Серебро ночи. Трилогия (СИ) - Герцик Татьяна Ивановна - Страница 137

Как плохо, что с гибелью жуткого предводителя крыс исчезла и столь удобная система отлаженной связи. Теперь крысы не спешат к нему со всей страны с донесениями от его шпионов. И нет Антии, от которой он знал обо всем, что делалось в королевском дворце.

Но это не страшно. Теперь, когда в Мерриград ушла почти вся королевская стража, когда нескио со своим войском не встает ему поперек дороги, у него развязаны руки, и он возьмет свое. То, что было ему обещано давным-давно. Нежную, так манящую его к себе Фелицию. Страстно любимую им Фелицию. Живую, а не мертвую.

Отойдя от зеркала, сел в кресло с высокой спинкой. Немного подумал и, на что-то решившись, приказал позвать к себе сенешаля. Тот явился почти сразу, его комнаты были на первом этаже городского дома графа.

— Сколько у нас людей? — не удостоив его приветствия, спросил граф.

Фонсо с некоторой небрежностью поклонился и ответил с толикой осуждения:

— Смотря каких. Если вы имеете в виду воинов, то около тысячи. Но большая часть из них охраняет границы Терминуса.

Граф грязно выругался.

— От кого охраняет?

Сенешаль чуть заметно вздернул бровь. Неужели граф не знает то, что в его вотчине знает каждый младенец? Но ответил сдержанно:

— Из соседней Фарминии постоянно приходят браконьеры. И по условиям владения титулом графы Контрарио обязаны защищать границы страны и своих владений.

Контрарио вскочил, не в силах справиться с собственным норовом.

— К дьяволу все условия! Неужто ты думаешь, что кто-то посмеет отобрать у меня титул? Это привилегия королей. Вот когда у нас появится король, тогда и будешь думать, выполнять условия владения титулом или нет. А сейчас слушай мой приказ: отзывай всех своих людей от границы с Фарминией и собирай под Купитусом. Место можешь выбрать сам, но побеспокойся, чтоб никто ничего не заподозрил.

— Вы собираетесь штурмовать королевский замок? — поразился сенешаль. — Для этого нужна не одна тысяча человек. Там и сотни тысяч будет мало.

Граф вспыхнул, как сухой порох.

— Болван! Неужели ты считаешь меня идиотом? — Фонсо сделал шаг назад, молча поклонился, отрицательно покачал головой. Контрарио помолчал, пытаясь совладать со вспышкой ярости. Наконец добавил охрипшим голосом: — Я собираюсь штурмовать монастырь Дейамор.

Сенешаль исподлобья посмотрел на него, не в состоянии скрыть отвращения.

— Вы собираетесь штурмовать божью обитель? — ему очень хотелось повернуться и уйти, но этого он позволить себе не мог. Слишком многим он был связан со своим неистовым господином.

— Да! — взбешенно рявкнул Контрарио. — Если тебе это не по нраву, можешь катиться ко всем чертям! Замену тебе найти не трудно!

Фонсо криво усмехнулся.

— На мне висит слишком много злодейств, чтобы я побоялся совершить еще одно. Хорошо, я вызову всех своих людей. Но на это понадобится несколько дней. Учтите, ваши границы останутся без защиты. И замок Контрарио в слишком опасной близости от Фарминии.

Граф в неистовстве сжал кулаки и придвинулся вплотную к сенешалю, будто намереваясь его ударить. Тот невольно отшатнулся.

— Ерунда! Замок неприступен! Принимайся за переброску людей немедленно!

Сенешаль удалился, отвесив на прощанье короткий издевательский поклон.

Контрарио в раздражении покусал губы, раздумывая, не заменить ли ему сенешаля в самом деле, но не мог найти для этого достаточно веских причин. К тому же Фонсо слишком много знает, и просто так отстранить его от звания не получится. Его нужно убрать. Если б они были в замке, это не составило бы труда, но посреди столицы выполнить это затруднительно. Фонсо — воин, и воин опытный. В ловушку его не поймать.

Приказал подать лошадь. Вскочив на нее, в сопровождении небольшого отряда отправился на рекогносцировку. Подъехал к воротам монастыря, позвонил в колокол. Выглянувшая в окошко монашка при виде вооруженных всадников испуганно округлила глаза и тихонько ойкнула.

— Что вам угодно? — ее голос нервно дрожал.

Граф с силой сжал поводья. Что ему угодно? Ему угодно увезти отсюда Фелицию! И немедленно! Но ответил мирно:

— Я хочу поговорить с матерью настоятельницей.

Видимо, монахиня получила на этот счет строгие указания, потому что поспешно ответила:

— Матушка никого не принимает. Ей нездоровится.

— Вот как? И что с ней такое?

Монахиня беспомощно пожала плечами.

— Я не знаю. Просто она себя неважно чувствует.

Граф презрительно расхохотался.

— Да она никогда в жизни ничем не болела! Она просто боится меня видеть!

Испуганно моргнув, монашка исчезла, и вместо нее в окошке появился статный мужчина в черной одежде с мрачным взглядом.

— Что вам угодно, граф Контрарио?

Контрарио вгляделся в сумрачное твердое лицо. Где-то он его видел, но вот где? Он не мог вспомнить.

— Что ты здесь делаешь? В женском монастыре не место мужчинам. — Граф негодующе взмахнул рукой, желая уничтожить его на месте.

Незнакомец высокомерно смерил его не менее презрительным взглядом.

— Я здесь по поручению наместника. Я начальник монастырской стражи. А вот что здесь делаешь ты?

Граф отшатнулся.

— Кто ты такой, чтобы говорить мне «ты»? — ярость слепой волной ударила ему в голову.

— Я тот, кто научит тебя правилам вежливости, — прозвучал издевательский ответ.

Негодуя, граф схватился за меч.

— Ну так выходи, ничтожество! Посмотрим, что у тебя получится!

Страж спокойно покачал головой.

— Время еще не пришло. И для чего ты здесь? Собираешься штурмовать монастырь? Вынюхиваешь, как бы это лучше проделать?

— А, ты шпион? — взревел Контрарио. — А не Роуэн ли ты? Любимчик Беллатора? И что ты собираешься делать? Неужели думаешь отстоять монастырь?

Роуэн хмуро потребовал ответа:

— Для чего тебе монастырь? Молиться собираешься? Или стремишься добраться до страстно желаемого женского тела? И не надейся! Тебе ее никогда не получить! Ты сюда не войдешь!

Это было сказано с яростью не меньшей, чем графская. И Контрарио вдруг ясно понял: перед ним соперник. Возможно, равный ему по силам. А, возможно, и превосходящий. Граф всегда чувствовал себя выше окружающих. Но сейчас, под суровым взглядом стоящего напротив воина впервые засомневался в себе.

Взмахнул рукой своему отряду, развернулся и поскакал прочь, безжалостно вонзив острые шпоры в бока ни в чем не повинного Берта. Тот понесся вскачь, рискуя раздавить попадавшихся навстречу стремительно разбегавшихся по сторонам людей. Но граф на подобные мелочи никогда внимания не обращал.

Бросив поводья подоспевшему груму, вбежал в свой дом и принялся крушить все, что попалось под руку. Ушибив руку о мраморную каминную полку, опомнился и обвел взглядом разгромленный холл. Испуганный мажордом прятался в глубине под парадной лестницей, лакей осторожно выглядывал из-за колонны, оба старались не попасться на глаза взбешенному господину. Крикнув им, чтоб немедленно навели порядок, граф взбежал по лестнице в свои покои.

Позвонив в сонетку, приказал подать себе бургундское. Пока крупными глотками пил вино, утишая неистовый гнев, в комнату, не испросив его разрешения, безмятежно вплыла Амелия в дорогом шелковом наряде кричащего огненно-красного цвета. Темные волосы были убраны под золотую сетку тончайшего плетения с искусно сотканными розочками по краям, на груди красовалось драгоценное рубиновое ожерелье с особенно большим камнем посредине.

Граф знал, что все это куплено на его деньги, и с бешенством глядел на нее, не давая себе труда приветствовать ее хотя бы кивком головы.

Но гордую красотку это не смутило. С милой улыбкой грациозно склонившись в издевательски низком реверансе, она пропела томным голоском:

— Дорогой кузен, вы, похоже, страшно возмущены? Или чем-то страшно разочарованы?

Граф брезгливо поморщился. И дернул же его черт вытащить эту назойливую дуру из монастыря, где она приносила хоть призрачную, но пользу. Хотя бы одним тем, что не доводила его до бешенства своей наглостью и глупостью.