Убийство в «Восточном экспрессе» - Кристи Агата - Страница 17

– А сами вы сходили с поезда в Виньковцах?

– Да, мсье. Я вышел на перрон и встал, как и положено, у лестницы, ведущей в поезд. Точно так же, как и все остальные проводники.

– А как обстоит дело с передней дверью, той, что около ресторана?

Проводник было опешил, но быстро нашелся:

– Наверняка кто-нибудь из пассажиров открыл ее – захотел посмотреть на сугробы.

– Возможно, – согласился Пуаро. Минуту-две он задумчиво постукивал по столу.

– Мсье не винит меня в недосмотре? – робко спросил проводник.

Пуаро благосклонно улыбнулся.

– Вам просто не повезло, мой друг, – сказал он. – Кстати, пока не забыл, еще одна деталь: вы сказали, что звонок раздался в тот самый момент, когда вы стучали в дверь мистера Рэтчетта. Да я и сам это слышал. Из какого купе звонили?

– Из купе княгини Драгомировой. Она велела прислать к ней горничную.

– Вы выполнили ее просьбу?

– Да, мсье.

Пуаро задумчиво посмотрел на лежащий перед ним план вагона и кивнул.

– Пока этого достаточно, – сказал он.

– Благодарю вас, мсье.

Проводник поднялся, посмотрел на мсье Бука.

– Не огорчайтесь, – добродушно сказал директор, – Вы ни в чем не виноваты.

Пьер Мишель, просияв, вышел из купе.

Минуты две Пуаро пребывал в глубоком раздумье.

– Учитывая все, что нам стало известно, – сказал он наконец, – я считаю, настало время еще раз поговорить с Маккуином.

Молодой американец не заставил себя ждать.

– Как продвигаются дела? – спросил он.

– Не так уж плохо. Со времени нашего последнего разговора мне удалось кое-что установить… и в частности, личность мистера Рэтчетта.

В порыве любопытства Гектор Маккуин даже подался вперед.

– И кто же это? – спросил он.

– Как вы и подозревали, Рэтчетт – фамилия вымышленная. Под ней скрывался Кассетти, человек, организовавший самые знаменитые похищения детей, в том числе и нашумевшее похищение Дейзи Армстронг.

На лице Маккуина отразилось изумление, но оно тут же сменилось возмущением.

– Так это тот негодяй! – воскликнул он.

– Вы об этом не догадывались, мистер Маккуин?

– Нет, сэр, – твердо сказал американец. – Да я бы скорей дал отрубить себе правую руку, чем стал работать у него.

– Ваше поведение выдает сильную неприязнь, я угадал, мистер Маккуин?

– На то есть особые причины. Мой отец был прокурором, он вел этот процесс. Мне не раз случалось встречаться с миссис Армстронг, редкой прелести была женщина и удивительной доброты. Горе ее сломило. – Лицо Маккуина посуровело. – Если кто-нибудь и получил по заслугам, то это Рэтчетт, или, как там его, Кассетти. Так ему и надо. Убить такого негодяя – святое дело.

– Вы говорите так, словно и сами охотно взяли бы на себя это святое дело?

– Вот именно. Да я… – он запнулся, вспыхнул. – Похоже, что я сам даю на себя материал.

– Я бы скорее заподозрил вас, мистер Маккуин, если бы вы стали неумеренно скорбеть по поводу кончины вашего хозяина.

– Не думаю, чтобы я смог это сделать даже под страхом смерти, – мрачно сказал Маккуин. – Если вы не сочтете мое любопытство неуместным, – сказал он, – ответьте, пожалуйста, как вам удалось, ну это самое, установить личность Кассетти?

– По найденному в купе обрывку письма.

– А разве… Ну это самое… Неужели старик поступил так опрометчиво?..

– Как на это взглянуть, – сказал Пуаро.

Молодого человека его замечание явно озадачило. Он с недоумением посмотрел на Пуаро, пытаясь понять, что тот имеет в виду.

– Моя задача, – сказал Пуаро, – выяснить, что делали вчера все пассажиры без исключения. Никто не должен обижаться, понимаете? Это обычные формальности.

– Разумеется. Начинайте с меня, и я постараюсь, если, конечно, это удастся, очиститься от подозрений.

– Мне не нужно спрашивать номер вашего купе, – улыбнулся Пуаро, – вчера я был вашим соседом. Это купе второго класса, места номер шесть и семь. После того как я перешел в другое купе, вы остались там один.

– Совершенно верно.

– А теперь, мистер Маккуин, я прошу вас рассказать обо всем, что вы делали после того, как ушли из вагонаресторана.

– Ничего нет проще. Я вернулся в купе, почитал, вышел погулять на перрон в Белграде, но тут же замерз и вернулся в вагон. Поговорил немного с молодой англичанкой из соседнего купе. Потом у меня завязался разговор с англичанином, полковником Арбэтнотом, кстати, вы, по-моему, прошли мимо нас. Заглянул к мистеру Рэтчетту и, как вам уже сообщил, записал кое-какие его указания относительно писем. Пожелал ему спокойной ночи и ушел. Полковник Арбэтнот еще стоял в коридоре. Ему уже постелили, поэтому я пригласил его к себе. Заказал выпивку, мы опрокинули по стаканчику. Толковали о международной политике, об Индии и о наших проблемах в связи с теперешним финансовым положением и кризисом на Уолл-стрит. Мне, как правило, не очень-то по душе англичане – уж очень они чопорные, но к полковнику я расположился.

– Вы запомнили, когда он от вас ушел?

– Довольно поздно. Так, пожалуй, часа в два.

– Вы заметили, что поезд стоит?

– Конечно. Мы даже удивлялись – почему. Посмотрели в окно, увидели, что намело много снегу, но это нас не встревожило.

– Что было после того, как полковник Арбэтнот попрощался с вами?

– Он пошел в свое купе, а я попросил кондуктора постелить мне.

– Где вы находились, пока он стелил постель?

– Стоял в коридоре около своего купе и курил.

– А потом?

– Лег спать и проспал до утра.

– Вы выходили из поезда вчера вечером?

– Мы с Арбэтнотом решили было выйти размяться в этих, ну как их… Виньковцах. Но стоял собачий холод – начиналась метель. И мы вернулись в вагон.

– Через какую дверь вы выходили из поезда?

– Через ближайшую к моему купе.

– Ту, что рядом с вагоном-рестораном?

– Да.

– Вы не помните, засов был задвинут?

Маккуин задумался.

– Дайте вспомнить. Пожалуй, что да. Во всяком случае, сквозь ручку был продет какой-то прут. Вас это интересует?

– Да. Когда вы вернулись в вагон, вы задвинули прут обратно?

– Да нет… Кажется, нет. Я входил последним. Не помню точно. А это важно? – вдруг спросил он.