Вера. Надежда. Любовь (СИ) - ЛетАл "Gothic & - Страница 67

— Значит, не скажешь, как ты это делаешь? — не отступается Борис.

— Что делаю? — даже не пытаясь изобразить недоумение, прямо смотрю менту в глаза, искренне надеясь, что он читает в них мою откровенную Неприязнь, потому что издавать звуки у меня сейчас желания нет.

— Я о том, что почувствовал.

— Что почувствовали? — продолжаю ваньку валять и чуть не валюсь от усталости. — Вы о чем?

— Не о чем… — наконец поняв, что ничего ему из меня не вытянуть, ухмыляется Митлан и буквально отрывает меня от стены. — Знаешь, а мы хорошая команда. Сработаемся, — тащит на выход, и я чувствую, каких усилий мне стоит каждый шаг. — Пошли, я тебе персонального водилу выделю.

— Спасибо, как-нибудь сам. — Непроизвольно смахиваю невидимую скверну с рук, плеч, лица, а выглядит, как будто отмахиваюсь от Митлана. Бесят его «отеческая» забота и непозволительно наглое нарушение моего личного пространства. Хочу домой, под душ, под обжигающие струи горячей воды и… к Дэну. Как там моя заеба грешная?

Выползаю на «свет божий», хотя светом глубокой ночью даже и не пахнет, тяну из кармана смартфон, который то и дело блямкает наконец дошедшими до прежде недоступного абонента сообщениями.

Сообщениями от кого угодно, только не от него. И последние силы покидают тело, а в душу закрадывается тоскливо ноющая пустота. Такая же серая, как эта безлюдная ночная трасса, что так и подначивает притопить газ, и я гоню, не сдерживая мощь табуна лошадей.

Лечу, и в голове летят мысли, вернее, кружат спутниками вокруг одного звездуна. «Он позвонит! Должен! — убеждаю себя, и тут же Сомнение закрадывается в душу: — А если нет? Придется-таки найти айтишника, хакера. А может, даже и к Митлану в ножки бухнуться?! — От одной лишь мысли об этом типе становится муторно. — Только в самом крайнем случае! — Еле гашу поднявшуюся волну Раздражения, и из закутка сознания подает голос Праведность: — Правильно ли это? — которой тут же затыкаю рот: — Да похуй мне, правильно или нет. Я пойду на все, чтобы узнать, где свил гнездо мой упрямый нелюдим».

Уже возле дома взглядом ловлю на тротуаре свою тень. Замираю, разглядывая темное очертание себя самого. Я не устал быть один, я просто не хочу быть без своего соулмейта*. Знаю, что так же ему необходим, как и он мне. Денис…

Все мысли о нем. Моюсь, завариваю чай, смотрю вдаль, на мерцающие огни ночного города, укладываюсь в холодную кровать — все движения выверены до автоматизма. Я не здесь. Ищу его, хватаясь за тонкие нити вселенского хаоса, и до дрожи желаю, чтобы он решился и наконец-то позвонил. Я верю: он все поймет правильно, а я подожду.

Жду. Прошли уже сутки. Дэн не звонит, а я душой лечу к нему…

*** Tommy Lee — Hold Me Down ***

…По темному узкому коридору гулким эхом торопливые шаги. И, то опережая, то отставая, то множась причудливыми образами, по выщербленной временем каменной кладке за мной бегут мои бесплотные тени, порожденные зыбким пламенем одиноких факелов.

Я ходил здесь не раз, но впервые этот короткий путь кажется мне бесконечно длинным. Я словно не меряю шагами пол, а заново проживаю свою жизнь. И точно так, как в жизни, меня то окутывает облаком света, то погружает во мрак, то снова освещает огнем.

Мой огонек… Я лечу к тебе мотыльком на свет. Сколько лет я ждал этого дня. С маниакальным Упорством ждал, когда ты подрастешь. Повзрослеешь и превратишься из придорожного сорняка, что когда-то обжег меня взглядом по-детски озорных глаз, удивил мальчишеским характером и Отвагой, которые сподвигли тебя без стеснения заговорить с незнакомцем, в очаровательный в своей неброской красоте цветок.

А потом ты, обещанная мне отцом, ждала меня. Становясь для тех далеких эпох перестарком в семнадцать лет, ждала два долгих года моего возвращения из хождения за семь морей с караваном торговых кораблей. Столько пройдено морских путей. Столько пережито штормов. Мои волосы посеребрила седина, а кожу изъела морская соль. Но я знаю: ты ждала меня.

Нервничаю. Один Бог знает, как я нервничаю. Беспокойно одергиваю выглядывающие из-под рукавов свадебного камзола белоснежные кружева, что так контрастируют со слишком загорелыми и натруженными для аристократа руками. Сердце бешено стучит, отдаваясь в горле, и, кажется, готово вырваться из груди. Возбуждение огненной волной жарит щеки, создает томление в чреслах.

Я с таким трепетом ждал этого момента, что в душе зародился Страх. С кем я был? Портовые шлюхи. Куртизанки, что вращаются в высшем свете, но, по сути, те же шлюхи. Все, как одна — блудницы. А она… Она чистый, нетронутый цветок.

Мне нужно решиться. Сделать шаг в мягкий свет, что льется из-за приоткрытой массивной двери, за которой сокрыто мое счастье. Глубокий вдох… и я вхожу.

Небольшая комната с единственным крохотным окном наполнена теплом горящего камина. Тусклые отблески от потрескивающих в пламени дров гаснут в старинных семейных гобеленах. Но я не вижу красоты узоров. Мой взгляд устремлен туда, где за прозрачным пологом кровати виднеется тонкий силуэт той, что так безумно желаю.

Я хочу взглянуть ей в глаза и прочесть в них Любовь. Коснуться длинных, в легких завитках, распущенных для меня волос. Потянуть за завязочки на ночной сорочке, что скрывает от моего взора маленькую грудь, и ощутить учащенное дыхание, что вырывается теплом из приоткрытых уст. Припасть губами к бледной коже, которую не ласкали даже солнечные лучи. Уткнуться лицом в колени, заласкать до безумия и сделать своей. Я тяну руку к пологу и…

Отрываясь от подушки, сажусь в кровати. Сердце все так же бешено колотится за грудиной, только нет никакого камина и кружевного полога. Вместо пыльных гобеленов — современные обои. Солнце в зените вовсю херачит через стеклопакет.

Протираю глаза. Рука на автомате тянется к телефону. Пара СМС высвечиваются на экране, но нет той, от кого жду весточки, и в который раз что-то болезненно обрывается в груди. Валюсь обратно и тупо пялюсь в потолок. В голове все еще крутятся образы невинной девушки и английского мореплавателя.

Давно не видел отголоски своей прошлой жизни, в которой я был так недолго счастлив и в следующем плавании утонул, когда до дома оставался день морского пути. Из-за той глупой смерти я в этой жизни боюсь воды, хоть и плаваю неплохо. Просто каждый заплыв — борьба с собой, ведь я помню… Помню, как умирал.

Это страшно — каждый раз переживать заново. Чувствовать, как легкие наполняются водой. Ощущать удушливые, болезненные спазмы, когда уже не дышишь и сердце не бьется, но мозг все еще работает и осознает, что не вернусь к ней. Что не увижу ее. Что это конец! Видеть, как с погружением тела гаснет свет, сжимается в маленький луч, за который невыносимо хочется ухватиться. Но никак…

Таким лучиком света в той жизни для меня была моя супруга, что столь рано овдовела, но, храня верность, больше уже не вышла замуж. Таким лучиком в этой жизни стал для меня Дэн.

Кто-то назовет это реинкарнацией, кто-то скажет, что это бред шизофреника. Но я уверен, что в прошлой жизни был связан именно с Денисом. Ведь ни к кому в нынешней жизни я не испытывал того трепета, той радости, того безумного желания обладать, как в минувшей жизни к своему рыжему солнцу.

Никого я не мог назвать СВОИМ. Даже тех, кто отдавались мне душой и телом. Только ЕГО!

Я уверен в своей правде. Наши души из жизни в жизнь могут искать и находить друг друга. Не вражда ли в прошлой жизни объясняет вдруг возникающую с пустого места неприязнь к человеку, которого можно и не знать. Не близость ли душ в прожитых жизнях — причина того, что некоторых мы впускаем к себе в сердце, как родных.

Дэн для меня не просто близкий и родной, он мой, всегда был моим, а я его… В той жизни он был юной девушкой, в этой встретился мне парнем. Но кем бы он ни был, я его полюбил бы все равно. Все равно моя душа отозвалась бы и притянулась к нему. Такая Любовь не признает полов, возрастов, религий. Она всеобъемлющая, когда один человек для тебя становится целым миром и самой жизнью.