Незримые фурии сердца - Бойн Джон - Страница 49

– Прости, Мэри-Маргарет. – Я взял ее руку. – Пожалуйста, прости.

– Грязный пакостник… – просипела она сквозь кровь, пузырившуюся на ее губах, – я не такая…

– Я знаю, – сказал я. – Знаю.

Через секунду она умерла. А я побежал домой. Оставаться там было незачем. Но одно я знал твердо: этому конец. Больше никаких мужчин, никаких парней. Отныне только женщины. Я стану как все.

Буду нормальным, хоть сдохну.

1973

Обуздание дьявола

Некоторые мамочки на них западают

В расстегнутой до пупа рубахе-варенке, пурпурном френче а-ля Неру и расклешенных джинсах Джулиан пришел ко мне около восьми. Короткая стрижка под Стива Маккуина в «Мотыльке» и отказ от бакенбард только подчеркивали отсутствие правого уха. Шею украшало ожерелье из ракушек и бисера, купленное, по его словам, у столетнего торговца в Ришикеше, куда он ездил с бывшей подружкой, дабы встретиться с Махариши Махеш Йоги, но тот, как оказалось, отбыл в Массачусетс на научный симпозиум по созидательному разуму. На правой руке ядовито сверкало психоделическое кольцо, двумя неделями ранее украденное им у знаменитого музыканта, когда под кайфом от ЛСД они возвращались из ночного клуба «У Артура», что на 54-й Восточной улице.

– В остальном жизнь была тихая. – Джулиан оглядел меня и нахмурился: – Почему ты еще не одет? Мы опоздаем.

– Я одет. Разуй глаза-то.

– Двадцативосьмилетний мужчина с чувством стиля так не оденется, и уж тем более на мальчишник. Где ты откопал эти шмотки? У папаши, что ли?

– Я его никогда не видел.

– Ну хорошо – у приемного отца. – Джулиан вздохнул: – Ей-богу, Сирил, чего ты всякий раз…

– Мы с Чарльзом не обмениваемся одеждой, – перебил я. – У нас абсолютно несхожие размеры.

– В таком виде нельзя показаться на людях. Вернее, я не покажусь с тобой в таком виде. Наверняка у тебя есть что-то, в чем ты не выглядишь отставшим от моды младшим братом Ричарда Никсона.

Джулиан прошел в мою спальню, и меня шибануло паникой, словно током из неисправной розетки. Я лихорадочно вспоминал, не оставил ли на виду чего-нибудь преступного. Дай-то бог, чтобы прошлогодний осенний номер «Современного самца», где на обложке смуглый боксер в одних ярко-красных перчатках, благополучно покоился в среднем ящике прикроватной тумбочки, а вместе с ним и номер «Омбре», который сразу после Рождества я заказал по осторожно сформулированному объявлению на последней странице «Санди уорлд». За две недели ожидания заказа я весь извелся, опасаясь, что на таможне дублинского аэропорта какой-нибудь религиозный фанатик с рентгеновским взглядом вскроет бандероль, увидит извращенный журнал и, задохнувшись от негодования, направит ко мне полицию. В том же ящике прятался журнал «Мощь», который полгода назад я, на денек съездив в Белфаст, стащил из порномагазина, замаскированного под штаб-квартиру юнионистов. На пограничном контроле я засунул его за брючный ремень, но, к счастью для меня, стражи кордона удовольствовались уловом от сильно пожилой сторонницы Легиона Марии, которая под одеянием, скрывавшим ее дурные наклонности, пыталась провезти две упаковки презервативов.

Я собирался наутро сложить все эти журналы в бумажный пакет и выбросить в какой-нибудь мусорный бак подальше от моей квартиры, тем самым окончательно распрощавшись с прежней жизнью. А сейчас я застыл на месте, уговаривая себя, что бояться нечего, ибо Джулиану, обшаривающему мою спальню, незачем заглядывать в тумбочку, ведь он искал одежду, а не безделушки, какие обычно хранят в шкафчиках. Однако меня грызло беспокойство, что в чем-то я допустил промашку, и я вспомнил, в чем именно, как раз в тот момент, когда из спальни появился Джулиан с журналом в руках, который он держал так брезгливо, словно это был засморканный платок или использованный презерватив.

– Что за херня, Сирил? – удивленно спросил он.

– О чем ты? – Я старательно изобразил невинность.

Джулиан прочел название на обложке:

– «Мужчина завтрашнего дня». «Международный журнал культуризма». Ты заделался качком, что ли? Это ж занятие для педиков.

Я хрустко потянулся, теперь изображая усталость и надеясь этим объяснить, почему лицо мое пошло красными пятнами.

– В последнее время чего-то я слегка располнел, – сказал я. – Может, думаю, так скину лишний вес.

– Откуда, с бровей? У тебя ни грамма лишнего. Скорее ты выглядишь истощенным.

– Ну да, и я о том же. Надо маленько подкачаться. Добавить мышечной массы. Чтоб сплошь одни мышцы.

– Ты же сказал – хочешь сбросить вес.

– Ну оговорился. Сегодня голова чего-то не работает.

– В свете завтрашнего события это неудивительно. Господи, это ж надо! – Джулиан ткнул пальцем в обложку с фотографией мускулистого парня в зеленой набедренной повязке, который, закинув руки за голову и мечтательно глядя вдаль, демонстрировал свои мышцы. – Прям телесериал «Некоторые мамочки на них западают», верно?

Я кивнул, всей душой желая, чтобы он отложил треклятый журнал и занялся выбором одежды для меня, но друг мой перелистал страницы, покачивая головой и временами похохатывая над образчиками мужественности, которые, если честно, были не вполне в моем вкусе и привлекали меня лишь своей готовностью оголиться перед камерой.

– Ты помнишь Джаспера Тимсона? – спросил Джулиан.

– Нашего одноклассника? – В памяти всплыл настырный аккордеонист, который вечно пытался встрять между мной и Джулианом и на кого тем не менее я изредка дрочил.

– Ну да. Он тоже из этих.

– В смысле? – прикинулся я дурачком. – Спортсмен?

– Нет, гомик.

– Пропади я пропадом! – выдал я реплику из фильма «Французский связной»[31], который недавно посмотрел.

– Точно говорю. У него и любовник есть. Вместе живут в Канаде.

– Надо же! – Я изумленно покачал головой. Вон как – есть любовник, живут вместе. Неужели все бывает так просто?

– Вообще-то я давно знал, что он голубой, только никому не говорил.

– А как ты узнал? Он тебе признался?

– Слов он не тратил. Приставал ко мне.

У меня глаза полезли на лоб.

– Пропади… я… пропадом… – повторил я, выделяя каждое слово. – Когда? Как? Почему?

– Это было на третьем или четвертом году учебы, сейчас уж не помню. Кто-то принес бутылку водки, и после экзамена по математике мы ее оприходовали. Вспоминаешь?

– Нет, меня с вами не было, – нахмурился я.

– Значит, тебя не позвали.

– И что потом? – спросил я, не позволяя обиде проникнуть слишком глубоко.

– Мы с ним сидели на моей кровати. Привалившись к стене. Оба здорово окосели и несли какую-то чушь, а потом он взял и поцеловал меня взасос.

– Не звезди! – Рассказ меня испугал и взбудоражил, перед глазами все слегка поплыло. – А ты что? Врезал ему?

– Нет, конечно. – Джулиан поморщился. – С какой стати? Ты же знаешь, я мирный человек.

– Да, но…

– Я ответил поцелуем, вот что я сделал. В тот момент это выглядело обычной вежливостью.

– Что ты сделал? – Казалось, голова моя совершит оборот в триста шестьдесят градусов, а глаза вылезут из орбит, как у той девчонки в «Изгоняющем дьявола»[32].

– Ответил поцелуем. – Джулиан пожал плечами. – Прежде я этого не делал. В смысле, с парнем. А что, думаю, такого? Интересно же. В жизни надо попробовать все. Например, в Африке я отведал крокодильего мяса.

Изумленный и подавленный, я смотрел на своего друга. Джулиан Вудбид, вечная моя любовь, от которого я не получил даже намека на ответное чувство, целовался с Джаспером Тимсоном, чьей единственной страстью была игра, мать его, на аккордеоне! Я уже припомнил тот день, когда вошел в комнату, а они хохотали как сумасшедшие. Видимо, только что отцеловались. Я сел, скрывая свою взбухшую ширинку.

– Не могу поверить, – сказал я.

– Ну чего ты вылупился? – беспечно отмахнулся Джулиан. – Когда это было! Не бери в голову. Для меня это ничего не значило и тогда же закончилось. Джаспер, конечно, раскатал губу, но я сказал – нет, я не педик сраный. А ему хоть бы что – хочу, говорит, тебе отсосать.