Тень могущества (СИ) - Струков Роман - Страница 12

Огромные, оперированные под «мангу» глаза.

Взгляд прямой, ох, давно я не видел таких чудесных глаз цвета морской волны и серого осеннего неба.

Левое плечо закрыто тяжёлым стальным наплечником, широкий ремень пересекает грудь и держит у правого бедра, под левую руку, тяжёлый прямой меч.

Эльфка!

— Отстал я от жизни, — бормочу я себе под нос.

— Я знал, что вы друг другу понравитесь, — ухмыляется Боров за моей спиной.

— Офицер Стерлинг, знакомьтесь, это Джек Стоун. Вам предстоит работать вместе.

— Очень приятно, офицер Стерлинг! — вежливо говорю я. От изумления я, кажется, даже стал политкорректно выражаться.

Океан и небо глаз офицера Стерлинг смотрят на Борова.

— Хорошо, — загадочно-задумчиво говорит эльфка.

Я рассеянно киваю шефу головой и в прострации выхожу из «фонаря». Офицер Стерлинг печатая шаг выходит за мной.

3

Мёртвые не кусаются, говаривал Билли Бонс. Я доверял опыту бывалого головореза, но в моргах чувствовал себя неуютно. К сожалению, на моей работе этот вопрос определяется не собственными желаниями, а производственной необходимостью.

Возможно, именно поэтому я выглядел малость позеленевшим, являя разительный контраст нашему живодёру Уильяму Торндайку и нежному эльфийскому созданьицу.

Хотя… если Айви носила свою овощерезку не для антуража, то удивляться её спокойствию не приходилось. Мне доводилось видеть пару жертв по настоящему серьёзной поножовщины, и иллюзии относительно того, что меч — благородное оружие у меня рассеялись очень давно. В зрелище вылезающих из живота кишок нет ничего возвышенного. Работа мечом мало отличается от разделки туш на бойне, и я имел все основания подозревать, что моей напарнице доводилось проводить вскрытие без наркоза и операционных.

Под пару ей выглядел и наш судмедэксперт. Глядя на Дока Торндайка вы бы никогда не догадались, что он пользует пациентов, уже не нуждающихся в какой-бы то ни было врачебной помощи. Высокий, седовласый, в круглых металлических очках — Торндайк одним своим видом гарантировал, что ваша жизнь в его руках будет в полной безопасности.

Поддаваться этой иллюзии не следовало — док имел вредную привычку слишком сильно давить на скальпель, и я был готов держать пари, что в анатомичку он попал после того, как на операционном столе остались слишком уж глубокие борозды. Наверняка, к тому же, ещё и неровные — Торндайку было крепко за восемьдесят, хотя гормон-терапия и генетическая оптимизация скрадывали добрых лет двадцать.

Сам «призрак» выглядел прямо-таки до тошноты материальным. К счастью, док ещё не начал пластать его вдоль и поперёк, иначе бы мне точно пришлось прогуляться — вымыть носки ботинок. Есть вещи, к которым невозможно привыкнуть.

— Итак, док, с чего вы взяли, что этот клиент проходит по моему ведомству?

Торндайк пожал плечами. Строго говоря, мой вопрос был не по адресу, зачисление трупа в разряд «призраков» — дело для нескольких инстанций, но док не обиделся.

— Я взял его «пальчики», отпечатки ступней, сканировал сетчатку глаза и загнал в компьютер, ну а машина выкинула «солнышки». Тест на ДНК сейчас крутят в Центральной лаборатории, но не факт, что на него составлена генетическая карта.

— То есть он — мод?

— Вот именно. Поэтому версию с нелегальным иммигрантом я бы в расчёт не принимал. Маловероятно, что бы он был гражданином Коста-Рики.

— Значит генная карта у него есть.

— Наверняка. Только вряд ли она находится в открытом доступе.

Я вопросительно посмотрел на дока. Уловив мой вопросительный взгляд он хмыкнул.

— Видишь ли, Джек, наш мёртвый друг располагает множеством особенностей, и его смерть — отнюдь не главная в этом ряду.

— Ладно, Док, давайте сюда свои загадки. В конце-концов, начальство делает вид, что платит мне именно за их решение.

— Изволь — я начну по порядку. Это белый европеоид, примерно двадцати пяти лет по общему состоянию организма. Не исключено, что он гораздо старше — всё-таки мод. Хорошо тренирован. Выходец сверху, причём родители явно были богаты, по крайней мере лет сорок назад — никаких следов недостаточного питания или поражения «Шивой».

Я размеренно кивал головой. Манеры патологоанатома напоминали манеры институтского профессора — поначалу док сообщал вещи самоочевидные, и лишь потом полагал нужным переходить к самым интересным фактам.

— Вот он, Шерлок Холмс двадцать первого столетия, — прервала идиллию доселе молчавшая эльфка, — Он замуровал свой талант в морге полицейского управления.

Торндайк задумчиво осмотрел эльфку, пришёл к каким-то глубоко личным выводам и решил игнорировать.

— Невооружённым глазом заметно, что он был генетически оптимизирован, — несколько надменно продолжал он свою лекцию. — Об этом говорит даже состояние тела при поверхностном осмотре. Есть по крайней мере два регенерирующих зуба. Гуморальный обмен отрегулирован, что свидетельствует о продуманной стратегии старения. Полагаю, излишне напоминать, что услуги специалистов по гериатрии стоят денег.

— Излишне, — подтвердил я, демонстративно посмотрев на часы. — Что ещё?

— О, сущие пустячки. Упрочнённый скелет — кости толще и прочнее, чем у обычного homo. Изменена геометрия мышц — я такого никогда не видел… у людей, я имею в виду, возможно, что-то подсказал бы грамотный биолог. Очень странное сечение волокон. Два десятка приращенных желёз внутренней секреции — хрен его знает, какие гормоны они производят. Но адреналиновый стресс для этого парня — нормальное состояние. Ткани тела армированы органическим волокном. Кожные покровы имеют большое содержание керопластов — клянусь, я затупил два скальпеля! Сердце и желудок атипичной формы. Специально я этого не выяснял, но не исключаю, что этот парень потенциально мог бы жрать опилки без вреда для себя. Итак, господа, перед нами…

— Долбаный военлорд, — буркнул я. — А по виду — от человека не отличишь.

— Таков вердикт, — кивнул Торндайк. — Конечно, мне было бы любопытно поискать вшитую биоэлектронику и изучить строение органов нашего приятеля более приватно. Это могло бы дать зацепку. Но я этого не сделаю.

— И почему же? — поинтересовалась эльфка.

— Не хочу сидеть за разглашение государственной тайны. Генная архитектура этого тела обошлась по цене в два истребителя-«невидимки». Вряд ли дядя Сэм захочет упустить эти технологии из своих цепких пальцев.

— Странно, что он до сих пор не заинтересовался своей собственностью.

Вместо ответа Торндайк вытащил из под стола никелированную миску, накрытую тяжелой крышкой. Я ожидал увидеть там парочку внутренних органов, но это оказался всего лишь небольшой прямоугольник размером не больше ногтя большого пальца. Потребовалось известное напряжение зрения для того, чтобы разглядеть его на дне посудины.

— Кремнийорганическая плёнка, — пояснил док, — Была вживлена ему за уши. Я отошлю этот обрывок к электронщикам, но пару раз я встречался с такими штуковинами. Применений у таких микрочипов много, но в одном я уверен — те, кому положено, знают, где находится их подопечный.

— Странно, почему эти ребята не явились сюда сразу. — удивился я.

— Не исключено, что эта игрушка издохла. Или подрядчик, который строил это здании не экономил на бетоне. — Торндайк пренебрежительно пошевелил пальцами, показывая, что он не механик, и продолжил тоном лектора. — Я просветил кожу ультрафиолетовым прожектором, но нигде не обнаружил опознавательной метки.

Я потёр свой собственный штрих-код, вытатуированный на запястье по старинке — лазером. Войска международных сил самообороны о красоте кожных покровов не думали; лазер был военной системы «с заботой о ближнем», так что полоски «клейма» по сию пору жутко чесались.

— Наверняка «клеймо» ему поставили как-то иначе. К примеру, у нас код гравируют на стальном жетоне. — вмешалась эльфка.

— У вас — это у кого? — то ли док был слеп, и не видел, с кем разговаривает, то ли выпал из информационной вселенной лет тридцать назад. Я его не осуждал. Сам я утратил сцепление с реальностью всего полгода назад… только для того, чтобы выяснить, что я его никогда не имел. Но уже оценил всю прелесть такого существования — этот шарик как-то выживал четыре миллиарда лет, и я сомневаюсь, чтобы человечеству удалось отправить планету в небытие ещё такой же промежуток времени. В любом случае мы знаем лишь то, что хотят довести до нашего сведения… а я и этого знать не желаю.