовать в моей судьбе, направил меня сюда… То есть, если быть точной, он был против, но его друзья – Чимин и Хосок, убедили.

- А твои родители как на это посмотрели? – поинтересовался Вернон. Не дрогнув и не скуксившись, чтобы зарыдать, я посмотрела ему в глаза:

- Они погибли около двух лет назад.

- Значит, ты сирота, как и большинство из нас, - почувствовав драматичное душевное родство, сказал Джунхуэй.

- Да.

- И братьев у тебя нет? – опять спросил Вернон.

- Нет, только две сестры. И Намджун, - улыбнулась я, - наверное, теперь я могу в какой-то мере называть его своим братом, потому что у нас очень дружеские отношения.

- На самом деле, - Джунхуэй поднялся, подошёл к моей скамейке и, сев рядом, положил свою ладонь мне на плечо, - теперь у тебя сорок один брат, Чонён.

Приятно удивленная, я с благодарностью посмотрела на парня.

- Сорок один брат… и мечтать не могла о таком! Будь они у меня раньше, я была бы грозой Сеула! – засмеялась я. Казалось бы, самое время сказать о том, что меня обидел один козёл, и я тут ещё и по причине разбитого немного сердца, но нет. Ещё рано. Пока я умолчу, а не солгу, это можно.