Серебро ночи. Трилогия (СИ) - Герцик Татьяна Ивановна - Страница 170

— Поэтому тебе в любом случае придется оттуда уйти. Не след пятнать честное имя благочестивой монахини.

— Что вы предлагаете, ваше преосвященство? — Роуэн горделиво вскинул голову и прямо посмотрел ему в глаза.

В ответ кардинал поднялся, подошел к шкафу, стоящему в углу кабинета, вынул оттуда небольшой портрет в золотой овальной рамке. Протянул его Роуэну.

— Всмотрись в это лицо. Оно ничего тебе не напоминает?

Роуэн с тяжелым сердцем взял миниатюру. На него глянул молодой человек в богатом наряде с презрительно-высокомерным прищуром светло-голубых глаз. Золотистые волосы волнами лежали на плечах. Юноша был красив и знал об этом.

— Это и есть герцог Ланкарийский? — Роуэну не понравился заносчивый вид аристократа.

— Да, это его портрет в молодости. Ничего не замечаешь?

Роуэн отрицательно покачал головой.

Кардинал удивленно на него посмотрел и вдруг догадался:

— Ты смотрел на себя в зеркало?

— Пару раз в жизни. Но это было давно. В монастыре нет зеркал. Вы же знаете, самолюбование считается грехом.

— Знаю. Но здесь есть зеркало. Оно скрыто за тяжелым занавесом в соседней комнате. Тебе стоит на него взглянуть. Пошли!

Он поднялся, подошел к двери и поманил Роуэна за собой. Тот вслед за ним вышел в соседнюю комнату, больше похожую на небольшой зал. Напротив входа висели бархатные темно-синие портьеры, закрывая часть стены.

Кардинал резким взмахом руки отодвинул одну из них в сторону, и открылось большое зеркало в рост человека. Чистое, прозрачное, в тяжелой позолоченной раме. Кардинал встал перед ним и указал Роуэну на место рядом с собой.

Став рядом, Роуэн удивленно уставился на человека в зеркале. Казалось, портрет герцога списан с него, даже выражение лица было таким же презрительно-высокомерным. Если поменять костюм и отрастить волосы, будет полная копия. Чтобы убедиться, что это и впрямь его отражение, Роуэн поднял руку. Мужчина в зеркале одновременно проделал то же.

Обо всем догадавшись, Кардинал чуть заметно усмехнулся и демонстративно перешел на «вы».

— Вам еще нужны доказательства, друг мой? У меня нет никаких сомнений в том, что вы и есть тот самый потерянный Ромуальд.

Роуэн сделал шаг назад и горделиво откинул голову.

— Не зовите меня так. Я всю жизнь был Роуэном. И только Роуэном. И потом, как мог потеряться отпрыск самого герцога, пусть и незаконнорожденный? Я в это не верю.

Кардинал аккуратно задвинул портьеру, прошел обратно в кабинет. Роуэн снова сел на то же кресло, понимая, что разговор не закончен. Кардинал протянул к нему руку, положил ладонь на рукав и проникновенно вымолвил, снова вернувшись к дружелюбному «ты»:

— Дорогой племянник, ты не был потерян. Ты был украден. Твоя мать была любовницей кузена. Но Контрарио времени твоего рождения он к ней уже охладел. Беременность не красит женщин, как ты знаешь. К тому же у кузена в ту пору в живых было еще пятеро законных сыновей.

В мозгу Роуэна вспыхнула горячечная картина — Фелиция, беременная его ребенком. Да если бы это случилось, он был бы на седьмом небе от счастья. Беременность любимой женщины — это прекрасно. И он бы еще сильнее обожал и ценил ее, если это только возможно.

Подавив стон сожаления, хрипло выговорил:

— Я понял. Дальше можете не продолжать. Он ее выгнал.

— Вряд ли это можно так назвать, Ромуальд, — Роуэн сердито посмотрел на кардинала, но промолчал, не желая спорить попусту. — Герцоги не выгоняют своих возлюбленных на улицу, даже и бывших, тем более беременных их ребенком. Он купил ей дом, дал денег, приставил охрану. Побочный ребенок герцога имеет право на обеспеченную жизнь. Но, как я уже сказал, кроме тебя у герцога в то время было еще пятеро сыновей. Законных сыновей. Трое из них были уже взрослыми.

— Им не понравилось рождение конкурента? — догадался Роуэн. — Но какой из меня для них был конкурент?

— Ортего, старший сын и наследник, не обращал внимания на отцовских ублюдков. Но Диего, второй сын, бесился от злости. Боюсь, он приложил руку к смерти и других внебрачных детей отца. Потому что из них не выжил никто. Все они умирали во младенчестве. Но отчего они умирали, достоверно никто не знает. Возможно, они были просто слабыми. Но ты слабым не был. Ты прожил со своей матерью до пяти лет, когда в один жуткий день тебя не оказалось в твоей комнате.

Роуэн зажмурился. Пять лет? Но тогда он должен же хоть что-то помнить о том времени? Он сказал об этом кардиналу, но тот развеял его сомнения:

— Уверен, тебя били и не раз. Побои быстро изгоняют из памяти все, что было в детстве. Но тебе ведь снятся диковинные сны? Сны, где ты бываешь в местах, в которых никогда не бывал наяву?

Роуэн прикрыл глаза. В самом деле, иногда его посещали странные сновидения. Красивая женщина, с нежной улыбкой склоняющаяся над его кроваткой. Немолодая женщина в одежде простолюдинки, поющая ему веселые песенки. Так это отголоски его благополучного младенчества?

— А что стало с моей матерью?

— Не знаю. — Кардинал взмахнул тонкой рукой, намекая, что она ему была попросту неинтересна. — После твоего исчезновения она долго тебя искала. Но через пару лет отчаялась, вышла замуж и уехала куда-то с новым мужем. Она была из обедневшей дворянской семьи, замуж вышла за небогатого барона. Герцог не поскупился на приданое. Так сказать, прикрыл грех.

— Отец меня не искал?

— Тогда нет. Искать тебя он начал тогда, когда один за другим погибли все его законные сыновья. Тогда он пожалел о том, что сотворил.

Но Роуэн еще надеялся избежать роковой для него участи.

— Разве у герцога нет наследников по боковым линиям?

— Есть. Нескио и граф Контрарио. Но в завещании главным наследником прямо указан ребенок законный, неважно, дочь или сын. В случае его пропажи наследником становится Ромуальд, то есть ты, незаконный, но сын.

— Что будет, если я откажусь? — Роуэн не терял надежды остаться в монастыре.

Но кардинал безжалостно разбил все его тайные упования:

— Если не будет найден прямой наследник, герцогом скорее всего станет граф Контрарио. Ты этого хочешь? И учти, из монастыря Дейамор тебе придется уйти в любом случае. И очень быстро.

На сердце Роуэна стало так тяжко, что говорить больше не хотелось. Преодолевая себя, он спросил:

— Я могу принять титул временно, до нахождения прямого наследника, а в случае его нахождения вернуть титул ему? Вместе со всем имуществом, естественно.

Кардинал недоуменно пожал плечами.

— Если на это пойдет совет дворянства, то почему бы и нет? Хотя подобных прецедентов в истории Терминуса еще не было. Как правило, все претенденты стремились заиметь титул навечно для передачи своим потомкам. Твой случай будет первым. Но препятствий к исполнению этого условия я не вижу.

— У меня все равно не будет детей. — Роуэн устремил нежно-печальный взгляд вдаль и тихо вздохнул, будто прощаясь.

Вопрос «почему» застрял в зубах кардинала. Роуэн продолжил расспрашивать кардинала, стараясь выяснить все, что можно:

— Если законный наследник герцога — дочь, ей передадут титул?

— Титул получит ее муж. Если она еще не замужем, что вряд ли, ей уже достаточно много лет, то ей выберут мужа.

— А если ее муж простолюдин? Если ее не могут найти, то, вполне возможно, у нее такая же судьба, как и у меня, и она считает себя простой мещанкой, к примеру.

— Если ее муж будет простолюдином, то, скорее всего, ее ждет развод. Дворянство подобного мезальянса не допустит. И ей подберут достойного ее крови мужа.

Роуэн пожалел неведомую ему сестру.

— Жестоко.

— Я не думаю, что кто-либо найдется. Со слов маркизы я знаю, что ребенок был похищен в пятнадцать лет. Это вполне достаточный возраст, чтобы помнить и своих родных, и обстоятельства своей жизни. Раз он не появился до сих пор, значит, в живых его уже нет. Семья, из которой он был похищен, исповедуется в церкви постоянно. Если бы они узнали о нем, мне было бы известно.

— Священники нарушают тайну исповеди? — недовольно вскинулся Роуэн.