Приключения в Красном море. Книга 2
(Человек, который вышел из моря. Контрабандный рейс) - Монфрейд Анри де - Страница 77

В пять часов я сажусь в лодку с Абди, Али Омаром и одним из данакильцев и отправляюсь туда, где спрятаны двенадцать мешочков с гашишем. Мы отходим потихоньку от «Фат-эль-Рахмана», делая вид, что ловим рыбу. Северный ветер крепчает; мы уже удалились от Порт-Тауфика на достаточное расстояние и можем прибавить ход. Лодка мчит вперед, подгоняемая ветром. Волнение моря усиливается, но не причиняет нам неудобства, так как волны движутся в одном направлении с нами.

Сумерки сгущаются слишком быстро. Я надеялся добраться до тайника до наступления темноты и боюсь, что его поиски теперь затянутся.

Внешний маяк Порт-Тауфика служит нам первым ориентиром на пути к тайнику. Из-за прилива мы подходим гораздо ближе, чем в первый раз, оставляем лодку на мелководье и бредем по колено в воде. Новорожденный месяц освещает нам дорогу. Впереди простирается пустыня. Я узнаю песчаный берег, где оставил свой товар, но железной бочки не видно. Али Омар, наделенный врожденным чувством ориентации, подобно большинству местных жителей, уверяет меня, что в прошлый раз мы высадились гораздо южнее.

Мы возвращаемся к Суэцу вдоль моря.

Внезапно Абди замирает, становится на четвереньки и подзывает нас, указывая на свежие следы, отпечатавшиеся на влажном песке. Любой пустяк приобретает для нас сейчас невиданные размеры, и мне приходится сдерживать готовую разгуляться фантазию. Это не наши следы, ибо мы никогда здесь не были. Я прихожу к выводу, что сюда заходили рыбаки: эти места не настолько пустынны, чтобы человеческий след был чрезвычайным происшествием.

Заметив некий черный предмет, мы разом припадаем к земле. Он напоминает неподвижного человека, присевшего на корточки. Возможно, это и есть наша бочка, но нужно убедиться наверняка. Если нас увидит какой-нибудь рыбак, завтра же по городу поползут слухи.

Я оставляю своих лежащих спутников и направляюсь вдоль берега, рассчитывая пройти в пятнадцати-двадцати метрах от таинственного предмета. Если это человек, он меня окликнет, я отвечу на его приветствие и проследую дальше.

Но вскоре я вижу, что наши тревоги напрасны. Это действительно наша бочка. Во всем виноват призрачный лунный свет, создающий в местах, изъеденных ржавчиной, странную игру теней.

Мы бежим к бочке со всех ног. О ужас! Кажется, сюда же ведут неизвестные следы. Меня прошибает пот. Неужели нас заметили с маяка, обшарили тайник и обнаружили гашиш?! Когда я наконец нащупываю заветные мешочки, то с трудом верю своему счастью, ибо я уже счел их потерянными. Я сложил свертки в бочке практически на виду, лишь слегка присыпав их песком, но неизвестный не догадался туда заглянуть. Это и спасло мой товар. Зато весь песок вокруг бочки перерыт. Я вытаскиваю мешочки и с удивлением вижу, что их только десять. Мне казалось, что я положил в бочку двенадцать партий, и Али, считавший мешочки, тоже в этом уверен. Значит, нет никаких сомнений: кто-то обнаружил тайник и похитил два мешочка, оставив остальные из предосторожности.

Это событие очень взволновало и расстроило меня. Али Омар может ошибиться, но сейчас не время строить догадки.

Мы набиваем три резиновых мешка, полученных от Джебели, галетами в качестве балласта и садимся в лодку с чувством некоторого удовлетворения.

Теперь ветер дует нам навстречу, и волны то и дело захлестывают лодку. Я облегчаю носовую часть, переместив балласт на корму, но, несмотря на это, мне приходится без устали вычерпывать воду.

По мере того как мы подходим к середине рейда, волны становятся все выше, а ветер все сильнее. Для баркаса средней величины все было бы нипочем, но для нашей изящной перегруженной пироги это самый настоящий шторм.

Сидящий напротив меня данакилец вынужден отложить свое весло и вместе со мной вычерпывать воду. Несмотря на это, ялик уже наполовину заполнен водой. Мы не доберемся до берега!

Волны дважды обрушиваются на бак и затопляют лодку. Резиновые мешки уносит течением, но Абди успевает подхватить балласт, когда все прыгнули в воду.

И все же мы вновь садимся в лодку. Абди говорит:

— Отправляйтесь без меня. Я вернусь вплавь, пирога и так перегружена.

И, не дождавшись ответа, он резко толкает лодку сзади и погружается в воду. Вскоре он растворяется во мраке, но еще некоторое время до нас доносится его излюбленная песня, единственная, которую он знает и распевает в минуты опасности с беспечностью маляра, балансирующего на лесах. Пирога, ставшая легче, движется лучше, и мы зачерпываем меньше воды. Красный маяк позади нас удаляется. На рейде появляются первые огни пароходов.

Меня бьет озноб, и я стучу зубами от холода, несмотря на то, что усиленно работаю веслами. По мере того как мы приближаемся к рейду, волны успокаиваются.

Проплутав немного, мы наконец находим черную линию дамбы, которая плохо видна из-за береговых огней, отражающихся в воде. Я огибаю ее на большом расстоянии. Теперь гребет только один из нас, пригнувшись, а мы с Али Омаром, лежа на дне лодки, следим за берегом, где, быть может, притаился часовой…

Поравнявшись с местом, где должен находиться Джебели, мы поворачиваемся носом к дамбе и держим на нее курс. Наша лодка всего лишь точка в море, но как жаль, что у нас нет шапки-невидимки!

Внезапно неяркий свет вспыхивает и гаснет во мраке. Можно подумать, что кто-то чиркает спичкой. Видимо, это Джебели. Мы прибавляем ход. Свет снова призывно вспыхивает.

В двадцати метрах от нас белеет длинная рубаха Джебели. Мы молча передаем ему товар. Он шепчет мне на ухо, указывая на край дамбы:

— Осторожно, там аскеры. Возвращайтесь в море и не отвечайте, если он вас окликнет. Мне ничего не будет, я его знаю.

Но все проходит благополучно, и в час ночи я поднимаюсь на борт фелюги. Абди еще нет, и его отсутствие омрачает нашу радость от успешно проведенной операции. Я спрашиваю себя с тревогой, что стало с несчастным, которому пришлось вплавь бороться с волнами, если нашей быстрой пироге потребовалось целых три часа, чтобы проделать этот путь.

Никто не ложится, все вглядываются в непроглядную тьму ночи, в которой мерцает неровный свет бакенов. Мимо проходят огромные пароходы, направляющиеся в канал или выходящие из него; юрко снуют катера, оставляя за собой пенистый след. На рассвете ветер стихает, но Абди все не возвращается.

XXVIII

Поединок

Меня не радует ни аромат кофе, ни великолепие утренней зари: золотисто-розовый свет, заливающий окрестные горы и пустыню, кажется мне жестокой насмешкой природы над скорбью и печалью, поселившимися в моей душе.

Солнце уже взошло над горизонтом. Спокойное сияющее море расстилается безнадежно ровным ковром, и тщетно я смотрю в бинокль, пытаясь разглядеть в воде голову пловца. И все же я не могу поверить, что Абди так глупо погиб. Неужели он утонул? Это невероятно. Как-то раз он пробыл в воде пятьдесят шесть часов как ни в чем не бывало. Мы утешаем друг друга, взвешивая шансы Абди на спасение; солнечный день и бурная жизнь порта также отвлекают нас от черных мыслей.

Нужно подождать следующей ночи… И все же мне не по себе, и неясная тревога омрачает все мои думы предчувствием беды. Сиеста только усиливает мой пессимизм: я лежу без сна, устремив взгляд в пустыню, простирающуюся к югу, на азиатском берегу. Около тех унылых берегов, начинающихся на другой стороне канала и исчезающих за горизонтом, прошлой ночью исчез Абди.

Я замечаю черную точку на фоне пустынного берега. Не мираж ли это? Я хватаю бинокль, но далекая картина расплывается из-за перегретого воздуха. Наконец обозначается человеческий силуэт. Это Абди! Я уверен в этом, хотя и не могу как следует его разглядеть.

Через час у меня не остается никаких сомнений. Человек идет вдоль берега моря, наклоняется, останавливается, гоняется, вероятно, за крабами. Поравнявшись с нашим судном на другой стороне канала, он не спеша входит в воду и плывет, держа голову в воде. Через четверть часа он приближается к паруснику.