Овидий (СИ) - Карелин Андрей Дмитриевич - Страница 37

«Фу-у-у, ну и мерзость».

- Овидий осторожней! - слышу крик, но не успеваю отреагировать, в спину мне бьёт шипастая морда, она хватает меня за ноги и протягивает лицом по земле. Я не могу до неё дотянуться. Гидра побрасывает меня в воздух и ловит клыкастой пастью.

- Руби и кромсай! Умри и разложить! Протыкай! Кровосток. – Одну за другой рублю головы, но на их месте вырастают новые. Я заряжаюсь магией крови, вбивая Кровосток в мозг очередной несформировавшейся бошки и снова рублюсь. Раскручиваю кистень и со всей дури луплю им гидру в её многочисленные челюсти, вышибаю из неё всю дурь, но она каждый раз успевает восстановиться. Гидра обвивается вокруг меня своим массивным телом.

- Гарик, - слышу крик Ашаны, и меня за голову хватает гидра. Я ничего не вижу. Похоже мне конец. Но тут я чувствую, как пасть обмякает и обвисает мёртвая. Я сбрасываю с себя дохлую башку и вижу, как гарпия сцепилась с одной из голов. Подпрыгиваю как можно выше, и отсекаю голову гидры мечом.

- Ты как, цела? – спрашиваю гарпию.

- Осторожнее! – орёт она в ответ. Я резко разворачиваюсь и сношу сразу две головы Убийцей Дракона. Классный меч, реально классный.

- Подними меня повыше! – кричу Ашане.

- Поняла, - в бою она мне кажется ещё красивее. Я считаю её почти идеальной. Почему почти, наверное, потому что она не до конца девушка.

Ашана хватает меня за плечи и поднимает в воздух. С высоты я вижу, что наших осталось мало, всего ничего, хасов уже меньше половины. Вон старший сын Алкина разорван гидрой, а вот и сам Алкин, истекает кровью. Мы потеряли кучу бойцов, деревня разрушена. А гидре хоть бы что. За её спиной уже идут ящеры, добивать выживших.

«Похоже это конец».

- Победа или смерть! – ору во всю глотку и добавляю. – Руби и кромсай. Отпускай, - говорю я гарпии.

Ашана разжимает свои когти, и я падаю как будто в замедлении на гидру с приличной высоты. Я замахиваюсь Убийцей Драконов, готовлюсь ударить в самое сердце гидры: в пучок из которого растут все эти головы. Вижу, как Малка окружают ящеры, вижу последних выживших хасов. Чем бы эта битва не закончилась, хасов почти не останется, а жаль хороший был народец. Со свистом врезаюсь в гидру, над моей головой щёлкает очередная пасть, но в неё впивается гарпия. Гидра на секунду отвлекается на Ашану, отбрасывая её в сторону.

- Ашана! Не-е-е-ет! – озверело кричу я! Поворачиваюсь к гидре и буквально чувствую, как мои глаза наливаются кровью.

 - Лок так о гар! – рублю. – Эн таро Адун! А родину! За Сталина!

Наношу мощные удары и, как топором, рублю её плоть. Глаза устилает кровавая пелена. Потеряв чувство времени и пространства, я кромсаю гидру. И после очередного удара обнажаю её огромное сердце.

- Умри и разложись, - прикасаюсь к сердцу и вбиваю в него Кровосток!

Мучительный вой проноситься над полем боя. Тело гидры начинает дрожать, хвост бешено хлещет по земле и размозжает еще пятерых хасов.

- Руби и кромсай! – бешено реву я продолжая наносить удары кинжалом в сердце гидры. Затем, машинально сую его в голенище сапога и хватаю меч. Одним мощным ударом разрубаю позвоночник.

- Руби и кромсай! Руби и кромсай! – наношу беспорядочные удары. Влетаю в её туловище и кричу. – Мельница! – Вращаюсь волчком, разрезая её как циркулярный нож на две половины.

Гидра уже не шевелится, а я рублю её и рублю, и не могу остановиться. Из её вонючего брюха выползает десяток маленьких гидр. Они спешат к болоту. Я хочу рубануть одну из них, но окровавленный Алкин останавливает меня:

- Стой, это же дети. Детей мы не трогаем. Закон болот!

Я отталкиваю израненного хаса, разворачиваюсь и швыряю меч в сторону. Убийца Драконов пулей проноситься по поляне, в щепки разносить небольшое дерево и разрубив пару ящеров, вонзается в землю. Упав на колени, я начинаю рыдать.

- Там же Ашана, - подскакиваю я. Подбегаю к ней. Прикасаюсь испачканными в крови пальцами и её белоснежной шее.

ГЛАВА 25

«Слава Богу, дышит».

Поднимаю голову, оглядываюсь. Ящеры все замерли, не наступают, смотрят на меня и на убитую гидру. Хасы же наоборот приободрились.

- Бей ящеров! Смерть ящерам! – кричат они. Похватали топоры, бегут в наступление. Я не обращаю на них никакого внимания, пытаюсь привести Ашану в чувства.

- Малк! Ты где, Малк? – зову я, а сам себе думаю: «Хоть бы мелкий оказался живой».

- Да, сэр Овидий, - подбегает малорослик.

- Побудь с ней. Охраняй её пока в себя не придёт.

- Да сэр, - прямо так и чувствую, как возрос мой авторитет в его глазах.

 Встаю и вижу, что хасы погнали ящеров, уже и в лес загнали и там преследуют.

- Стой! Стой! – кричу я им своим командным голосом. – Хасы и ящеры, всем стоять! Это говорю вам я, сэр Овидий, победитель гидры.

И буквально чувствую, как все замерли, даже змеемухи застыли в воздухе и тихо-тихо крылышками машут.

Выхожу на центр разрушенного селения хасов и снова кричу ящерам.

- Стойте! Идите все сюда! Вас никто не тронет, слово рыцаря! – зыркаю на хасов. – Если кто-то тронет ящера - будет иметь дело со мной!

Хасы возвращаются ко мне. С непониманием смотрит на и меня Алкин, их вождь. Но ящеры из леса не выходят.

- Клянусь своей честью! Гидра мертва, это я её победил, и я желаю говорить с вашим главным. Тем, кто сейчас главный? Выйди сюда и говори, если ты воин.

Жду. Из леса боязно ковыляют ко мне два ящера, один громадный со щитом, как тот которого я убил с помощью заклинания «умри и разложись», другой поменьше, видать шаман или лучник.

- Кто будет говорить со мной?! – ору на них. Вижу, что боятся, готовы, небось, меня уже своим идолом признать так боятся.

- Я главный, - говорит воин. - Я Корбак, вождь ящеров!

- А я сэр Овидий, победитель рикшезианской гидры. Сильнейший воин и маг на болотах. Ты видел, как я победил гидру? Скажи своим людям – бой был честным!

- Я всё видел, бой был честным, - соглашается.

- Скажи громче, тебя не слышат! – нагнетаю я.

- Сэр Овидий честно победил Великую Гидру! – кричит он. – Слушайте меня, я Корбак, вождь ящеров признаю Овидия победителем гидры. Он сильнейший из сильнейших, достойнейший их достойных. – Произносит он и встаёт передо мной на одно колено.

- Значит, ты понимаешь, на чьей стороне сила, - уже тише говорю я. Вижу, как ящеры по одному выходят из леса. Чувствую на себе их взгляды.

- На твоей! Я признаю тебя сильнейшим!

- Как самый сильный воин рикшезианских болот, по праву сильного, я объявляю вечный мир между хасами и ящерами, - вижу небольшое смятение в рядах хасов. – Приказываю: с этого дня не мстить за погибших ни с той, ни с другой стороны! Всем всё простить и впредь за убийство ящерами хасов и хасами ящеров – жестоко судить, наказывать и выдавать семьям погибшего! Ты принимаешь моё предложение? - протягиваю ему руку.

- Принимаю, - кивает он. Смотрит на мою руку и не знает что делать. Но шаман ему что-то шепчет, и он протягивает мне свою кисть.

Я пожимаю её и провозглашаю:

- Отныне объявляется вечный мир между хасами и ящерами!

Он повторяет за мной:

- Отныне объявляется вечный мир между хасами и ящерами. Каждый убивший хаса ящер ответит перед судом и будет выдан семье погибшего, - говорит он своему племени.

- А кто нарушит сей договор, и пойдёт против нашей воли, будет иметь дело со мной, сэром Овидием, победителем гидры.

- А кто нарушит этот договор, и пойдёт против нашей воли, будет иметь дело со мной – Корбаком, вождём ящеров, и сэром Овидием победителем гидры. Ура!

- Ура-а-а-а-а-а-а-а! – закричали хасы.

- Ура-а-а-а-а-а-а-а! – закричали ящеры.

Я хлопаю его по плечу и возвращаюсь к Ашане. По пути меня ловит Алкин и трещит как заведённый:

- Вы сильнейших из сильных, мудрейший из мудрых, величайший из великих, сэр Овидий, – честно говоря, я никогда его таким не видел.

Ашана уже пришла в себя. Малк набрал для неё воды и помог напиться. Она с трудом поднимается на ноги.