Путешествие по солнцу
(Русская фантастическая проза первой половины XIX века.) - Терпинович Демокрит - Страница 5

«Однакож я видел, что ваш папенька часто разговаривает с вами очень ласково?»

«Да, разговаривать с ним можно; только не просить; как же кто из нас вздумает чего попросить, то он тотчас нахмурится, сердито напоминает о том, что мимо камердинера ничего не должно просить, и сам уйдёт или нас прогонит.»

«Ах как вы несчастливы! возразил я; с этой стороны мы гораздо счастливее на земле; мы можем прямо просить ваших папенек во всяком случае; они за это не сердятся, и выслушивают нас охотно.» — Я рассказал им, при этом случае, что Харун Элрашид даже прославился тем, что благосклонно принимал всех, кто имел до него дело, выслушивал их с большим снисхождением рассматривал сам их просьбы, и каждому давал надлежащее удовлетворение; и что за это его благословляли, и без памяти любили.

Бедненькие девушки тяжело вздохнули, и очень завидовал вашему счастью. Вот видите, любезные друзья, что и у вас на земле не так дурно, когда даже солнечные жители завидуют: — однакож красавицы меня просили, об этом не говорить при отцах семейств чтобы они не подумали, будто я хочу завести между, ними новый порядок, и чтобы они меня за это не ненавидели; и я послушался их доброго совета.

Еще заметил я странное обыкновение; именно то, что многие девицы, и между прочим моя покровительница Милили, когда ходили гулять, или и гости, имели повязки на голове, на которых было написано, сколько за которой будет приданого: в это время за Милили стал свататься жених который объявил что доволен приданым, но прежде, нежели даст слово, желает удостовериться и том, что она не имеет телесных недостатков; удостоверившись же, что она недостатков не имеет, он дал слово; ей надели веревку на шею, и он отвел ее к себе домой, как у нас водят коров: я заплакал расставаясь с нею, и она поручила меня дружбе своей сестры Дирли. Я после спросил Дирли, что бы вышло, ежели бы жених не согласился взять за себя её сестру? — «О, тогда он бы заплатил пошлину, десятую часть приданого; и это прибавилось бы к её приданому».

«Да, ведь это стыдно и обидно» — сказал я.

«Чтож делать! — отвечала она; — таков у нас обычай; захочется замуж идти, так надобно чем-нибудь пожертвовать; не всякий же и отказывает; ежели недостаток, который может оказаться, маловажен и не стоит десятой доли приданного, то женихи часто берут невест и с недостатками.»

«А за чем же ты, спросил я Дирли, не носишь такой повязки?»

«Я не ищу женихов — отвечала она — и ежели я так кому понравлюсь, то возьмёт меня на слово, и без веревки: впрочем, считают справедливым что всякий желает знать, какой берет товар.»

Как она не умела мне растолковать это дело яснее, то я опять отправился к моему знакомому профессору Правдолюбия: этот растолковал мне дело следующим образом:

«Девицы, которые ходят с повязками с написанным приданым были великие кокетки на той планете, где они прежде жили; от этого у них остается здесь побуждение приманивать женихов наружными своими достоинствами, потому что кокетки обыкновенно не имеют внутренних достоинств; а как у нас на солнце моды не в моде, ин каждый хочет все взять на чистоту, то остаётся только похвастаться приданым и наружною красотою; те же девушки, которые на своей планете были скромны, и одарены внутренними достоинствами, и здесь не хвастаются наружными; это самое убеждает благоразумных женихов ищущих истинное счастье и супружестве, что такие девушки надеются на внутренние свои достоинства, и потому берут их без веревки, и даже без приданого. Наше общество имеет при том то благодетельное влияние на девушек, которые на своей планете заслуживали порицание своим поведением что зная, что женихи могут об этом навести справки по нашим книгам они большею частью стараются вести здесь примерную жизнь».

Тут он развернул свою книгу, и по алфавитному списку стал доискиваться имен четырех моих подруг; и что же оказалось? действительно Милили, живучи еще на Меркурии, была ужасная кокетка, многих мужчин свела с ума, и наконец вышла замуж за какого-то глупого модника, которому она в последствии много раз изменяла; она была худая жена, и худая мать семейства: сестры же её, напротив того, были умные, добродетельные, и досужие девушки, которые вышли там за муж за хороших благородно-мыслящих людей, и во всю свою жизнь были потом хорошими жёнами и матерями семейств; это и заставило меня признать справедливым что Милили была на солнце наказана унижением за прежнюю свою гордость и дурное поведение, а сестры её награждены уважением солнечных женихов.

Я опять усердно поблагодарил Криб-краб-туня, и удивлялся мудрости солнечных учреждений; хотя признаюсь, они мне не все нравились; как между прочем то, что дети не смеют сами обращаться к своим отцам с просьбами, мимо камердинера; это показалось мне слишком унизительным. Однакож любезные друзья, всего не могу вам сегодня пересказать, что видел на солнце; пора отдохнуть: когда в другой раз опять соберемся дружескою беседою, тогда буду продолжать мой рассказ; а покамест прощайте; или как хотите, до свидания.

Второй рассказ

Вот мы опять собралась, любезные друзья мои, и вы верно захотите услышать продолжение моего рассказа про житие-бытие на солнце; я готов удовлетворить ваше любопытство; только не знаю, с чего начать; ибо я так много там видел и так еще не давно оттуда возвратился, что не могу привести все мною там введённое и слышанное в систематический порядок; и так сообщу вам все на выдержку, как что представится моей памяти.

Жителей солнца можно разделить на городских и лесных: в городах живут истцы, ответчики, ходатаи по делам, судии, купцы, ремесленники, и земледельцы; а и лесах люди всех сословий, разоренные от продолжительных тяжебных дел. Казалось бы, что по чрезвычайному плодородию должно быть весьма дешево содержать себя на солнце; но это напротив: эгоизм дошел там до высшей степени; истинно добрых совестливых людей там очень мало, особенно между мужчинами; а каждый норовит как бы что с других сорвать; как бы других обмануть: кто сильнее, тот бесстыдным образом обижает слабого: чувствуя себя правым обожжённый пойдет жаловаться; хотя все знают, что слабый никогда не выигрывает дело против сильного: ходатаи и чиновники поддерживают всегда и везде надежду на успех и протягивают руки как можно чаще, а просители натирают их металлическою мазью до поту лица; эта мазь имеет на чиновников такое же действие, как у нас пудрет на тощую почву; от этого-то на солнце всякий хочет быть чиновником и их столько размножилось, что часто случается видеть в присутственной зале двадцать чиновников, из которых двое занимаются делом а восемнадцать убивают время: не смотря на это они все чувствуют зуд в руках, и протягивают их как скоро какой-нибудь проситель к ним приблизится: не обращать на это внимание, и не натирать им руки, считается там невежеством; а для невежды кто ж станет трудиться, или подавать доброго совета?

Сильные ответчики, хотя знают, что суд для них не опасен, но из благопристойности должны дать какой ни будь ответ чтобы не компрометировать судей: эти ответы пишутся обыкновенно как можно кудрявее и невнятнее, чтобы более затруднять рассмотрение дела; что особенно способствует к продолжению его: а как ответчики большею частью сами ленятся, или не умеют заниматься сочинением этих ответов то должны нанимать дельцов и давать им значительное содержание; а эти с своей стороны натирают руки чиновников металлическою мазью. Таким образом тянут дело до тех пор пока слабейший лишится средств купить мази, и вместе с тем средств к содержанию себя в городе; тогда он идет в лес так сказать на подножный корм а дело остается нерешённым за отсутствием истца: от того судии не обременяют свою совесть неправильным решением, потому что дело никогда почти не доходит до решения.

В лесах не позволяется строить жилья; следовательно, лесные жители находятся всегда под открытым небом и питаются дикорастущими плодами и кореньями! к счастью, солнечный климат столько благоприятствует этому образу жизни, что такое положение никого не приводит и отчаяние; хотя, впрочем, довольно скучно, жить всегда на биваке.