Куколка (СИ) - Амарант Кристина - Страница 12

Иногда угрызения совести и страх навредить ей становились так велики, что он снова делился с ней силой, наплевав на все предупреждения лекаря.

И все равно оно того стоило! Лиар даже представить не мог, что бывает вот так. Секс с профессионалками из эскорт-агентств ему нравился, но он не шел ни в какое сравнение с тем, что произошло между ним и этой хрупкой девочкой. Что происходило между ними снова и снова.

И дело было совсем не в плотских радостях.

Искренность — вот что отличало Ани от любой рабыни, которую Лиар встречал раньше. Она не лгала, не притворялась. Светилась настоящими чувствами — теплыми и сладкими, вызывая восторг у его хищного истинного облика. Музыка ее эмоций походила на щемящий душу плач скрипки, оставляющий в душе сладкую горечь. Ее волосы еле уловимо пахли мелиссой, а губы были покорны и нежны.

А еще она ничего не требовала. И умела быть благодарной за малейшую заботу. Когда Ани улыбалась и вспыхивала смущенным румянцем, Лиар просто таял. Ее благодарность была теплой, легкой, сладкой и невероятно сытной. Истинная сущность довольно урчала, впитывая эти чувства, а сам Лиар из кожи лез, чтобы снова порадовать свою малышку.

Демон сам не заметил, как эта милая, послушная, такая трогательная в своей беззащитности девочка стала вдруг важной. Бесконечной важной и ценной.

Аннабель. Ани. Хрупкий цветок, выросший на задворках рабочего квартала в дыму фабричных труб.

Ее эмоции давали столько энергии, что слабая связь с истинным обликом усилилась и окрепла в считаные дни. И Лиар больше не чувствовал себя слабаком, который не смеет отойти слишком далеко от матушкиных запретов, чтобы не напороться на неприятности.

Удивительная, чудесная, ни на кого не похожая. И она принадлежит Лиару полностью! Его Куколка!

Ну и что, что с рабынями принято обращаться иначе! Это с другими рабынями, а его Ани не такая.

Она особенная. Только для него.

Чуть меньше, чем мать Лиара, девушку смущал и пугал его отец.

Нет, Мастем ди Абез не повышал на нее голос и не пытался намеренно унизить. Он даже почти не заговаривал с ней. Но слишком часто Ани ловила в его взгляде знакомое выражение — смесь похоти и сожаления. Именно так смотрели на нее последние два года заводские парни. Только смотрели. В памяти всего района еще свежа была история о залетном гастролере, который осмелился покуситься на другую девочку Барона. Позже его нашли голого в канаве. Живого и даже не слишком избитого, но без той части тела, которую стыдливо именуют “достоинством”.

И Мастем ди Абез смотрел так же. Оценивающе, с животным вожделением. А временами отпускал скабрезные шуточки, недвусмысленно намекавшие на то, что он совсем непрочь отодрать рабыню сына. Его супруга, если ей доводилось присутствовать при этом, зеленела и бросала в сторону девушки разъяренные взгляды.

Это могло бы насмешить. Несмотря на все попытки Маризы ди Абез подчеркнуть, что Ани — что-то вроде домашнего животного или удобной в хозяйстве вещи, поведение демоницы говорило об обратном. К вещам не ревнуют.

Если бы кто рассказал, Ани бы не поверила. Блистательная, взрослая, свободная демоница считала бесправную рабыню угрозой для себя!

Девушка даже могла бы посмеяться над такой неуверенностью в себе, если бы не страх.

Мариза ди Абез держала ее жизнь в своих руках. И только защита ее сына мешала сжать ладонь в кулак.

Глава 10

Если бы Ани знала, она бы никогда не вошла в эту комнату. Но от служанки — такой же бесправной человеческой девчонки — она не ожидала подставы, поэтому слова: “Господин ждет тебя в салоне” приняла за чистую монету.

И только шагнув в салон поняла, что сделала ошибку.

— О, а вот и Куколка, — развалившийся в кресле Фуркас ди Саллос облизнулся, разглядывая ее с масляным выражением лица. — А она прямо похорошела. Так и хочется вдуть.

Сидевшая у его ног девица, одетая в немыслимо фривольное платьице из атласных лент и кружев, ревниво покосилась на вошедшую.

Ани сглотнула и вдруг поняла, что и кружево, сквозь которое просвечивают соски, и кожаное белье больше похожее на лошадиную сбрую под полупрозрачной тканью, и широкий собачий ошейник, и коленопреклоненная поза могут означать только одно.

Эта девушка тоже рабыня.

С болезненным интересом Ани уставилась на подругу по несчастью. Девица выглядела старше ее на пару лет. Белокожая брюнетка с искусно подкрашенными губами, она пожирала Фуркаса преданным взглядом снизу вверх. Словно стремилась предугадать мельчайшее желание своего господина.

Ошеломленная открытием Ани не сразу заметила в салоне присутствие и других демонов. За что немедленно поплатилась.

— Это уже наглость, — приподняла тонкие, словно углем нарисованные брови, леди ди Абез. — Валиарчик, почему твоя человечка ходит по дому так, словно она здесь хозяйка? — взгляд обратился в сторону Ани, идеальные губы скривились в некрасивой гримасе. — Тебя разве не учили, что нужно стучаться? И приветствовать хозяев, как полагается?

— Простите… — Ани попятилась, но окрик демоницы пригвоздил ее к полу.

— Стой! Иди сюда, раз уж явилась. Я слышала, ты умеешь играть на рояле?

— Немного.

Как ни хотелось сбежать, пришлось войти. В салоне оказалась не только хозяйка дома и Фуркас с рабыней, но и суровая бабушка Лиара. И сам демон… Увидев его, Ани облегченно перевела дух.

Лиар не даст ее в обиду.

— Мама, мне кажется это лишнее! — юноша угадал мольбу в ее взгляде и поспешил заступиться.

— Ну почему же? — бабушка, которая совсем не походила на бабушку, а скорее выглядела ровесницей дочери, поднесла к губам край длинного и тонкого мундштука. — Помню, во времена моей молодости рабов с красивым эмоциональным фоном часто обучали искусству. Это двойное удовольствие — наслаждаться одновременно прекрасной музыкой и яркими эмоциями. Мариза, ты должна помнить…

— Конечно, я помню, — фыркнула демоница. — Мне было двадцать, когда император подписал этот ужасный указ об отмене рабства.

— Пожалуй, я с удовольствием вернусь во времена молодости, — строгий взгляд женщины обратился к Ани. — Сыграй нам, девочка.

Ани медленно подошла к роялю. Он манил ее с первого дня. Величественный и монументальный, ничуть не похожий на старенькое фортепьяно, стоявшее в учебном классе агентства.

Она опустилась на стул, открыла крышку. Сняла туфельку, нащупывая ногой педали. Поймала напряженный взгляд Лиара. Юный демон выглядел взволнованным и несчастным.

Он волновался из-за нее.

Несмотря на страх, на душе стало тепло. Ани подарила демону успокаивающую улыбку и опустила пальцы на клавиши.

Все прочее стало незначительным, отодвинулось куда-то на задний план. Люди и демоны, хозяева и слуги. Несправедливые придирки и непонятные требования. Она парила в волнах музыки, вздрагивала и трепетала вместе с ней. Вспыхивала и гасла, умирала и воскресала в звуках нежной, минорной и бесконечно грустной мелодии.

Просто слезы -

Капли крови на стылом ветру.

Драгоценный нектар,

Мой единственный дар,

Все, что дать я в дорогу смогу.

Ее технике недоставало выразительности, а пальцам беглости, но Ани играла, как дышала. Вкладывала в музыку свою печаль, страх, обреченность, надежду…

И нежность. К единственному мужчине, для кого она не была просто красивой вещью, средством по-быстрому утолить похоть. Кого волновали ее мысли, чувства, желания.

Ее душа.

Все преходяще, век рабыни недолог, и Ани слишком хорошо понимала, чем закончится ее контракт. Но этот задавленный властной матерью юноша, который сейчас смотрел на нее с таким восхищением и такой тревогой, смог дать ей куда больше, чем просто сытую жизнь. И она об этом никогда не забудет.

Поэтому сейчас она играла для него. Не для его ревнивой матери, не для чопорной старухи с внешностью юной феи, не для похотливого юнца.

Для того, кто сделал жизнь Ани похожей на сказку.