Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Емец Дмитрий - Похищение Пуха Похищение Пуха

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Похищение Пуха - Емец Дмитрий - Страница 6


6
Изменить размер шрифта:

– Чего ты смотришь? Спасай его скорее! – засуетилась Алёна.

Однако Саша считал, что спасать самца уже поздно.

– Ладно уж. Пусть доедает. Тогда сегодня можно не кормить. А вылупившихся мух мы сможем отдать пауку-волку! – сказал он.

Петя решительно двинул брата бедром и захлопнул двери.

– Чего так долго? Две минуты тебя ждали! – заявила Катя.

– Ну и что? Сейчас ещё мама чего-нибудь забудет! – хладнокровно парировал Петя.

– Нет, ничего не забыла, – мама невольно задумалась, поскольку слова Пети пробудили в ней беспокойство. – Погодите! Надо в холодильник заглянуть! У нас остался недоеденный омлет!

– Нет! Омлета наша машина точно не выдержит! Мы и так уже скребём днищем асфальт! – испугался папа и, тронув автобус, стал пробираться сквозь тугие сплетения винограда и шиповника.

Глава третья

Новое покушение на Романа Лепота

В детстве меня ужасно раздражало, когда мама или бабушка лезли ко мне обниматься. А теперь по мере того, как я становлюсь старше, я понимаю, как это важно, когда дети тебя приласкают, скажут тебе что-то хорошее, и как не часто это бывает. И очень жалею, что не обнимала тогда маму и бабушку.

Мама Аня

Ехать в переполненном микроавтобусе удовольствие ниже среднего. Маме и папе приходилось проявлять чудеса дипломатии, чтобы уставшие дети не ссорились. Потому что там, где ссорятся двое, вскоре начинают ссориться трое, затем четверо, а потом кто-нибудь обязательно начнёт требовать: «Выпустите меня отсюда! Я пойду пешком! Я не могу слушать этот ор!» И это при том, что до ближайшего населённого пункта километров тридцать.

Бедный Роман Лепот, не привыкший к детям, улыбался так, словно его заживо бальзамировали, и пытался спрятать голову в чемодан. Он не понимал, как родители Гавриловы могут терпеть весь этот зоопарк и не сойти с ума.

Больше всех жару задавала Рита, вспомнившая с большим опозданием, что её акулу так и не взяли. И железную кровать не взяли. Не успели Риту убедить, что обязательно поймают ей акулу в ближайшем же озере («Враки! Враки! Враки! Они там не водятся!» – сразу влез Костя), как Рита увидела у Пети на ключах какую-то свою жёлтую игрушку.

– Моя! – заорала Рита.

– Моя, моя, моя, моя! – сразу подал голос Саша. Просто на всякий случай подал, потому что тут же шёпотом спросил у Алёны: – А про что это она?

Алёна не знала. Зато Рита ухитрилась задрать ногу – она сидела рядом с Лепотом, на третьем ряду сидений – и сверху вниз лягнула Сашу по голове пяткой. Сашина голова тотчас скрылась – точно шляпка гвоздя, по которой метко тюкнули молотком.

– Рита, не приставай к брату! Ты вышибешь у него мозги! – не отрываясь от дороги, сказал папа.

– У Саши мозги? Откуда? И Рита не пристаёт. Она выражает свои чувства! – поправила Катя. – Ведь правда же, Рита?

– И-и-и-и! – воинственно взвизгнула Рита.

Они ещё не доехали до поворота на Севастополь, а Алёна уже заявила, что её укачало. Причём укачало её почему-то рядом с единственным в этих краях магазином. Пока Алёна бродила туда-сюда и дышала, все остальные юные Гавриловы ринулись в магазин с такой дикостью, словно никогда в жизни не бывали ни в одном магазине.

Когда они стали всё хватать, продавщица, понимая, что за всеми ей не уследить, ринулась к дверям и расставила руки, чтобы никого не выпустить. Она решила, что в магазин хлынул цыганский табор. Мама Аня едва её успокоила.

– Откуда вы вообще приехали? – спросила продавщица, переводя дух.

– Из очень глубоких джунглей, – объяснила мама, из-за спины которой уже лезла Алёна, спохватившаяся, что все сейчас закупятся, а она останется ни с чем.

Тут же в магазине Костя и Саша поймали в банку здоровенную пчелу-плотника, бьющуюся в стекло. Пчела была огромная, с синеватым отливом, размером с трёх обычных пчёл, деловая и сердитая. В автобусе она вылетела из банки и, летая туда-сюда, врезалась в стёкла, как пуля. Когда она наконец вылетела в приоткрытое окно, все, кроме Саши и Кости, испытали огромное облегчение.

– Уф! – сказал Лепот, трогая пальцем уши. – Дети – это, конечно, отдельная страница мироздания! К ним, как ко всякой новой странице, нужно привыкать.

– У вас нет детей? – заинтересовался Саша.

– Нет.

– На вас что, никто не согласился пожениться?

Алёна толкнула Сашу локтем.

– Молчи! Что ты говоришь? – зашипела она. – Ему нельзя жениться! У него так в издательском контракте написано, чтобы он холостой был! Он должен быть мечтой каждой женщины, и если он когда-нибудь выберет какую-нибудь одну, это будет крах!

– Алёна! – укоризненно воскликнула мама, а Лепот недовольно покосился на неё и на Гаврилова, соображая, откуда к ребёнку могла поступить такая информация.

– Неправда! – произнёс он с большим достоинством. – Нет такого пункта в контракте! Это всё необоснованные сплетни! Если я захочу, никто не помешает мне жениться. Но я не хочу. Мне только тридцать пять лет. И у меня неудачный опыт в прошлом.

Саша понимающе закивал. У него тоже имелся в прошлом один неудачный опыт. Это когда он хотел совсем немножко взорвать дверь, а оказалось, что сера от десяти коробков спичек – это очень даже «множко». Эту мысль потом разделяли и доктор в травмпункте, и плотник, и вообще все.

Писатель опасливо косился на проплывавшую мимо автобуса степь с низкими горами, скрывавшими искусственное водохранилище. Прямо сквозь горы и долины вела наполнявшая водохранилище толстенная труба. Гаврилову, в этот момент случайно увидевшему Лепота в зеркальце, показалось, что тот жалеет, что сел у окна. Гость как будто боялся и этих гор, и зарослей кустарника.

– Нельзя ругаться с женой! – строго сказал Саша. – Если мужчина не ругается, тогда жена ему кого-нибудь родит и у него будет большая популяция.

– А если не захочет? – вяло поинтересовался Лепот.

– Тогда надо ей строго сказать: «Ты хочешь популяцию или не хочешь? Как мы с тобой договаривались?»

Косте тоже хотелось принять участие в разговоре, суть которого он не очень понимал. Он поёрзал-поёрзал и потом выпалил:

– Пап, знаешь, что я видел? Я три раза видел женитьбу мух!

Папа кивнул.

– Ясное дело, все видели… Хотите заедем на водохранилище? Оно, правда, обмелело сильно, – предложил он.

– Нет-нет-нет! – выпалил Саша. – Это там, где я по пояс в грязь провалился! Деревьями в меня бросали, чтобы я вылез! Нет уж, больше вы меня в грязь не заманите!

– Мы не бросали в тебя деревьями! Мы давали тебе опору! – заметил Петя.

Саша предложил ему самому провалиться в грязь и пообещал, что будет кидаться в него пнями и брёвнами, пока у Пети не возникнет опора.

Из-за бесконечных остановок дорога к Соколиному растянулась часа на четыре.

Дети, чтобы не ссориться, играли в города. Их названия почему-то часто заканчивались на «А», и Саше разрешалось все время повторять «Алма-Ата», чтобы он не думал по два часа и не задерживал игру. Алёне это надоело:

– Чего он всё время «Алма-Ату» повторяет?! Есть ещё Аддис-Абеба, Алупка, Алушта, Акапулько, Америка, Антарктида… Ой, Акапулько на «о»!

– А Антарктида вообще не город! – ехидно добавила Катя.

– Как это не город? Она уже утонула!

– Утонула Атлантида! Антарктида пока ещё плавает. Ладно, всё, мелочь, играем дальше!

Однако города уже всем поднадоели, и Петя объявил Вику проигравшей на том основании, что она не может придумать город на мягкий знак, хотя раньше из этого проблемы не делали и говорили слово на предшествующую букву.

Километрах в десяти от Соколиного, там, где уже угадывалась близость гор, которые то там, то здесь вылезали из земли отдельными каменными пластинами, мшистыми тысячелетними обломками или глубокими узкими оврагами, папа вдруг услышал позади рёв. Посмотрев в зеркальце, он увидел, как мимо них пронеслась красная, просто до боли алая машина-«копейка» и, совершив тройной обгон, ушла в точку. Папа протёр глаза.