Там, где ты (ЛП) - Трамбл Дж. Х. - Страница 13

У тёти Уитни мы сделали то же самое, только в обратном порядке.

— Вы пришли! — восклицает Оливия при нашем появлении на пороге гостиной. Она сидит на полу и наблюдает за детьми, обыскивающими все подарки в попытке найти коробки со своими именами. Она подскакивает и помогает нам усадить отца с коляски на диван рядом с бабушкой. Я обнимаю бабушку. В ответ та едва меня касается.

Бабушка, с дорогой укладкой, строгая вдова-южанка известного врача и тихая глава семейства Уэстфолл, всё ещё живёт в Луизиане. Все эти годы она была со мной добра, но на расстоянии. Она относится ко мне, как к одному из благотворительных учреждений, куда она жертвует свои средства. Мне иногда становится интересно, изменится ли это после смерти отца, будет ли она воспринимать меня последним звеном, связывающим её с ушедшим сыном. И знает ли она, что в этом случае она опоздала на восемнадцать лет.

— Детям сильно не терпится открыть подарки, — говорит тётя Оливия. — Но я им сказала, что мы сначала дождёмся вашего прихода. — Она зовёт тётю Уитни и моих дядей.

Этой части Рождества — обмена подарками — я боюсь каждый год. Несколько лет назад мама решительно воспротивилась обмениваться подарками с дальними родственниками. Это было просто слишком: покупки, расходы. Она попросила их не покупать нам подарки. Сначала я на неё за это обиделся: почему они не должны нам ничего дарить? Они могут себе это позволить.

Но теперь я думаю совсем иначе.

Мы сидим, ощущая неловкость, и притворяемся, что нам весело наблюдать, как облачённые в пижаму родственники разворачивают подарки. Маму бесит, что нам приходится проходить через это из года в год, но всё остаётся по-прежнему. Тётя Уитни не разрешает открывать подарки до тех пор, пока все не соберутся вместе. А отец не позволяет чему-либо или кому-либо — ни своей жене, ни своему ребёнку, — нарушить эту традицию детства. Сколько я себя помню, они ругались по этому поводу. И всегда побеждал отец.

Тётя Оливия вручает маме небольшой конверт с красным бантиком, мама поджимает губы и на лице у неё появляется напряжённое выражение: они снова отказались относится к её пожеланию с уважением. Мама открывает конверт. Внутри — стодолларовый подарочный купон в магазин Chico’s10. Она никогда не ходила в этот магазин, теперь, по-видимому, должна. Купон подписан обеими моими тётями и бабушкой.

Мне вручают аптечку и два билета на концерт IronMaiden в «Павильоне». На самом деле я не в восторге от хеви-метал, но мне нравится концерты под открытым небом и, по крайне мере, это не The BeachBoys, Chicago или Джимми Баффет. Это что-то типа места встречи. Мне нравятся оба подарка, но они ни в какое сравнение не идут с подаренной мамой сегодня утром автомагнитолой. Я должен установить её сам, и я ничего не имею против. Я благодарю всех и не смотрю на маму.

Отец свои подарки не открывает. Они сложены вокруг него на диване. Тётя Уитни сидит перед отцом на полу, открывает подарок за подарком и радостно восклицает каждый раз, как будто отцу два годика.

— О, смотри, браслет со святыми. Какой красивый. — Она трогает каждый квадратик, называет изображённого на нём святого и его предназначение. Чувствую, как мама неестественно улыбается в другой части комнаты. Когда тётя Уитни заканчивает перечислять всех святых, она говорит отцу:

— Вот, давай оденем тебе на руку.

Следующий подарок.

— Смотри, что мама тебе подарила. Этот плед такой тёплый, — она набрасывает плед на колени отца.

Бабушка подсовывает края пледа ему под ноги.

— Тебе всегда нравились совы, — говорит она задумчиво, — даже когда ты был маленьким.

Мне тяжело представить своего отца маленьким мальчиком, а бабушку — любящей матерью.

Потом появляется кепка университета Луизианы, и тётя Уитни надевает её отцу на голову. Одна сторона лица у отца почти не работает, и когда он кривится в слабой улыбке, то это выглядит отвратительно. Сегодня его медлительность увеличилась в разы и перешла почти в ступор. И я не знаю, то ли это от рака, то ли от морфина. Возможно, и то, и другое.

Не могу на это больше смотреть. Отправляюсь в комнату отдыха, где двоюродные братья и сёстры играют в видеоигру RockBand. Усаживаюсь на дальнем диване позади кресел и достаю мобильный телефон.

— Пишешь своему бойфренду? — спрашивает Фрэнни, понимающе улыбаясь. Она думает, что быть геем очень романтично.

— Да, — говорю я.

Эндрю

Первое сообщение приходит во время рождественского ужина. Нас всего трое — мама, папа и я, поэтому мы обходимся без церемоний. Мы едим перед телевизором, поставив тарелки на колени, и делаем, как обычно на каждое Рождество, — смотрим фильм «Эта замечательная жизнь».

Я выуживаю телефон из кармана как раз в момент, когда Джеймс Стюарт в метель врезается на машине в дерево. Номер мне не знаком. Но сообщение читаю.

Привет!

Хм. Набираю в ответ. Кто это?

Роберт.

Тихо улыбаюсь. Я удивлён, но совру, если скажу, что я не рад.

Роберт! С Рождеством, мой друг!

И вам весёлого Рождества.

Ты застал меня как раз за поеданием индейки и просмотром фильма.

Ой, простите. Что за фильм?

«Эта прекрасная жизнь». У вас уже был рождественский ужин?

Как раз собираемся. Никогда не видел этот фильм. Хороший?

Первые 20 раз — да. Теперь он стал чем-то вроде привычки.

— Это Майя? — спрашивает мама.

— Нет. Это мой ученик. — Она не отвечает, и я поднимаю на неё взгляд. — Его отец умирает от рака. Думаю, вся эта ситуация для него немного болезненна. Бедный парень.

— Мальчик? — спрашивает она.

Замечаю в её голосе какой-то намёк, возможно, небольшое неодобрение, но списываю это на игру моего воображения.

— Да. Из выпускников. Он один из класса по углублённому матанализу.

Опускаю мобильный обратно в карман и вгрызаюсь в начинку индейки, не обращая внимание на вибрацию.

Вы сегодня со своей семьёй?

Да. В Оклахоме.

Оклахоме? Серьёзно? Машиной или самолётом?

Машиной.

Там холодно?

Так холодно, что снеговик перед домом просит меня впустить его внутрь.

Так холодно, что Санта вынужден заводить Рудольфа с толчка?

Так холодно, что, когда я надел пальто вынести мусор, мусор отказался выходить.

Так холодно, что местный эксгибиционист описывает женщинам всё на словах?

Я громко смеюсь. Я гуляю с Шепом вместо отца. На самом деле на улице не так уж и холодно, так что я почти уверен, что эксгибиционисты продолжают своё рисковое дело. Мне нравится гулять по старому району, где я вырос. Дома кажутся меньше, а деревья больше. И так я снова чувствую себя ребёнком.

Разминаю пальцы. Много времени прошло с тех пор, как я подолгу беседовал, используя клавиатуру на телефоне. А Роберт умеет быстро работать пальцами. С другой стороны, мне для набора текста всегда требовалось немного больше времени.

Пока я печатаю следующий ответ, старый спрингер-спаниель терпеливо ждёт.

Ха-ха-ха. Так, что Санта подарил тебе на Рождество?

Пауза затягивается, и мне начинает казаться, что ему стало скучно, или же что я написал что-то не то.

И тут приходит сообщение.

Что вам нравится в AfterElton? Статьи, да? Ха-ха.

Сначала я ничего не понимаю, а потом до меня доходит. Мой аккаунт в Твиттере. Чёрт! Но мне немного льстит то, что он искал обо мне информацию.

Статьи. Точно!

Мой ответ звучит уклончиво, но это правда. В конце концов AfterElton — это не онлайн-версия Плейбоя для геев. Этот ресурс больше похож на сайт, посвящённый поп-культуре, но статьи, колонки и другие публикации имеют явный гомосексуальный уклон. У сайта нет ничего общего с Элтоном Джоном, но имя музыканта, который публично признался в своей нетрадиционной ориентации, стало вехой в истории геев.

Меня не удивляет, что Роберт знает про AfterElton. Меня удивляет то, что он знает обо мне.