Водители фрегатов - Чуковский Николай Корнеевич - Страница 79

Наконец Лук Ва согласился поручиться за Крузенштерна. Тогда чиновники выставили новое требование: чтобы «Нева» все же покинула Кантонскую гавань и остановилась в соседней бухте, называемой Вампу.

– От Вампу до Кантона два шага, и грузиться вам там будет очень удобно, – говорили Крузенштерну мандарины. – А нас вы спасете от опасности, потому что император придет в ярость, если узнает, что мы пустили в Кантонскую гавань иностранное судно.

Крузенштерн отвечал, что он пойдет в Вампу в том случае, если ему разрешат привести туда и «Надежду».

Мандарины согласились. На другой день «Нева» стояла уже в Вампу. 15 декабря рядом с ней бросила якорь «Надежда».

Тогда начали торговаться с Лук Ва. Это оказалось самым трудным делом из всех. Лук Ва предложил сначала за все меха ничтожную плату и повышал свою цену чрезвычайно медленно. Когда Крузенштерн не соглашался, он угрожал снять свое поручительство, уезжал на берег, но через час возвращался и предлагал на пару тысяч больше. Крузенштерн начинал торговаться с раннего утра, и к вечеру у него болела голова. Так продолжалось изо дня в день.

Настал наконец день, когда Лук Ва и Крузенштерн сошлись в цене. Меха были проданы за сто девяносто тысяч пиастров. Ни в одном европейском порту Крузенштерну не удалось бы получить и трети той цены, которую дал Лук Ва. Это доказывало, как прав был Крузенштерн, утверждая, что Российско-Американская компания должна торговать с Китаем. Сто тысяч пиастров китаец должен был уплатить деньгами, а девяносто тысяч – чаем. Это было выгодно русским, потому что чай в Кантоне очень дешев. Деньги Лук Ва заплатил сразу, и матросы стали свозить меха на берег. А из Кантона потянулись вереницей китайцы, тащившие на спинах ящики с чаем.

В Китае тех времен почти не было ни лошадей, ни коров, и бедняки исполняли там работу домашнего скота. Они не только возили на себе богачей по улицам городов, они перетаскивали на себе их товары из города в город.

Вот как описывает Лисянский жизнь бедняков в Кантоне:

«Эти бедняки принуждены искать себе насущного хлеба на воде, так как на берегу не имеют ни малейшего имущества. Людей такого состояния в Кантоне великое множество, а река ими наполнена. Иные промышляют перевозом, другие же с крайним вниманием стерегут, не будет ли брошено в воду какое-нибудь мертвое животное, чтобы подхватить его себе в пищу. Они ничему не допустят упасть в реку. Многие из них разъезжают между кораблями, достают железными граблями со дна разные упавшие безделицы, продают их и тем доставляют себе пропитание.

Многие утверждают, что китайское государство чрезвычайно богато, но я должен добавить, со своей стороны, что нигде нельзя найти подобной бедности, какой удручены бесчисленные семьи в этом обширном царстве. Китайские улицы наполнены нищими».

Был уже январь, когда ящики с чаем начали прибывать на берег бухты Вампу. В тот год январь был совсем необычный для Южного Китая. Дул северный ветер, который принес с собой мороз. Правда, мороз был всего в один-два градуса. Но жители Кантона, не привыкшие к морозам, сильно страдали от холода. Дома у них были без печей, и в комнатах стояла такая стужа, как на улицах. Особенно страдали чернорабочие – они ходили почти голые, едва прикрытые жалкими лохмотьями. Даже костров они разводить не могли, потому что не было топлива. Один Лук Ва сердечно радовался морозам – в такую холодную зиму ему удастся дорого продать меха, купленные у русских.

Мальчишки по утрам собирали на лужах тонкие пленки льда и тащили их в город – продавать. Китайцы считали, что вода от растаявшего льда – лучшее лекарство от тропической лихорадки. Они покупали льдинки, давали им растаять и хранили воду до лета, когда тропическая лихорадка свирепствовала по всему побережью.

Мало-помалу китайцы перетащили на берег все ящики с чаем. Матросы начали перевозить чай на корабли.

Но едва они перевезли несколько ящиков, как на берегу появились солдаты, оцепили проданный Лук Ва чай и запретили к нему приближаться. Они даже не позволяли русским съезжать на берег. Вся бухта наполнилась маленькими китайскими суденышками, и, едва моряки садились в шлюпки, им с этих суденышек угрожали ружьями.

Возмущенный Крузенштерн знаками вызвал к себе китайского офицера, командовавшего солдатами. Офицер сейчас же явился и долго кланялся капитану с той необыкновенной учтивостью, которая свойственна образованным китайцам. А офицер этот был человек очень образованный – он даже говорил по-английски.

– Это черт знает что такое! Это безобразие! Это грабеж! – кричал Крузенштерн в ярости. – Ведь чай – наш, мы за него заплатили... Я сейчас же пожалуюсь наместнику, и ваше самоуправство будет наказано!

– Не думаю, чтобы наместник отнесся к вашей жалобе благосклонно, – ответил офицер вежливо, еще раз кланяясь. – Я действую не по собственной воле, а только по его повелению. Вот подписанный им указ, в котором он повелевает наложить арест на проданный вам товар и не пускать вас на берег.

С этими словами офицер показал Крузенштерну лист бумаги, исписанный китайскими иероглифами. В углу листа стояла большая печать. Крузенштерн понял, что спорить с офицером невозможно. Наместник хочет получить новую взятку. Арест ящиков с чаем – просто вымогательство. Наместнику недостаточно того, что заплатил ему Лук Ва, он хочет, чтобы русские ему тоже заплатили.

Крузенштерн холодно поклонился офицеру и попросил его вызвать на корабль купца Лук Ва. Офицер обещал исполнить просьбу и удалился с поклоном.

Через час приехал Лук Ва. Его, как всегда, сопровождал переводчик. Крузенштерн отвел их к себе в каюту и рассказал все, что произошло. Лук Ва выслушал Крузенштерна с полным равнодушием: он уже получил свои меха и совсем не интересовался, достанется ли чай Крузенштерну или нет.

– Ходят слухи, что этот наместник скоро будет смещен, – сказал он. – Подождите нового наместника. Быть может, с ним вам будет легче сговориться.

– А когда приедет новый наместник?

– Этого никто не знает наверняка, – ответил купец – Может быть – через месяц, а может быть – через год.

Крузенштерн задумался.

– Слушайте, Лук Ва, – сказал он наконец, – неужели вы меня считаете человеком, способным уйти отсюда, не захватив товара, за который заплачено сполна?

– Нет, я знаю, что вы человек твердый, – ответил китаец. – Вы торговались со мной целый месяц, а на это способен только очень твердый человек.

– Ну, так посмотрите на мои пушки, Лук Ва, – продолжал Крузенштерн. – Как вы думаете, что с вами будет, если я парой ядер проломаю крышу на дворце наместника? Ведь вы поручились за мое поведение всем вашим имуществом.

Жирные щеки Лук Ва побледнели.

Крузенштерн вовсе не собирался обстреливать дворец наместника. Он просто решил заставить Лук Ва помочь ему.

– Хорошо, – сказал Лук Ва, вставая. – Я сделаю все от меня зависящее, чтобы вам разрешили взять свой чай на корабли.

Он уехал.

В течение ближайших дней никому из русских не удалось побывать на берегу, и никто из китайцев не приезжал к ним. Ящики чая, сложенные у самой воды, хорошо были видны с кораблей. Но достать их было невозможно.

Это выводило моряков из терпения.

– Дайте один залп, капитан, – говорил горячий Ратманов, – и эта шайка разбежится во все стороны.

Но Крузенштерн предпочитал ждать.

Через несколько дней солдаты, сторожившие чай на берегу, исчезли. Матросы начали грузить ящики на корабли, и меньше чем в неделю погрузка была окончена.

9 февраля 1806 года «Надежда» и «Нева» вышли из бухты Вампу. В Макао решили больше не заходить – и так потеряли здесь достаточно времени.

Для возвращения домой командиры обоих кораблей избрали путь, которым Крузенштерн уже однажды возвращался из Китая, – через Индийский океан, мимо мыса Доброй Надежды. Путь этот в те времена был уже хорошо известен.

На тот случай, если корабли потеряют друг друга, Крузенштерн назначил местом встречи остров Святой Елены, расположенный в южной части Атлантического океана. Зайти на этот принадлежащий Англии остров Крузенштерн хотел еще и потому, что рассчитывал там узнать о положении дел в Европе. Это была эпоха, когда захвативший во Франции власть Наполеон Бонапарт завоевывал в Европе одну страну за другой. Но до Кантона сведения доходили с огромным опозданием, и Крузенштерн не знал даже, находится ли Россия в состоянии войны с Францией или нет. А между тем Крузенштерну знать это было необходимо – ведь его корабли могли подвергнуться нападению французского флота.