Ботаники не сдаются (СИ) - Логвин Янина - Страница 86

— Катя, не убивай меня, пожалуйста, — просит устало и тихо, и очень по-человечески.

— Это все выше моих сил. Иди, и обещай, что ты подумаешь.

— Я…

— Обещай!

Разговор окончен и я понимаю, что впервые в жизни мой декан не хочет меня видеть. Эх, то ли еще будет с Ванькой. Я не хочу говорить, но обещаю:

— Х-хорошо, Сергей Михайлович, я подумаю.

Не знаю сколько я стою у стены в коридоре, уставившись в окно — может, пару минут, а может, значительно дольше. Я прихожу в себя от вопроса историка. Пожилой мужчина останавливается передо мной и дотрагивается до плеча.

— Катя Уфимцева? — спрашивает, обеспокоенно поглядывая поверх очков. — Тебе плохо? Как ты себя чувствуешь? У тебя сегодня еще есть лекция? Деточка, может быть, тебе лучше пойти домой?

— Что? — я оглядываю пустой коридор, словно просыпаясь. Жар ощущается в теле неприятной ломотой, тяжесть в груди затрудняет дыхание, но это не повод пугать преподавателя и я спешно поправляю рюкзак, направляясь к лестнице. — Н-нет, все хорошо, Василий Юрьевич. Да, я, пожалуй, пойду.

Я спускаюсь в холл, в котором незнакомые девчонки и парни оглядываются на меня со смешками, и выхожу на улицу. Сегодня у Воробышка занятия закончились раньше, и я обещала ему позвонить. К этому времени он уже успевает забросать меня сообщениями и, едва я набираю номер, он тут же отвечает на звонок.

— Привет, Умка! Освободилась?

— Ваня, нам надо поговорить. Пожалуйста! Очень надо!

Я слышу шум голосов и негромкую музыку, играющую на заднем плане.

— Конечно! — соглашается парень. — Но, Кать, я сейчас в клубе «Дэнс» у Мирона — хотим кое-что обсудить с ребятами. У Никиты Березы день рождения в выходные, вот думаем, как его поздравить. Но через два часа, как и договаривались, буду у тебя! Это подождет? Разговор?

— Д-да.

— Отлично! Сегодня занимаемся с Женькой до упора, так что предупреди своих — вернешься поздно! Нам надо прогнать танец, как следует. Ты же знаешь сестру, она пока своего не добьется, не отстанет. Прикинь, Умка, — Ванька смеется — очень светло и легко, — здесь весь народ собрался прийти на праздник нас поддержать. Как тебе? Чудаки, скажи! Умка? Эй, Умка! Ну, Умочка же, чего молчишь?

— 53 —

О, Господи. Я чувствую, как меня буквально затапливает отчаяние. И что тут скажешь?

— Катя? — ждет Ванька.

— Да, Звездочет, конечно, чудаки.

— Хочу, чтобы все увидели, какая ты у меня замечательная партнерша. Ты же не собралась испугаться в последний момент, а, Умка? Признавайся! Это тебя тревожит? Даже не думай, заяц! Для меня это очень важно. Все будет хорошо, слышишь? Мы победим! Катя, ты же у меня боец, а боишься обычного танго…

Если бы. Не обычного, но очень боюсь!

Людный проспект шумит и гудит, лето набирает силу и мне бы радоваться солнечному дню, хорошей погоде и зеленой листве, но я бреду знакомой дорогой к дому, думая о том, как все стремительно изменилось в моей жизни. Еще вчера я была полна планов и твердо смотрела в будущее, а сегодня мне хочется исчезнуть из этого города, превратиться в дымку, словно меня здесь никогда и не существовало.

Родителей дома нет, у сестры закончилась учеба, и из ее комнаты привычно гремит музыка. Волька с Партизаном носятся по квартире. В прихожей, рядом с Лялькиными балетками, стоят тяжелые ботинки Костика. На кухне пахнет печеньем из кондитерской. Все так обычно, что хочется верить: на самом деле и не было никакого спора.

Эх, если бы только можно было повернуть время вспять, клянусь, я бы все исправила! Была бы выше обид!

Но тогда бы я никогда не встретила Воробышка.

Аппетита нет и настроения тоже. Я машинально принимаю душ, одеваюсь и собираюсь на встречу с Ванькой и Женей, вспоминая слова парня. Для него это важно, действительно важно, — я ведь вижу, как он отдается танцу. Кто сказал, что у меня есть право его подвести перед его друзьями и факультетом?? Что у моего страха есть на это право, после всего, что я натворила и на какие хитрости пошла?

Нет, я совершила ошибку и теперь должна сама все расхлебать. Но не сказать ему подло. Это еще хуже самого спора. Так что же делать? Что делать!

Но я слишком долго стою в прихожей, не решаясь даже на то, чтобы выйти на улицу и взглянуть Ваньке в глаза, куда уж тут до признания. Он звонит дважды, нетерпеливо смеется в трубку и обещает сам подняться и узнать, какое важное дело меня задержало.

— Хватит прихорашиваться, Умка! Ты у меня и так самый красивый ботаник! Ты что, хочешь, что бы я свернул шею на мотоцикле? Беги быстрее, жду!

Из комнаты выходит Лялька и смотрит на меня, остановившись в прихожей, а вместе с ней и ее верный Котэ. Парочка неразлучников, они даже поступать решили в один ВУЗ — кто бы сомневался. Я только что на ходу набросала им в блокноте формулы решения задачи, но если меня спросить «О чем она была?», я отвечу: «Не помню».

— Кать, если хочешь знать мое мнение: он мне совсем не понравился — этот твой Воробьев! — кривит рот Лялька, догадавшись, к кому я собралась. — И он такой грубиян! Я так папе и сказала!

— Его фамилия Воробышек, Оль. Что ты папе сказала?

— Что он меня напугал. Развалился у тебя в спальне, как у себя дома. И он слишком смазливый тип — этот Ванька! И вообще! — Лялька обиженно поджимает пухлые губы, сердито вздыхая. Ну, конечно, ей хочется узнать: что же такого интересного мы делали с этим смазливым типом в лесу? Особенно после того, как она застала меня перед Воробышком в одном бикини. Но это любопытство Ляльки я вряд ли утолю.

То что мы делали, принадлежит только нам. А может быть, совсем скоро будет принадлежать лишь мне одной, если Ванька вычеркнет меня из своей жизни.

Я не отвечаю сестре. Надеваю кеды, беру ключи, и Лялька пихает Сердюкина локтем в бок.

— Котэ, скажи! — требует действия от Костика, и тот послушно сообщает, грозно выпятив подбородок.

— Катя, ты как хочешь, а я ему не доверяю!

Смешные. Я открываю дверь и оборачиваюсь, чтобы кинуть на парочку грустный взгляд. Как будто от их доверия или недоверия что-либо зависит.

— Он хороший парень — Ванька. Понятно вам? А моя личная жизнь никого не касается! Марш в свой склеп, счастливчики! Не доверяют они…

Мы встречаемся с Воробышком, надолго пропадаем друг в друге и репетируем танго. Сегодня это одновременно сложно и захватывающе. За ночь и длинный день мы успели соскучиться и позволяем себе больше откровения. Под взглядом Женьки кожа горит от прикосновений на грани пристойности и, кажется, Ваньке так же, как и мне, трудно себя контролировать. Но наш наставник требует еще свободы и направляет танец. У нашего танго уже есть рисунок и характер. За этот короткий период я научилась многому и, конечно, в том заслуга моих учителей, для которых танец совершенно точно часть жизни.