Вообще ЧУМА!
(История болезней от лихорадки до Паркинсона) - Паевский Алексей - Страница 28

Очередной провал произошел в 2016 году на третьей фазе препарата, разработанного компанией Eli Lilly. Моноклональное антитело соланезумаб должно было разрушать амилоидные бляшки в мозге пациентов с ранней стадией болезни Альцгеймера, защищая их от более тяжелой формы заболевания. Но увы: две тысячи человек, принимавшие участие в клинических испытаниях, не почувствовали никаких улучшений по сравнению с плацебо.

В феврале 2017 года компания Lundbeck прекратила два своих испытания, Merck закрыл одно из исследований, а Ассега также провалила клинические проверки в поздней фазе. Результаты испытаний фирмы Axovant пока что наиболее крупные, но и они в сентябре 2017 года объявили, что ключевое клиническое испытание поздней стадии для их препарата, интериндина, провести не удалось.

Однако, есть и обнадеживающие данные.

VTV Therapeutics — это небольшая компания в штате Северная Каролина (США), которая испытывает так называемый азелирагон — препарат, ингибирующий рецептор RAGE, в идеале помогая людям с умеренным снижением когнитивной сферы при болезни Альцгеймера. Ожидается, что его третья фаза завершится в начале 2018 года. Компания получила довольно обнадеживающие результаты во втором этапе в отношении препарата, который проверяется уже около 17 лет. Тем не менее, нет никакой гарантии, что он окажется успешным.

Адукамумаб, препарат компании Biogen — ингибитор ВАСЕ (бета-секретазы — фермента, расщепляющего патологический белок), действует согласно амилоидной гипотезе: если «прицелиться» на бета-амилоидные отложения в мозге, то можно их очистить и вылечить недуг. Ожидается, что результаты будут получены в 2019 году или в начале 2020 года.

Ланабецестат, ВАСЕ-ингибитор компании AstraZeneca, тоже готовится к выходу в 2019 году.

Merck, помимо свернутой программы, сейчас работает над еще одним лекарством, также находящимся в третьей фазе и предназначенным для людей в самой ранней стадии патологии. Здесь результаты ожидаются в 2019 году.

И, наконец, у Genentech имеется два препарата на поздних этапах разработки, даже несмотря на неудачи. В феврале Genentech и их партнер, компания АС Immune, запустили пробную стадию 3 для кренезумаба — препарата, нацеленного на амилоидные отложения в мозге. Ожидается, что данные будут получены в 2020 году. Другой же, гантенерумаб, со схожим механизмом действия, не прошел более ранние испытания, и теперь вся надежда на увеличение дозы, которое, возможно, сработает и начало опробоваться на пациентах в 2017 году.

Так что надежда есть.

9.0 Тиаминовые истории

Эта глава будет не совсем обычной. В ней мы расскажем сразу о нескольких, в одном случае не слишком тяжелых, в другом — опасных для жизни заболеваниях. Несмотря на то что все они по клинической картине разные, у них есть общий знаменатель — одна и та же вызывающая их причина. Только немного в разных контекстах. Эту причину обнаружили лишь в 1911 году, и она стала своего рода революцией в биологической химии, открывшей миру целый класс жизненно необходимых соединений. Наверняка наши читатели уже догадались, что мы ведем речь о витаминах. Заболеванием, открывшим ученым врата в мир небольших, но очень важных для организма молекул, стала болезнь бери-бери, развивающаяся на фоне сильного недостатка витамина В или тиамина. Однако есть у этого недуга и «друзья», которые могут внезапно (или не очень) заявляться не только в отсутствии микронутриентов, но и в некоторых других случаях. Со всеми мы познакомимся.

А чтобы вы смогли глубже проникнуться темой, для начала мы расскажем вам о тех, чьи открытия позволили в итоге как избавиться от жестких авитаминозов, так и найти химическую структуру молекулы витамина. К сожалению, второй персонаж — химик — все-таки не получил Нобелевской премии, а первый ждал ее ни много ни мало почти 40 лет. Хоть до самого открытия он, собственно, так и не добрался, даже предположение о причине наблюдаемого явления сделал не сам, нельзя сказать, что награда оказалась незаслуженной.

Христиан Эйкман был седьмым ребенком в семье школьного учителя Христиана Эйкмана и Иоганны Алиды Эйкман. Они жили в небольшом городе Нейкерк в Нидерландах (сейчас в этом городе проживает чуть более 40 тысяч человек). Когда Кристиану исполнился год, вся семья переехала в Заандам — отец получил там должность учителя начальных классов. У папы же учились и все дети Эйкманов.

В 17 лет Христиан получил стипендию на обучение в Военной медицинской школе Амстердамского университета с дальнейшим прохождении медслужбы в армии и выпорхнул из родительского гнезда. Успешно защитив в 1883 году докторскую диссертацию «О поляризации нервов» и женившись на Алтье Вигери ван Эдема, которой впоследствии было суждено умереть от малярии, он стал офицером и уехал с супругой… нет, не в свадебное путешествие, а работать в Нидерландскую Восточную Индию. То бишь, в Индонезию, на остров Ява. Сначала в Семаранг, а затем в крошечный городок Чилачап, на южном побережье острова.

После злосчастной эпидемии малярии, которая его стороной тоже не обошла, из-за чего он был вынужден вернуться на родные «тюльпановые» земли, Эйкман, выздоровев, отправился на какое-то время в Берлин поработать у Роберта Коха, в то время уже первооткрывателя возбудителя туберкулеза. И вот тут молодому начинающему ученому повезло дважды.

Дело в том, что для Нидерландов болезнь бери-бери стала главной проблемой индийских колоний. Доходило до того, что на той же Яве почти любое тюремное заключение становилось пожизненным, хотя и коротким. Тогда это заболевание считалось инфекционным. А кто у нас был главный (и чуть ли не единственный) инфекционист мира? Правильно, Роберт Кох. К нему и послали медицинскую комиссию в лице Корнелиуса Пекелхаринга и Клеменса Винклера.

Но работа главного инфекциониста и опасна, и трудна, а еще иногда сильно выматывает от излишнего внимания со всех сторон. Поэтому Кох «сплавил» делегатам подающего надежды молодого человека, который, к тому же, на Яве уже бывал и наверняка обладал специфическими знаниями (на самом деле не особо). Комиссия сказала «берем, не глядя», и в 1886 году все уехали в Азию.

В следующем году Перелхаринг и Винклер вернулись домой, а Эйкман распрощался с армией и остался в чине первого главы новосозданной «Яванской медицинской школы» — некоего научного учреждения, которое потом станет Университетом Индонезии. Так Христиан еще и первый университет в будущей крупной азиатской стране основал. Ну а помимо этого Эйкману выделили еще две комнатки в военном госпитале в Батавии, в которых и располагалась его лаборатория бактериологии и патологии. Как раз там началась борьба с бери-бери.

Само слово «бери-бери» означает на сингальском языке дважды повторенное слово «слабый». Дословно можно сказать «слабый в квадрате». Современная европейская медицина знает это заболевание с 1642 года, когда вышло посмертное издание книги De medicina Indorum («Медицина Индии») голландского врача Якобуса Бонтия (он же Бондт, Якоб де Бондт), работавшего и умершего в 39 лет в Батавии.

Он успел оставить описание загадочной болезни, приводящей к разным неврологическим симптомам: «Некое очень мучительное состояние, которое нападает на людей, называется здешними обитателями бери-бери (что, видимо, означает „овца“). Мне кажется, что те, кто этой болезнью заболевает, сотрясают колени и поднимают ноги при ходьбе, словно овцы. Это своего рода паралич, или, скорее, трепет, ибо он проникает в движения, ощущения рук и ног, по сути, иногда всего тела».

Этот недуг, хоть и описан в МКБ-10 как самостоятельное заболевание, по сути представляет собой симптомокомплекс — несколько патологий, собранных воедино. А точнее — четыре симптомокомплекса.