Допустимая погрешность некромантии (СИ) - Орлова Тальяна - Страница 56

Мы вырыли небольшую ямку и закопали тело гаки, перед тем вырвав у нее клык — доказательство убийства. Поначалу мы приносили живых гак Керину, но и он через пару месяцев отчаялся хоть чего-то добиться. Ёки решил, что гаки при переходе теряют последний рассудок, хотя и на родине благоразумием не отличаются. Здесь в них остаются только пара-тройка инстинктов: голод, страх и эта их непонятная улыбочка, означающая, по всей видимости, крайний восторг. Диму они чуют издали и спешат унести ноги, потому во время охоты он всегда находится в стороне или на дереве — только так можно приманить гаку достаточно близко.

Возвращались мы не слишком довольные — одна гака за восемь часов охоты. Керин снова начнет подшучивать над подобным развлечением. В предположении я не ошиблась: он уже стоял во дворе, когда мы миновали ворота.

— Опять рыбачили на живца?

Живец — это я. Но с такой обидной формулировкой спорить сложно. Я показала ему гакин клык:

— Зато я деньги зарабатываю! За каждый клык Корона платит десять монет, мы с Димой пополам делим, ума не приложу, зачем ему деньги… Так что, милостивый государь, изволь оставить сарказм!

Ну и пусть для него копейки! Зато когда местные леса были так безопасны для одиноких путников? Однако Керину вклад в общую пользу был до лампочки:

— Спасибо, милостивая государыня, что не даешь нам всем умереть с голоду! Кстати, я тоже не понимаю, зачем Диме его доля…

Ёки молча посмотрел на нас обоих и так же молча направился к дому. Мы этот вопрос ему задавали часто и никогда ответа не получали. Возможно, он копил на собственный дом или какую-нибудь демонскую революцию — все занятие! Но на то и другое ему такими темпами еще лет триста копить… хотя у него-то как раз в запасе время и было. Потому мы хоть и иронизировали, но на всякий случай побаивались. Уже в нескольких домах сильных магов или некромантов появились свои демоны. Но парами они ужиться не могли: хоть их характер под воздействием агрессивной социализации и менялся, но к своим сородичам пока еще оставалось стойкое отвращение. Не знаю, как обстоят дела у асуров, но ёки любят общаться со всеми, но ни с кем слишком близко. Дмитрий Александрович тоже эту гипотезу подтверждал, ведь даже не помышлял о том, чтобы жениться или хотя бы обзавестись лучшим другом, но притом легко уживался с коллективом. Быть может, ёки требуется еще тысяча лет, чтобы привыкнуть общаться с другими в такой степени близости.

Я подошла и обняла Керина, снизу заглядывая ему в глаза. Он кое-как сдерживался, чтобы не выдать улыбку:

— От тебя гаками воняет.

— Ага. Нравится?

Он сопротивлялся всего пару секунд, потом прижал к себе и поцеловал. У Шакки отвратительный характер — врагу не пожелаешь такого супруга. Но если я подхожу и обнимаю сама, то можно по таймеру засекать: две секунды, и он сдастся. В каком бы настроении ни был. В остальном неисправимый диктатор, но я научилась ловко подныривать снизу и дожидаться его капитуляции. И Керин капитулировал всегда, неизбежно, чтобы потом отыграться и заставить капитулировать меня.

Этот поцелуй был многообещающим и, кажется, у Керина не намечалось важных дел, раз он вышел во двор встретить меня, но к вящему разочарованию нам пришлось отлипнуть друг от друга и выслушать Дорба, который мялся в шаге, неловко улыбался и зачем-то постоянно подмигивал. Он вообще когда стеснялся, всегда подмигивал. Кстати говоря, Дорб был единственным из слуг, который покинул особняк после разблокировки эмоций. Собрал пожитки, принял кошель от Керина за долгую службу и отправился путешествовать по стране. Так и заявил, что в этом месте оставаться и те же самые лица видеть не может. Но через полгода вернулся. Нагулялся, говорит, седалище проветрил, на других посмотрел, и понял, что семья она семья и есть, хоть порядком опостылела. Сначала больше в саду возился, но душа его тянула обратно — к конюшням. Так и стало, что вернулся наш Дорб к тому же, от чего бежал, но теперь с легким сердцем, оттого что без принуждения. Остальным для того же осознания хватило нескольких дней.

— Ну что, Дорб? — судя по тону, Керин тоже собирался не от меня отвлекаться, а после поцелуя утащить в спальню, пока опомниться не успела.

Конюший подмигнул еще два раза и обратился ко мне:

— Госпожа, записку из столицы передали. Королевский лекарь очень просит вас забежать к нему на чай, дабы по медицинским вопросам потолковать.

Я физически ощутила, как Керин прищурился, хотя даже не смотрела на него. Медицинские вопросы — за уши притянутый предлог. Я в нашей-то медицине не особенно разбиралась, а уж в их магических травоучениях и подавно. Его величество Софим, Владетель Всея Единого Королевства и Прилегающей Морской Территории, несколько месяцев назад принял на службу молодого и талантливого лекаря. Мы, во время одного из визитов, были счастливы с ним познакомиться — и ровно с того дня сыпались поводы для дополнительных встреч и нервозности Керина.

Я быстро сообразила, что ответить:

— Так и навестим его вместе! Что скажешь, Керин? Все, кто в курсе моего происхождения, не могут унять любопытства…

— Инстинкты он унять не может! — перебил Шакка. — У него, как у пса, хвост задирается при твоем появлении.

Дорб не прекратил подмигивать, но начал еще и подхихикивать. Ну, точно, сегодня работникам за ужином будет что обсудить: как смешно господин ревнует госпожу! Я вздохнула и не придумала, как его успокоить. Быть может, он и был в чем-то прав: новый лекарь его величества может испытывать ко мне тайную симпатию. Ведь является точной копией Костика. Есть, вероятно, во мне что-то для него подсознательно привлекательное. Ведь Костя два раза влюблялся — и оба раза без единого отхода от внешнего шаблона. Вот и двойника его на то же самое повело.

У настоящего Кости дела шли прекрасно. Они с Тайишкой поженились почти сразу, совершенно не желая обдумывать и тянуть. Мы выступали в качестве почетных гостей: я — в невесте, Керин — в женихе. Родители так и не поняли, что меня подменили. Мама поначалу хмурилась и говорила, что я какая-то странная стала, но ближе к свадьбе смирилась с этой мыслью и сама себя убедила: дочь резко повзрослела, стала спокойней и тише. И даже если ляпнет нелепицу, так что же — в Москве, вдали от дома, и не такого понахватаешься. У остальных интуиция даже не встрепенулась, а в свадебном подпитии и вовсе растворилась. А мы сидели в Тайишке и Костике и пытались не выпендриваться. Керин относился к Косте с доброжелательным равнодушием — это была его типичная эмоция для всех, кто не входил в круг самых близких или врагов. Так отчего же так злится на бедного лекаря? Свадьба оказалась настолько презабавным опытом, что по возвращению домой мы решили повторить церемонию уже в главных ролях — только для того, чтобы вырядиться в праздничные наряды другого мира и иметь возможность сравнить, где прошло веселее. Иных причин у нас не было — или мы никогда их не произносили вслух. Я буду не я, если не отмечу: по общей сумме очков наша свадьба победила их свадьбу! У нас и коронованные особы присутствовали, и подпивший министр магии расплакался. Но Тайишка почему-то эту победу признавать отказалась. Ей, дескать, никакой министр магии не нужен, чтобы чувствовать себя счастливой.

С тех пор все называли меня госпожой. Даже пройдоха Эльрик, с ехидцей так — чтобы ни на минуту не забыла, какую роль этот благодетель сыграл в моей судьбе. А уж как он заливисто рассказывал, что от целой армии магов особняк в одиночку отбил… Марушка по-прежнему была в него влюблена, а Эльрик по-прежнему милостиво принимал ее влюбленность. С женитьбой они, ко всеобщей радости, не спешили: Эльрика можно переносить только дозировано, а после свадьбы он наверняка переедет сюда — не в академическое же общежитие молодую жену везти! Иногда он превращался в приятного друга и хорошего собеседника, но даже в эти моменты не отпускало чувство, что он что-то замышляет. Коротко говоря, мне с некоторыми демонами было спокойнее, чем с некоторыми людьми.