2084.ru (сборник) - Дивов Олег - Страница 19

Компонастером двадцать лет назад Оболенский дразнил за преферансом Иоганна Себастьяновича, и Треплев сильно надеялся, что давнее это словцо послужит чем-то вроде пароля. Не послужило.

– Согласно какому-то допотопному словарю, плохой композитор… – ничуть не смутившись, сообщил бывший носитель обидного прозвища. – Как насчет коньячка?

Что столик, за которым они теперь сидели, вполне себе сервирован, Треплев заметил еще издали. На круглой стеклянной столешнице помимо пепельницы располагались поцелованная луной вскрытая бутылка, блюдце с сыром, тонко нарезанный лимон, два приземистых фужера… Два. Стало быть, не в бессоннице дело. Стало быть, ждал.

– Так что вы там затеяли? – осведомился Иоганн Себастьянович, разливая. – Что-то грандиозное, я полагаю… раз уж до таких подробностей докопались…

– Где?

– В Конторе! Хитрите, хитрите… Сами себя перехитрите. Как всегда… Твое здоровье!

Машинально чокнувшись, Антон сделал чисто символический глоток и отставил свой фужер на толстое стекло столешницы.

– Короче! Что от меня требуется? – впрямую спросил плохой композитор. Глаз видно не было, но казалось, что смотрят они из залитых тенью впадин надменно и несколько презрительно. – Подтвердить второе пришествие? Или какое оно там по счету? Подтвержу… Только зачем так сложно? Облава эта, вторжение на частную территорию…

– У вас тут что, еще и самозванцы были?!

Иоганн Себастьянович лишь всхохотнул демонически.

– И позволь напомнить, – язвительно добавил он, – судьба их, как правило, оказывалась трагичной…

– Восемь могил Треплева? – холодея, догадался Антон. – Девятая – поддельная…

Хозяин не ответил. Откровенно ждал, когда гость перестанет валять дурака.

А тот с застывшей улыбкой проводил взглядом нечто мимолетное, напоминающее крохотный фосфоресцирующий геликоптер. Мельтеша прозрачными крылышками, оно вычертило над перилами сложный мерцающий зигзаг – и сгинуло.

– Это не тебя пасут? – внезапно поинтересовался композитор.

Антон очнулся.

– Ты о чем?

– О беспилотничке. – Последовал выразительный кивок в ту сторону, куда скрылась ночная летучая тварь. – Ну ясно… Пробуют на роль и все пишут?

Треплев встрепенулся, уставился в лунную мглу.

– Так это…

– Нашел кого спрашивать! Может, и впрямь насекомое… Тебе лучше знать! Их ведь сейчас один в один делают – поди отличи… Так какое у тебя задание? Убедить меня, что ты явившийся из прошлого Треплев? Убеждай…

– Кажется, бесполезно… – с горечью произнес Антон.

– Как это бесполезно? – возмутился собеседник. – Что значит бесполезно? Ты – профессионал!..

– Я – Антон Треплев…

– Во! – одобрил тот. – Уже лучше… Почти по Станиславскому… Итак?

К тому времени, когда Антон в общих чертах поведал Иоганну Себастьяновичу свою историю, бутылка опустела на четверть, а луна откатилась вверх и вправо.

Кажется, компонастер был не слишком очарован услышанным.

– Машина времени! – с неожиданной гадливостью выговорил он и скроил несколько гримас подряд. – Ну что за пошлость!..

Взял со стола кисет и вновь принялся набивать трубку.

– Не верю, – жестко объявил он. – И никто не поверит. Хотя… – прикинул, хмыкнул. – Нынче ведь народ такой…

– Народ… – сказал Треплев. – А ты?

– Я-то?.. – Иоганн Себастьянович запнулся, взглянул искоса. – Тебе это важно?

– Да.

Со вздохом отложил трубку. Раскуривать не стал.

– Как-то, знаешь, не определился еще. Пожалуй, ты и впрямь не из Конторы. Там бы до такой дури не додумались… Машина времени! Надо же…

– Хорошо, не из Конторы, – сказал Антон. – Откуда тогда?

– Как ни странно, это несущественно, – поразмыслив, отвечал Иоганн Себастьянович. – Возьмем, к примеру, меня. Ну не был я главой подполья, не был… И что? Разница-то в чем?

– И все-таки, Себастьяныч, пулю мы с тобой расписывали…

– Неплохо, неплохо… – довольно-таки равнодушно оценил Себастьяныч. – Учитывая, что опознать сейчас я никого не смогу…

– Ты ж вроде говорил, похож.

– На портрет – похож. А самого Треплева я видел всего два раза в жизни! Двадцать лет назад! Да я чаще в карты смотрел, чем на него…

«Вот выпью сейчас весь коньяк, – с угрозой подумал Антон, – и завалюсь спать…»

– Послушай! – сказал он вместо этого. – Но если разницы никакой, то чем тебе моя версия хуже других?

– Мне? – Композитор поднял брови. – Ну мне-то действительно без разницы… А вот тебе… Мальчик! – с неожиданной нежностью проговорил он. – Не знаю, псих ты или аферист, но самое страшное, что может случиться, пойми, – это если тебя действительно примут за воскресшего Треплева. Ты правда не связан с Конторой?

– Что за Контора? Контрразведка?

– Ну… не совсем… Но если ты с ней не связан, то защиты у тебя нет. Скажем, заинтересуется тобой тот же Джедаев…

– Он жив?.. – У Антона сел голос.

– Понятия не имею. Не интересовался. Почему бы и нет?

Вот об этом Треплев как-то не подумал! Когда Ефим Григорьевич Голокост спросил, на сколько точно лет в будущее, Антон брякнул: «На двадцать». Кретин!.. Что мешало сказать: «На пятьдесят»?

– Ну, допустим, скончался, – услышал он задумчивый голос композитора. – Время было… Но ведь наверняка оставил уйму родственников, наследников…

Ой, мама! То есть, отправься Антон на пятьдесят лет вперед, потомков Джедаева там неминуемо оказалось бы еще больше…

– Даже если они, – с безжалостной неторопливостью продолжал хозяин особняка и окрестностей, – за эти годы стали малость цивилизованней, охотников за головой Антона Треплева и без них, держу пари, хватит с избытком…

– Отшибленные?

– Не только.

– А кто еще? Тихушники? Им-то какой смысл?

– Прямой. Им знамя нужно! Икона! А ты на знамя годишься?

– Что посоветуешь? – угрюмо спросил Антон.

Иоганн Себастьянович хмыкнул, окинул критическим оком.

– Сделай пластическую операцию.

– А серьезно?

– Серьезней некуда…

Что-то стукнуло. Собутыльники обернулись. Возле стеклянной двери, той, что поближе, стояла и смотрела на них во все глаза Громовица. Неизвестно, давно ли она проснулась и много ли успела услышать, но в огромных лунных зрачках ее Антон увидел изумление, страх и восторг.

– Ну вот… – ворчливо заметил Иоганн Себастьянович. – Одна уже поверила…

Август был на излете. Тихушники шли по горбатой грунтовке, то и дело ступая из пыльного тепла в травяной холодок. Такое впечатление, что в низинках открылись воздушные родники.

Антон озирался – местность временами казалась удивительно знакомой.

– Там дамба? – по наитию спросил он, выбросив руку вправо.

Подростки переглянулись.

– Не-а… – виновато ответил Тихуша. – Нету…

– Была, – уточнил Тихоня. – Теперь памятник там.

– Это по пути?

– Не совсем, но… Сходим посмотрим!

Неизвестно, что им успела наплести Громовица, однако на сей раз юные спутники Треплева взглядывали на него робко, едва ли не преданно.

Дамба (земляная насыпь, пробитая парой огромных труб) и впрямь исчезла. На берегу тихой, заплутавшей в камышах речушки располагалась этакая бетонная плаха, с которой косо целилась ввысь сильно увеличенная копия ракетного мини-комплекса, крашенная под старую бронзу. Возможно, имелась там и мемориальная табличка, просто в данный момент завалена была ворохом приувядших цветов.

– Первая, – пояснил Тихоня.

– Что первая?

– Могила…

Антон злобно фыркнул.

– Покойся с миром… – чуть было не процедил он.

Не процедил. Огляделся. По всем приметам выходило, что они в двух шагах от его дачи. Видимо, резервация тихушников возникла как раз на месте поселка.

Довольно быстро выбрались на шоссе, ровное, без единой выбоины, вдоль обочин – сигнальные столбики с катафотами. Раньше тут таких дорог не водилось. Выйдя на покатое асфальтовое взлобье, Треплев приостановился. Остальные – тоже.