Изменение (СИ) - "Ange-lika" - Страница 12

Матвей уже пробирался обратно, когда его сложило пополам от резкой боли. «Изменение!» — было первой мыслью. И не сразу он осознал, что это всего лишь очередное подтверждение присказки «не пей из лужи, козленочком станешь». Козлом он не стал, но испытал все прелести отравления сырой водой. К зданию центра Матвей подбредал уже в сумерках, придерживаясь за стволы деревьев. О сверхскорости тут не шло и речи — лишь бы добраться до места. И полежать спокойно хоть немного.

Однако пытливость ума не дала ему спокойно отлежаться. Оказавшись в лаборатории и отмахнувшись от всех вопросов уверением, что чувствует себя лучше всех, Матвей пролежал четверть часа, в то время как мозг уже просчитывал вероятности и возможности.

Подчиняясь собственному разуму, мужчина сполз с дивана и выпил очищенной воды, сколько только смогло в нём поместиться. Внутри булькало, когда Матвей поплелся к давно отключенному для экономии энергии местных генераторов микроскопу, центрифуге и анализатору.

К утру он уже испробовал всё, что только взбрело ему в голову, и мог утверждать, что трансген, выработанный препаратом ГМКО-313, больше не изменяет его. Уже не раздумывая, стоит ли будить всех, кто уже спит, Матвей вышел из лаборатории. Включённая пожарная сигнализация вызвала далеко не самую быструю реакцию. Люди устали от процессов сбора. Кто-то выходил, еще явно не ложась, кто-то сонно тёр глаза.

Дождавшись, когда в коридор выйдет большинство, Матвей отключил обратно рубильник. Ни миг воцарилась тишина, пропитанная раздражением, интересом и настороженностью. Пока мужчина не произнёс:

— Я нашёл способ предотвратить изменения.

Безмолвие осознания взвилось роем вопросов, уточнений, выяснений подробностей.

Вокруг закипела жизнь, Матвей объяснял формулу, тыкая пальцев в написанные прямо на стене значки, а кто-то уже засунул ему в руку бутерброд. Благодарно мыкнув что-то невразумительное с набитым ртом, мужчина распределял обязанности по производству модификатора.

Препарат вводился по мере производства, но приходилось учитывать наличие свободных мест в лазарете. Только там были кровати с привязями, чтобы в процессе изменения человек не повредил себе больше, чем было возможно. К тому же потом надо было не только отлежаться, но и взять кровь на анализ, чтобы подтвердить положительный результат.

Одним из первых под иглу попал Димка. Матвей вводил ему модификатор сам, не желая, чтобы что-то пошло не так. Хотя уже почти десятку людей ввели препарат и без присутствия Матвея. Убедившись, что Дмитрий крепко спит, успешно пережив изменения. Матвей понял, что давно не видел Надю. Он уже так привык, что она была рядом.

Разыскивая девушку по всему центру, Матвей даже не догадался посмотреть в лазарете. Он не понял, почему она не сказала, что пойдет ночью на модификацию. Хотя в женскую нелогичность это вполне вписывалось. Может, не хотела, чтобы он видел, как её изменяет. Или еще что-то столь же непонятное, уместившееся в её голове.

Надю Матвей нашел на койке уже ожидающей подтверждения успешности.

— К тебе можно? — постучавшись в дверь, заглянул в палату мужчина.

Девушка невразумительно передёрнула плечами, и Матвей предпочёл принять это за знак согласия.

— Тебе уже ввели препарат, — произнес мужчина, чтобы начать беседу. — Теперь тебе не страшны изменения. Какие планы на будущее?

— Пока не знаю, — столь же отстранённо ответила девушка. Ни улыбки, ни взгляда в его сторону.

— Что случилось, Надя? — насторожился Матвей, подходя ближе. — Что-то пошло не так с препаратом? С тобой всё в порядке?

Он попытался взять девушку за руку, но она подскочила, разделяя их кроватью.

— Ничего. Со мной всё в порядке, — тихо ответила и отвернулась. В её голосе сквозила усмешка. Не привычная, открытая или подначивающая, а какая-то горькая. Недолгое молчание, и Надя обернулась к нему: — Не буду тебя задерживать ненужными подробностями, а то Эмма же ждёт.

Матвей ощутил укол совести — за всей суетой с модификатором он забыл о сообщении для бункера. Хотя у него было оправдание — им там ничего не угрожало, а всех тех, кто жил рядом с ним в это нелёгкое время, кого он успел полюбить, он хотел защитить от опасности изменения. В том числе и ставшую такой родной Надю. А для этого надо было понять, что с ней происходит.

— Даже если Эмме придётся подождать, она бы поняла, что я должен поддержать своего друга, — настороженно произнес Матвей, ожидая от Надежды любой реакции. — Так что случилось, Надюш? — он медленно обходил кровать, стараясь не спугнуть девушку.

— Случилось? — отступая, переспросила Надя. — Да ничего особенного! Так уж случилось, что этот самый «друг» влюбилась в тебя… — Девушка мотнула головой, закусив губу. — Думаю, Эмме это знать необязательно, — выпалила она, и мимо Матвей пронёсся резкий ветер. Нади больше не было с ним в комнате.

Но Матвей даже не попытался её остановить. Застыв на месте он пытался как-то уместить в голове услышанное. «Как Надя могла влюбиться?! Она же… А что она? Девушка. Очень красивая девушка, — признал Матвей. Он просто не видел раньше её женственности, которая была закрыта вывесками «сотрудник центра», «друг» и «у меня есть Эмма». — И ничего не изменилось, — одёрнул себя мужчина, — у меня по-прежнему есть Эмма, а Надя… У неё это пройдет. Она просто не могла меня любить, зная почти всё о разработке ГМКО. Я, наверное, что-то не так понял».

— Надя?.. — раздался стук в дверь. Матвей развернулся, стараясь сосредоточиться на происходящем.

— А, это ты Матвей, — улыбнулась Алина, выполнявшая сейчас функцию медсестры. — Передай Наде, что её результаты в порядке.

— Хорошо, — кивнул мужчина.

Но сначала он пошёл в рубку передать сообщение в бункер. Ему надо было как можно скорее увидеть Эмму. Матвей несколько часов ждал ответа от ушедших под землю, пока не был вынужден пойти отдыхать. И передать Наде ему уже ничего не удалось. Она ушла с первой же группой модифицированных, отправившихся подготавливать новое место для центра. Заодно они должны были отыскать выживших в Москве и предупредить их о возможности остановить изменение.

А Матвей метался, как зверь, пойманный в клетку. Из бункера не было ответа, хотя они повторяли сообщение каждый час. Отзыв пришел лишь на третий день. Когда Матвей уже не находил себе места, собираясь идти их искать и… сам не зная что. Ломиться в дверь, которую не может пробить и взрыв?

Все в центре прошли модификацию и постепенно съезжали на новое место. Коридоры пустели. Никита уже складывал в коробку какие-то провода и микрофоны из рубки, тоже готовясь к переезду, когда тишина ответной связи сменилась уверенным голосом, требовавшей подтверждений и доказательств, что проблема решена.

Назвав свое имя, Матвей ожидал, что всё тут же разрешится. Владимир Денисович знал его. Но быть знакомым отца Эммы оказалось мало. Самым лучшим доказательством оказался он сам. Если он придет и покажет, что вода не изменяет его, ему поверят.

Матвей собирал вещи в лаборатории, размышляя, как найти нужное место, учитывая изменения ландшафта разросшимися лесами. Об опасности передвижения по этим самым лесам он задумывался только с точки зрения «прихватить побольше оружия».

— Ты же не собираешься веселиться без меня? — раздался неожиданно голос, когда Матвей уже проверял, заряжен ли пистолет.

Торопившись, мужчина забыл закрыть дверь, да и прятаться ему было не от кого. Не от Димки же, подпиравшего в данный момент косяк.

— Вот дождёшься, так подкрадываясь неожиданно, кто-нибудь более нервный пристрелит тебя, — предупредил Матвей, ощущая, что двигается слишком быстро от прилившего адреналина. Организму же не объяснишь, что у друга шутки просто дурацкие.

— Ты не ответил на мой вопрос, — уже заходя в комнату, произнес Димка — куда собрался?

— Бункер искать, — пожал плечами Матвей.

— А я-то дурак думал, что ты, как красная шапочка, несёшь бабушке пирожки… с модификатором. Тебе бы пошёл красный чепец, — хмыкнул Дмитрий. — Но как ты надеешься доставить препарат в целости, рыская по лесам? Вот у меня есть решение получше. А самое главное — быстрее.