Дороже жизни (СИ) - Стар Дана - Страница 4

Боже!!!

Какие же у неё всё-таки изумительные глаза! Яркие, большие, насыщенно-синие! Как огромный, бескрайний океан.

— Привет, — попытался улыбнутся, а сам кулаки до боли сжал, — Меня… в общем я это… Денис. — Меня сейчас дико колбасит, млять! — Твоя… сиделка. Помнишь, своё имя?

Как же это невыносимо мучительно! Рядом с ней находиться, осознавая, что это я виноват в её боли.

Кивает. И слабым-слабым голоском отвечает:

— А-аня.

Руку ей протягиваю, для рукопожатия, но она свою быстро под простынку прячет, поглядывая на меня из-под прищуренных, густых ресничек.

Черт. Не думал, что это будет настолько трудно!

Наверно, на зоне срок отмотать — и то проще.

— Помнишь, что произошло?

Кивает, тут же голову в сторону поворачивает, намекая на то, что разговор окончен.

— Ясно. Болит что-нибудь?

Бл*ть!

Нет, всё у неё просто зашибись!!!

А ты как думаешь, ублюдок поганый???

— У-ходи. — Едва слышно.

Дьявол!

Быстро комнату покидаю. В уборную врываюсь, кран на максимум открываю и голову в умывальник под ледяную воду засовываю.

Капец.

Что же мне делать…

Следующие дни выдались ещё ужаснее предыдущих.

Анна уже отошла от наркоза и уколов, поэтому у девочки начал проявляться характер. И он, в отличии от её внешности, был вовсе не таким уж сладким.

— Я не буду это есть! Я вообще ничего не хочу! Уходи и оставь меня в покое!!! — как только я к ней в комнату с подносом зашёл, она в меня подушкой запустила, но я увернуться успел. Тогда она вазу схватила. Ту, которую я ей, между прочим, с рынка принёс, вместе с полевыми цветами. Цветы бережно выложила, а вот вазу… вазу со всей дури в стену швырнула. Часть осколков попало в овсяную кашу. Испугавшись, резко опешил. Поднос в моих руках пошатнулся, и мне горячим чаем кисти ошпарило.

— Проклятье! Ты что творишь??

Не удержался. Тоже в ответ психанул и поднос со всей дури навернул. Всё равно еда уже не годна к употреблению.

Хорошо, что в шкаф попал.

Секунда затишья…

И снова горькие слёзы в подушку.

Я тоже человек. И меня завести — раз плюнуть. И так сдерживаюсь, как только могу. Но характер, что у меня, что у неё — не подарок природы.

Понимаю, стресс у девочки и всё такое, но для этого я здесь. Чтобы вину загладить, чтобы помочь. Панькаюсь, как с младенцем, а она, дурочка глупая, этого не ценит.

— Так, Аня, успокойся. Пожалуйста. Очень тебя прошу. Тебе поесть надо. Давай массаж сделаю?

Рядышком на табуретку присаживаюсь, а она на другой край постели пытается отползти. Я когда ладони на её неподвижные ноги положил, она всхлипнула, и со всё дури меня по рукам шлепнула, закричав:

— Да что вы со мной как с ребёнком возитесь! Я ничего не хочу! Ясно?!!!Сдохнуть хочу… СДОХНУТЬ!!! Уходите!!! Проваливайте!!! И в покое оставьте!!!

Всё, это была последняя капля терпения.

— Я ухожу, Аня. Больше не вернусь. Ищи себе другого дурака.

Дверью с маху хлопнул.

Так лихо, что штукатурка на голову посыпалась.

Целый день по парку шлялся, наблюдая за остальными больными, прогуливающимися на территории больницы.

Кто без руки, кто без ноги, а кто вообще без обеих конечностей…

Это полный писец. Если бы со мной такое произошло, я бы лично себя придушил. У них нет больше жизни. Они обречены. Но несмотря на это, безногие пациенты улыбались. Искренне! Кто-то цветы с клумбы срывал, кто-то кота местного своим ужином втихаря подкармливал, доставая из кармана несъеденный хлеб, а кто-то картины рисовал.

НОГАМИ!!!

Один мужчина, безрукий… Сидел на траве и рисовал картины.

Ногами…

Эти люди… Они достойны восхищения! Почему мы так мало о них знаем??

Почему телевизор сплошь кишит «Домом 2» и передачей, типа «Звёзды под гипнозом?» А о воистину важных вещах мир молчит??

Инвалидам не выделяют нормальные лекарства, а больница вообще давно списана под снос. Им нечего кушать. Основная еда — овсянка на воде и суп с куриными пупками.

В этот момент, я действительно начал задумываться о других ценностях. И эти ценности не крутая тачка и дом на Рублёвке, а наличие обоих рук, ног и головы. Вот что делает нас счастливыми!

Это здоровье.

Вечером я всё же решил вернуться и попробовать поговорить с Аней ещё раз. Но стоило только открыть дверь палаты, как я… сразу же в дикого волка превратился. Оказывается, девушку привязали. Ремнями. К кровати.

А она плакала и билась в истерике, захлёбываясь в собственных слезах.

— Тише, тише!!! — как ненормальный в комнату заскочил, рывком ремни разорвал и девчонку к груди прижал. По волосам погладил, в макушку поцеловал. А она… она вдруг притихла. И… обеими руками меня обхватила, прижавшись в ответ.

Ещё долго бедняжку на руках укачивал, пока полностью не успокоилась.

А вскоре, и вовсе уснула.

Осторожно на кровать положил, одеялом укрыл.

Когда невольно взглянул на синяки эти жуткие и стёртую кожу на запястьях — шею свернуть захотел! Тому, кто посмел Аню к постели приковать, ещё и совсем одну бросить.

Но не смог я уйти.

Она меня за штаны схватила и вяло прошептала, не открывая глаз:

— Денис… Н-не уходи.

Обалдеть!

Это её ДЕНИС. Боже!!!

Как будто камнем по сердцу.

Конечно, я не смог уйти.

Рядом лёг. К себе хрупкое тельце прижал и до самого утра своим теплом успокаивал. Впервые во сне она не плакала. Маленькими ручками меня крепко-крепко обхватила и сладко посапывала. А я, всё это время, на губы её слегка приоткрытые смотрел и чокался от желания их на вкус попробовать.

Не знаю, что со мной происходит.

Но кажется… я начинаю влюбляться.

Глава 4

На следующий день всё заведующей высказал.

Она, естественно, была не в курсе.

— Это санитары наши учудили. Потому что у Анечки истерика началась. Она могла себя поранить. Вот они и привязали. — Равнодушно отчеканила мымра, поливая уродливые кактусы на подоконнике в своём кабинете.

Ммм, а кабинетик-то ничё такой!

Стеклопакеты, евроремонт. Монитор «Apple». Хорошо так устроилась, кобылка-то. Бедные пациенты там тушёнку не пойми из кого жрут, а она тут кайфует во всю.

Ничего! И до неё я тоже доберусь.

Не долго вам ваш жирный зад на тёплом местечке просиживать осталось, Наталья Степановна.

Следующие дни прошли более-менее относительно спокойно. Девушка перестала истерить и уже смотрела на меня не так презрительно, как раньше. Поняла, видимо, что я друг и что мне доверять можно. Особенно, когда я её от ремней спас. В такие моменты гордость просто через край била!

Не зря же чёрный пояс у меня на полке пылиться. Было дело. Боксом занимался и даже на соревнования ездил. Вот и пригодились навыки. Пусть только попробуют эти уроды ещё нечто подобное учудить — сами инвалидами станут, а я — их личной сиделкой. Также к кроватям привяжу и на неделю взаперти оставлю. Пусть орут, под себя гадят, матерятся! Мне вообще будет пофиг!

Наши занятия продолжались изо дня в день. Я делал Ане массаж, с ложечки кормил, руки и ноги разминал, пытаясь всеми возможными способами укрепить мышцы. Сначала кушала она очень плохо, но потом, с моей поддержкой, с каждым разом всё лучше и лучше.

Последующий новый день дарил нам новые успехи! Аня стала чаще улыбаться, больше общаться. Сначала было очень тяжело. Но я пытался её разговорить. Болтал о себе всякие бредни, рассказывал анекдоты, разные истории и сам удивлялся тому, что оказывается я не ничтожество! А у меня есть некий скрытый талант. Точнее, призвание стать неплохим психологом!

Потихоньку мы учились садиться. Она уже сама держала ложку, сама кушала, но иногда делала вид, что не может. Наверно, просто желала внимания. Девочка начала привязаться ко мне. А вскоре, в её красивых глазах, я начала замечать это странный, озорной блеск. Такой, словно она мной восхищалась.