Наперекор инстинкту (СИ) - Власова Ксения - Страница 21

Дрейк сел, задумчиво постучал пальцами по подлокотнику дивана, подождал ее ответа и снова заговорил. В этот раз его тон был ироничный, словно он хотел вывести ее на еще большую откровенность и для этого поддразнивал.

— Обычно желание помогать людям заставляет выбирать профессию учителя или медсестры. Стоматолога, на крайний случай, — Дрейк чуть насмешливо улыбнулся, обнажив красивые белоснежные зубы. — Судмедэксперт же…

— Уж точно не менее важен, чем стоматолог, — хмуро сказала Миа. Рассуждать здраво становилось все сложнее, в висках застучали молоточки. К тому же, ей не нравилось, какой оборот принял разговор. — Медсестра заботится о живых людях, но кто поможет мертвым?

Дрейк согнул ногу в колене, подтянул к груди и обхватил ее рукой.

— И в какой же помощи нуждаются мертвые?

Щеки Миа запылали. Рассказывать о сокровенном оказалось даже сложнее, чем ей думалось. В голове все ее доводы выглядели аргументированно и серьезно, но, когда она пыталась их озвучить, даже ей самой они казались странными и похожими на ребячество.

Дрейк потянулся к ней. Его рука поправила сползшее с плеча одеяло и легла на лоб. Миа затаила дыхание. Обыденность жеста, которым Дрейк проверил температуру ее тела, заставил испытать гамму противоречивых чувств: от раздражения до трепета. О ней никто никогда не заботился, и теперь она терялась, не зная, как себя вести.

— Я говорю это не потому, что у меня жар, — Миа все-таки нашла в себе силы пошутить, правда вышло как-то неубедительно, даже жалко.

Дрейк хмыкнул:

— Не сомневаюсь. Рассказывай дальше и перестань смущаться. Знаешь, сколько бизнес проектов я одобрил, выглядевших со стороны откровенно странно? Искренность почти всегда выглядит глупо.

— Не знала, что в бизнесе нужна искренность.

— Она нужна везде, но в бизнесе без искренней заинтересованности и желания реализовать свою мечту делать нечего. Рассказывай, Миа. Что такого случилось с тобой в детстве?

Она вздрогнула. Его проницательность стала для нее сюрпризом, хотя следовало догадаться, что успешный деловой человек, каким был Дрейк, легко свяжет одно с другим.

События многолетней давности снова встали перед глазами, как кадры из черно-белого фильма. Именно таким она помнила свое детство — окрашенным в темные тона.

— В одном из детских домов, где я жила, атмосфера была особенно невыносимой. Не то чтобы в других местах царила семейная идиллия, — она коротко рассмеялась, жестко и грубо, — но даже в моем рейтинге он занял последнее место. Не ад, конечно, но его филиал на земле…

Дрейк не перебивал и не задавал вопросов. Он просто внимательно слушал, изредка отводя от нее взгляд, и, наверное, это помогло расслабиться. Миа продолжила, уже без всякой неловкости:

— Я часто становилась свидетелем детской травли. Знаешь, когда кто-нибудь решает самоутвердиться за чужой счет и начинается кошмар… — ее голос дрогнул, она сделала паузу. — Как правило, в дело вмешивался кто-то из взрослых, но в тот раз… Никому из воспитателей и учителей не пришло в голову помочь нам.

Нам.

Она снова была там, в том ужасном детском доме с высокими стенами из красного кирпича — в лучшей тюрьме, из которой невозможно сбежать.

Она делит комнату с еще тремя девочками. Одна из них — Ори (ей никогда не забыть это имя) — вызывает раздражение у смутьянки Нелли. Та старше на три года и, казалось бы, не должна даже замечать такую мелюзгу, как Ори. Но тихоня Ори, с ее золотисто-пшеничными косами и огромными глазами цвета сапфира, пользуется популярностью у потенциальных приемных родителей. А вот резкую на слова Нелли они игнорируют, отказываясь даже от собеседования с ней. Им хватает характеристики от учителей. Нелли — проблемный ребенок и гроза школы. Ее девчачьей банды боятся даже мальчишки и обходят стороной, от греха подальше.

Миа не помнила деталей. Просто как-то раз она увидела синяки на руках Ори, а затем — огромный кровоподтек на ноге и множество мелких ссадин по всему телу. На все вопросы та отмалчивалась. А однажды…

— Я пришла с дополнительного занятия по математике. Точные науки никогда не давались мне, но в тот семестр особенно. Я даже боялась, что останусь на второй год. Однако мне повезло. Нам на практику прислали студента — на временную замену. Видимо, ему стало меня жалко или профессиональный долг взыграл в нем, не знаю. Он провел со мной несколько дополнительных занятий, и это позволило нагнать программу, которую я пропустила из-за болезни.

— Он не приставал к тебе? Студент.

Миа усмехнулась. Предположение показалось и смешным, и невероятным.

— Нет, ни разу. Речь пойдет не обо мне…

Ей показалось, что Дрейк выдохнул с облегчением.

— Словом, из-за этого занятия я вернулась в комнату слишком поздно.

Перед глазами снова всплывает распахнутое окно с колыхающимися белыми занавесками. Очередной порыв ветра заставляет раму с силой удариться о косяк. Миа до сих пор помнит этот звук — глухой и наполненный безнадежностью.

Уличный холод ранней зимы бродит по комнате и медленно пробирается под кожу.

Ее соседки, зажав рот ладонями, стоят возле окна. Рядом, бледная, с искусанными губами, возвышается Нелли, окруженная своей стайкой подпевал.

Миа понимает все сразу. Слишком сильно в комнате пахнет страхом и… бедой.

Закричав, она кидается к окну и даже не удивляется, когда видит внизу, на голой, промерзлой землей, тело Ори. Ее руки и ноги изогнуты под неестественным углом, как у сломанной куклы. На красивом, наивном лице навсегда застыла удивленная и немного обиженная улыбка.

— Они убили ее, — тихо сказала Миа, с трудом возвращаясь в реальность. — Вытолкнули в окно.

Дрейк с тревогой посмотрел на нее, но ничего не сказал. Миа, облизнув сухие губы, продолжила:

— На допросе они все говорили, будто Ори сама вскочила на подоконник и, смеясь, случайно вывалилась из окна. Несчастный случай.

— Звучит неправдоподобно.

— О, еще бы! Но всем так хотелось замять это дело.

Еще одно воспоминание, как вспышка молнии в ночи, пронеслась перед глазами.

Она, заметив полицейских на лестнице, ныряет под нее и подслушивает, жадно ловя каждое слово.

— Что будем делать?

— А что ты предлагаешь? Сам же видишь, с каким упорством лгут и учителя, и их воспитанники. Зацепиться не за что.

— Покрывают друг друга.

— Никто не хочет скандала. Тем более детскому дому обещали гранд.

— Да, могут ведь и отозвать после случившегося.