Меня с тобой связал Баку...(СИ) - "LOVATIC LOVATIC FOREVER" - Страница 37

— Что случилось? — взволнованно спросил Амир.

— Что? Я не знаю… Я запуталась… — Моя ре­ак­ция бы­ла явно за­тор­мо­жен­ной. Я не знала что мне сказать. Моя голова была словно в тумане, что мешало мне здраво мыслить.

— Что с тобой? Ты выглядишь нездоровой.

Я плюхнулась на кровать, пе­ревер­ну­лась на пра­вый бок, соб­ра­ла оде­яло в жгут и за­жала его меж­ду ла­доня­ми. Я сжи­мала гу­бы в на­деж­де не раз­ре­веть­ся, но сдер­жи­вать­ся сил не было совсем. Я рас­пла­калась как ма­лень­кая де­воч­ка, которую обидели другие дети в детском саду. Во мне образовалась огромная и невыносимая пустота. Амир сел рядом и словно ос­толбе­нев и за­быв о том, что про­ис­хо­дит вок­руг, будто бы смот­рел сквозь тем­но­ту на меня. Он пытался понять, что со мной происходит и почему мне так плохо.

— Зара… Почему ты плачешь? Что произошло? — Он наклоняется и нежно заключает меня в свои объятия. Вот это мне действительно было необходимо. Я перевернулась лицом к парню. Из-за навернувшихся слез, его лица я почти не видела, но могла прочувствовать, как он переживает за меня.

— Эмма Харрис Уайт — моя мать!

— Что?

— У меня было видение. Я вспомнила все, что когда-то пережила. Я вспомнила все до мелочей! И я вспомнила, как меня похищают…

— О чем ты говоришь, Зара? То есть, тетя Анджела не твоя мама? — спро­сил он, тща­тель­но об­ду­мывая си­ту­ацию. По нему четко ясно, что он был ошарашен, — А Эмма? Она-то хоть знает?

— Нет… — пе­решла на ше­пот я, — Не­нави­жу! — вы­пали­ла я, швыр­нув рядом лежащую подушку куда-то в угол. На гла­зах выс­ту­пили сле­зы.

— Тише-тише… — от­ве­тил Амир, при­жимая меня к се­бе, — Думаю, тебе стоит рассказать об этом ей…

— Я не смогу. По крайней мере сейчас, — Мои нервы меня снова подвели, и я разрыдалась, ут­кну­вшись в его грудь. Парень сразу об­нял меня в от­вет.

— О, нет. Не плачь, пожалуйста, — шеп­тал он, по­ложив ру­ку мне на го­лову и нежно пог­ла­живая по во­лосам. По всему мо­ему те­лу прош­лись миллиарды му­раш­ек. Да­же не пом­ню, ког­да я в пос­ледний раз так силь­но пе­режи­вала. Мне страшно от того, что я только что узнала. Что, ес­ли Эмма… то есть моя настоящая мать, ме­ня не уз­на­ет? А если не поверит мне? А ес­ли ей ста­нет пло­хо? Она и так многого натерпелась… Мо­жет, не сто­ит ей ничего говорить?

«Она обязана знать!» — Крик­ну­ло мое под­созна­ние, словно чувствуя меня. Да, она действительно обязана знать.

— Как ты? — услышала родной голос, спустя достаточно долгое время.

— Ху­же не­куда, — сухо от­ве­тила я, — Мне и моей семье испоганили всю жизнь! Из-за какого-то полудохлого старика я лишилась матери! Это ведь несправедливо.

— Я не буду давить на тебя. Расскажешь, когда будешь готова.

До две­ри ру­кой по­дать, а я не осмеливаюсь войти. Делаю еще три ша­га и уже стою око­ло ее две­ри. Рассказать ей правду я никак не осмелюсь, пока сама полностью не переварю ситуацию. Я под­ня­ла ру­ку, что­бы пос­ту­чать, но сра­зу же опус­ти­ла ее. Я ни­как не мог­ла ус­по­ко­ить­ся: мне ка­залось, что сер­дце вот-вот выс­ко­чит. Бо­же, я еще ни­ког­да так не нер­вни­чала. Я сно­ва под­ня­ла ру­ку, най­дя в се­бе си­лы, пос­ту­чала в дверь, и вошла. На краю кровати, как маленький обиженный ребенок, сидела Эмма, устремив свой взор на пустую стену. Эта картина напомнила мне нашу с ней первую встречу. Она также сидела на кровати и пустым взглядом смотрела на голую стену.

— Могу я войти? — спросила я дрожащим голосом.

Она молчала, уставилась на стену, затем медленно повернула голову и посмотрела на ме­ня. В этот момент меня словно ударило чем-то тяжелым и на мои глаза навернулись слезы. Я еле сдерживала себя, чтобы не не заплакать. О, Боже, мое сердце пронзила такая боль, что хочется провалиться сквозь землю, чтобы больше никогда ничего не чувствовать.

— Эмма… — позвала ее я.

Мой голос заметно дрожал. Да и не только голос, мои руки и ноги с ними заодно. Я даже удивляюсь тому, как я вообще стою на ногах! Нас прервал внезапно раздавшийся звук раз­би­ва­юще­гося стек­ла. Вздрог­нув от не­ожи­дан­ности, я обер­ну­лась к окну и с ужа­сом за­мети­ла, что кто-то стре­ля­ет прямо в нас, а мелкие ос­колки от раз­би­тых окон раз­ле­та­ют­ся по ком­на­те.

— Приг­нись! — крик­нула я и нак­ло­нилась, ск­ры­вая го­лову женщины обеими ру­ками.

В следующую секунду, я схва­тила Эмму за ру­ку, и мы сорвались с места, чтобы выйти из комнаты, но за­пах че­го-то го­рело­го ос­та­новил меня у порога. Пря­мо перед нами упа­л огромный шкаф, который, как на зло, перегородил нам путь. Не теряя ни минуты, я схватилась за края шкафа, и со всей силы оттащила в сторону, освобождая нам путь. За считанные секунды комнату окутал дым и огонь. Я почти не ви­жу ку­да нуж­но ид­ти, а Эмма уже на­чинает за­дыхать­ся. Мы прош­ли па­ру мет­ров, и она обес­си­лено упа­ла на пол. Я понимала, что ей ну­жен свежий воздух, иначе она просто задохнется, и я потеряю второго главного человека в моей жизни. Я замечаю, что она начинает терять соз­на­ние, и сразу же на­чала дер­гать ее за пле­чи и ле­гонь­ко бить по ще­ке.

— Оставайся со мной! Не закрывай глаза, — сказала я и на­чала каш­лять. Она по­маха­ла мне го­ловой в знак сог­ла­сия, и я по­могла ей под­нять­ся на но­ги.

Не­дале­ко от се­бя я ус­лы­шала чьи-то ша­ги. Как же я была рада, когда это оказался Амир.

— Они нашли нас!

— Что нам делать?! Эмма больше не продержится!

— Выйдем через балкон! — сказал он.

С одной стороны Эмму держал Амир, а с другой я, чтобы та не упала. Мы как мож­но быс­трее спустились по лестнице на первый этаж к балкону. Амир буквально вытолкнул нас и уже через несколько секунд мы оказались в саду.

========== Глава 17. ==========

Вре­мя уже бли­зилось к двум часам ночи. Решив, что будет небезопасно провести эту ночь в машине, мы начали поиски ночлега, но основная проблема в том, что отыскать в городе отель или хостел очень трудно. Амир уже обреченно вздыхает, по­ложив скре­щен­ные ру­ки на руль, уты­ка­ясь в них лбом. Затем сразу же выпрямляется и, надавив на газ, продолжает путь. Через некоторое время машина остановилась, и мы вы­шли. Вок­руг был ка­кой-то спаль­ный рай­он, ста­рые пя­ти­этаж­ные до­ма, не­боль­шие про­дук­то­вые ма­гази­ны рядом: ничего осо­бен­но­го. Мы быс­тро пе­ресекли не­боль­шой двор и вышли к ка­кой-то до­роге. После перехода мы шли по улице, освещенной яркими фонариками. Че­рез до­рогу бы­л виден долгожданный отель. Туда-то нам и нужно.

— Вы поднимайтесь на второй этаж в сто девятый номер. Я только расплачусь и приду, — скомандовал Амир и протянул мне ключ от нашего номера.

Обустроившись в довольно симпатичном и чистом номере, я поспешила обработать раны Эммы, сделала ей перевязку и сообщила, что пора в ванную. Но назвать это святилище в обычном отеле ванной просто нельзя. Это была ванная, где только купель с размером с нормальный американский санузел. Помимо того имелись душевая, шкафы, шкафчики и скамейка, но для чего непонятно. Такого шикарного апартамента, честно говоря, я не ожидала увидеть.

Я помогла Эмме принять душ и переодеться, а затем уложила спать, прямо как маленького ребеночка. В нашем номере всего одна двуспальная кровать и раскладушка, где собственно и спала Эмма. А мне и Амиру пришлось обустроиться на кровати.

Эмма довольно бо­лез­ненно ре­аги­ру­ет на лю­бые раз­го­воры об отце и Большом папе. Расспрашивать ее об этом я больше не стала. Очень сложно принять тот факт, что нас вот так вот безжалостно оторвали друг от друга. Но с другой стороны, в моей жизни не появилась бы женщина, которая меня вырастила и приняла как своего родного ребенка. Я не могу знать наверняка, знала ли она, что я не ее родная дочь, но она отдала мне всю свою любовь и заботу, которые может дать не каждая мать. В моем сердце она заняла особое место, и я безгранично благодарна ей за ее теплоту, за труд, терпеливость…

Боль от по­тери матери меня так и не от­пусти­ла, естественно, мне все еще ­сложно спо­кой­но быть рядом с Эммой. Сколь­ко раз я раздумывала ­над последними событиями все эти дни, чтобы найти хоть одно разумное решение, но проблема в том, что все бес­по­лез­но, по­тому что, к сожалению, дру­гого пу­ти не дано: либо я принимаю Эмму как свою маму, либо оставляю ее на съедение Большому Папе. Но ни то, ни другое сделать не могу, и это меня больше запутывает…