Круги ужаса
(Новеллы) - Рэй Жан - Страница 37

Я уже заметил сейф, не имевший даже диска с секретом. Ее приоткрытая сумочка лежала на столике. Она раздувалась от банковских билетов и драгоценностей.

После этого Альфред исчезнет, вновь превратившись в Дэвида.

Но я вдруг отказался от этого соблазнительного проекта, придумав новый план, на который не падала тень от виселицы.

Не могу сказать, сколько времени все это заняло. Думаю, речь даже не шла о времени, настолько все произошло внезапно, спонтанно, хотя и выглядело грандиозно!

Я поставил стаканы на буфет и спрятал бутылку.

— Скажите, малышка, — пробормотал я, — знаете ли вы, что Дэвид не такой большой дурак, как я считал?

Она положила ручку, ибо готовилась писать расписку, и вопросительно глянула на меня.

— Красивая… Думаю, так и есть, черт подери, и если я вам это говорю сейчас, то только потому, что до этого думал лишь о нашем деле, а дела, красотка, всегда прежде всего.

— Ну и что?

— Вы знаете, что эта тряпка Дэвид больше не хочет вас никогда видеть?

Перо выскользнуло из пальцев мисс Би, и на чистой расписке расползлась огромная клякса.

— Ведь он в вас влюбился… С первого взгляда! Он сказал — смех, да и только, — что он никогда не сможет полюбить другую женщину. Да, да, он, идиот недоделанный, сказал это!

Она провела рукой по лбу и задрожала всем телом.

— Глупый мальчишка, — еще визгливее заорал я, — будь я на его месте, знаете, что бы я сделал?

Она промолчала, не сделала ни жеста, но мне показалась, что по ее щеке скользнула слеза.

— Вот, что бы я сделал!

Я подскочил к ней и внезапно чмокнул ее в шею. Ах, друзья! Какая тигрица! Она вскочила, стул с грохотом опрокинулся, что-то (кажется, чернильница) на столе разбилось, и я получил самую оглушительную пощечину, которая когда-либо позорила щеку мужчины.

— Вон! — прорычала она. — И чтобы ноги вашей здесь больше не было!

— А дом?.. — пробормотал я.

— Я лучше отдам его под приют для бездомных собак, чем стану сдавать его такому мерзавцу, как вы. Вон отсюда, Альфред Хивенрок!

С какой силой и с каким презрением вылетело это «Альфред»!

Я сунул бутылку с киршем в карман и удалился. Оказавшись в саду, я обернулся и бросил мисс Би самое гнусное ругательство, какое может бросить мужчина в лицо женщине.

Альфред Хивенрок исчез в тот же день со своими усиками, рыжей шевелюрой, очками, бутылкой кирша и деньгами для розыгрышей, а Дэвид Хивенрок вновь занял свое место в жизни.

Через двое суток я позвонил у дверей мисс Флоренс, и мне на мгновение показалось, что она вот-вот шлепнется в обморок.

Я живо захлопнул дверь за собой.

— Не думаю, что меня кто-нибудь видел, — прошептал я. — Я добрался до вас окружными путями.

— Почему? — спросила она. — Вы можете приходить сюда открыто.

— Нет, — голос мой звучал глухо.

И только теперь она заметила мой растрепанный вид, бегающие глаза и дрожащие руки.

— Я в последний раз пришел к вам, Флоранс, — с трудом выговорил я.

— Боже правый, что с вами случилось, Дейв?

— Со мной случилось… Нет, позвольте мне задать вам один вопрос, но вопрос будет неприятный!

— Вы не сможете задать подобный вопрос, я достаточно хорошо вас знаю! — воскликнула она, заключая меня в объятия.

— Но он будет таковым.

— Тогда задавайте!

И я заговорил тихим голосом:

— Альфред сказал мне, что… что вы… о, Боже, слова не хотят слетать с моих уст. Нет, я не могу спрашивать вас!

— Я настаиваю, — сказала она, и губы ее оказались рядом с моими.

— Что он попытался ухаживать за вами, и вы ему ни в чем не отказали, что… О нет!..

Я вдруг ощутил ее губы на своих.

— Он солгал, этот последний из мерзавцев! Вы мне верите, Дейв?

Я отшатнулся и схватился за голову.

— Я вам верю, но теперь… простите меня, я подумал и…

— И?

Я с яростью выпрямился:

— Я потерял голову, глаза мне застлала красная пелена, я схватил что-то со стола, что-то тяжелое и ударил.

— Вы ударили? — переспросила она.

— Он упал… и больше не шевелился.

— Он… больше… не… шевелился, — с расстановкой повторила она.

— Умер…

Воцарилось молчание, долгое, тяжелое, потом она громко всхлипнула и рухнула мне на грудь.

— Любимый мой, мой великий… вы сделали это… ради меня!

Я легонько отодвинул ее.

— Я должен уйти. Не сожалейте ни о чем, Флоранс, ибо я ни о чем не сожалею. Пусть исполнится моя судьба. Прощайте!

— Нет!

И она закрыла засов.

Она задала мне всего один вопрос по поводу «моего преступления» и только один раз.

— А тело?

— Бросил в реку. Ужасно, не правда ли?

— Прекрасно.

Я ожидал, что она даст мне денег, чтобы уехать за море и начать новую жизнь.

Я ошибся. Мы уехали из Рагглтона через несколько дней, перебрались в Донкастер, а через три недели поженились.

Еще ни одна семья не была так идеальна и счастлива. Жена у меня оказалась богачкой и запретила мне искать работу. Годом позже у нас родился ребенок. Мальчик.

Лайонелу исполнилось двадцать месяцев, когда Флоранс вернулась с прогулки расстроенной и дрожащей.

— Дэвид, вы уверены, что Альфред мертв? — спросила она меня.

Я пораженно уставился на нее.

— Конечно, дорогая. Почему такой вопрос?

— Потому что я его видела!

— Невозможно!

— Однако это так. Я шла вдоль стены кладбища, когда отворилась решетка и он оказался передо мной. Именно он с рыжими волосами, ужасными усиками, с грязными руками землекопа и в темных очках.

— Простое сходство, — пробормотал я.

— Нет, о нет! Он ухмылялся и вдруг своим ужасным фальцетом бросил мне в лицо ругательство, то самое ужасное ругательство, которое он произнес в мой адрес перед уходом!

Мне показалось, что все вокруг меня рушится, и я вдруг понял, что такое настоящий ужас.

Через несколько дней сидевшая у окна Флоранс испустила крик:

— Вон он!

Дело шло к вечеру, сумерки сгущались, и слышался крик зимородка. Я приклеился носом к стеклу.

Вдали, в тумане таяла расплывчатая фигура: Альфред Хивенрок.

Но в сумерках и тумане глаза часто видят фантасмагории.

Мой ненаглядный Дейв!

Я больше не могу. Он вернулся. Он разговаривает со мной. Он требует. Он угрожает. Я вынуждена уступить ради вас, мой любимый, ради нашего Лайонела. Я ухожу с ним. Не думаю, что мы снова встретимся.

Да сжалится надо мной Господь!

Ваша несчастная Флоранс.

Прошло три года, как я получил это письмо и перечитываю его ежедневно. Флоранс не вернулась. Она никогда не вернется. Я чувствую, я знаю это. Нельзя безнаказанно испытывать силы ада.

Лайонел растет. Он рыж, как огонь, голос у него пронзительный и звонкий. В какой воде его ни мой, у него всегда грязные руки. Он злобен и отчаянно любит деньги. Для него нет большей радости, чем заполучить новенькие, блестящие шиллинги. Во время прогулок его всегда тянет к кладбищу.

— А что под камнями? — спрашивает он.

— Покойники…

— Я хочу их достать оттуда! — вопит он.

Однажды у соседей угощали напитками. Лайонел долго разглядывал бутылки и вдруг закричал:

— Хочу эту! Хочу эту!

Его палец указывал на бутылку кирша.

Его маленькие друзья зовут его Фредди. Почему?

…О, мой прекрасный Шекспир, как я жалею о том собрании сочинений. Ваши глубокие, полные смысла слова вспыхивают в моей, охваченной ужасом памяти: «И в небе и в земле сокрыто больше чем снится вашей мудрости, Горацио…»

Ночной властитель

Перезвон железа и бронзы смешался с гулким шумом ливня, который с зари безжалостно лупил город и его пригороды.