Передовая начиналась в цехе - Овчинникова Людмила Игоревна - Страница 55

Спустя годы А. М. Черкасова рассказывала:

— Шли на работу к Дому Павлова всегда с песней. Я запевала. Любили шутливые припевки, например: «Топится, топится в огороде баня…» Молодые были, веселые, все нам — нипочем. Идем среди развалин и поем. Каждый день приходили на стройку в пять часов вечера, работали дотемна. Сколько часов трудились, никогда никто из нас не считал. Откуда только силы брались, не знаю. Полуголодные, оборванные, босые. Тапочки шили сами из тряпок — на неделю хватало, не больше. Дети наши сидели в это время на кирпичах и ждали.

Работать в Доме Павлова, как и в любом здании города, было опасно. Несмотря на то, что прошли саперы, оставалось еще немало мин и снарядов. У нас был такой случай. На лестничной клетке валялась сорванная дверь. Сколько раз мы ходили мимо — все было спокойно. А тут девушки-строители решили оборудовать себе жилье. Они отгородили комнату тут же, в Доме Павлова, где работали. Стали выдергивать дверь, и раздался взрыв. Одна из девушек погибла. Много было таких случаев…

Работали мы на восстановлении только бесплатно. Сначала были как подсобники — расчищали развалины. Потом сами стали учиться кирпичной кладке, штукатурному делу. Воду вручную носили с Волги.

В то время жила я со своими девочками, в землянке под Мамаевым курганом. На работу и на стройку ходили пешком. Туда и обратно — десять с лишним километров. Идти надо было по узким тропкам — всюду заминировано. Так мы ходили с детьми каждый день.

Как-то к нам в бригаду пришли иностранные корреспонденты, спрашивали нас: в самом ли деле мы отказались от денег за работу на стройке. Сфотографировала моих детей, которые играли рядом, на груде камней. Иностранцы говорили о «загадочной русской душе». Трудно им было понять — как и почему мы работаем с такой самоотверженностью. Мы радовались, что не раздаются больше выстрелы и взрывы. Радовались, что снова видим голубое небо, траву, деревья. После бомбежки каждый из нас будто снова народился на свет. Такая жажда была работать. Вот и ходили на стройку с песней…

Черкасовцами становились люди всех профессий — слесари, электрики, сталевары, бухгалтеры, учителя, почтальоны. Добровольные бригады создавались в каждом трудовом коллективе. Выходили на работу с плакатами и лозунгами, на которых было написано: «Мы возродим тебя, родной Сталинград!»

— Всем составом нашей комсомольско-молодежной смены решили вступить в ряды черкасовцев, — вспоминал Г. Ф. Марченковский. — Нам отвели один из разрушенных домов в заводском поселке, который назывался тогда Малая Франция — ныне поселок металлургов. Восстанавливали одноэтажный кирпичный дом. Металлурги работали как подсобники опытных каменщиков. Ходили на работу после смены, прямо из цеха. Казалось, и усталости не было. Потом, в этом восстановленном доме, наши ребята получили комнаты.

— На тракторном заводе между цехами распределили разрушенные каменные коробки, — продолжал Николай Васильевич Скакунов, в то время председатель завкома Сталинградского тракторного завода. — Каждый цех восстанавливал дом своими силами и для своих же рабочих. Выходили на стройки после двенадцатичасовой смены. Работали и по ночам, при свете костров. Приближалась зима, надо было успеть построить дома, чтобы расселить в них рабочих, ютившихся в палатках, блиндажах, щелях. У каждого конструктора, кузнеца, слесаря была теперь еще и строительная профессия, приобретенная в черкасовской бригаде. Тракторозаводцы научились каменной кладке. Штукатурить было некогда и нечем. В квартирах не делали перегородок. Заселяли помещения так, чтобы как можно больше людей оказалось под крышей. Кровати ставили, чтоб только пройти. Посередине — железная печь. Стекол не было. Окна забивали фанерой, закладывали кирпичом. Внутри было грязно от копоти. Однако по тем временам даже такое жилье считалось роскошью. В цехах рабочие сами делали мебель. Из досок сбивали длинные деревянные скамейки и столы на козлах…

Документы того времени передают масштабы развернувшихся работ, великое трудовое напряжение последователей черкасовского движения. Вот один из таких документов. Спустя всего полтора месяца после почина бригады А. М. Черкасовой, 26 июля 1943 года, партийный комитет тракторного завода слушал вопрос о работе добровольческих строительных бригад[81]. В постановлении отмечалось, что на заводе создано 87 постоянных бригад черкасовского движения, которые охватывают 1180 человек. Черкасовцы завершают работы по расчистке и планировке парка на Нижнем поселке. Расчищена от завалов площадь родильного дома, вынесено более 900 кубометров мусора, металлолома. На месте будущей стройки разобрано и очищено 4 тысячи кирпичей.

В первые же недели и месяцы в ряды черкасовцев пришли добровольцами тысячи сталинградцев, патриотическое движение стало массовым.

Еще один документ. Через три месяца после начала этого движения, в октябре 1943 года, в Сталинграде состоялось общегородское собрание строителей-черкасовцев. К тому времени в городе трудилось более тысячи черкасовских бригад, которые своими силами восстанавливали около 300 жилых домов, школ, детских садов, лечебных и культурно-массовых учреждений.

На стройках города добровольцы-строители отработали свыше полумиллиона часов[82].

На многих улицах города оставались дощечки с надписью «Мины!». В дни Сталинградского сражения передовая линия фронта проходила по городским улицам, вдоль трамвайных путей, внутри цехов и жилых домов. Повсюду: в руинах, на Мамаевом кургане, площадях — таилось опасное железо войны. С самых первых дней, когда смолкли залпы орудий, саперы стали лечить сталинградскую землю. Надо было пройти с миноискателями по всем развалинам, «прослушать» каждый метр на территории заводов и городских кварталов. Порой в руинах находили авторучки, игрушки, цветные карандаши, блестящие предметы, от которых тянулись тонкие проводки к минам. Оставляя такие «ловушки», привлекающие прежде всего внимание детей, фашисты рассчитывали сеять в городе смерть даже после своей гибели. Каждый день саперы извлекали из земли мины разных конструкций. Среди руин гремело «эхо» войны.

В историю возрождения Сталинграда вошел подвиг бойцов МПВО и сотен добровольцев-осоавиахимовцев, которые вместе с воинами очищали дома и улицы от оставшегося смертоносного железа. В каждый цех, подвал, на лестничные клетки первыми приходили саперы.

Среди тех, кто очищал от мин улицы Сталинграда, была и Таисия Степановна Яковлева, в то время работник Ерманского (Центрального) райкома комсомола. Она вспоминала:

— Мне дали участок на набережной, в центре города. Земля буквально была начинена минами. Набережную враг заминировал в три ряда. Каждый метр мы «ощупывали» несколько раз. Пройдем, возвращаемся и снова обнаруживаем мины. Работать было очень опасно. Отправляясь утром на работу, никто из нас не знал, вернется ли домой вечером. Немало погибло саперов…

В апреле 1943 года редакция «Сталинградской правды» провела совещание саперов-осоавиахимовцев. Цифры и факты, которые приводились в газете, свидетельствовали о мужественной и самоотверженной работе. К этому времени добровольцы Якобчук, Ахмеджанов, Васильев, Антипов, Пахомов обезвредили каждый по 500 мин. В обращении ко всем осоавиахимовцам области и бойцам инженерно-саперных частей говорилось о текущих задачах: очистить от мин территории объектов, намеченных к восстановлению в первую очередь. Подготовить новые группы саперов, сформировав их из молодежи города и сельских районов. Каждый специалист должен стать инструктором для жителей города. Участники совещания, проходившего в «Сталинградской правде», поставили задачу: обучить прибывших строителей, все население Сталинграда правилам обращения с неразорвавшимися снарядами, авиабомбами и минами. Материалы этого совещания также являлись документом времени. Они свидетельствовали о том, как опасно было ходить по улицам Сталинграда, браться за разборку развалин, копать котлованы, очищать дороги. Количество мин, снарядов и бомб, оставшихся в земле, во много раз превышало число жителей.