Что Кейти делала - Кулидж Сьюзан - Страница 3

По концам крыши сидели Дорри и Джоанна. Дорри был шестилетним мальчиком, бледным, маленьким и толстеньким, с серьезным выражением лица и запачканными патокой рукавами курточки, а Джоанна, которую остальные называли «Джон» или «Джонни», — крепкой коренастой девочкой, на год младше Дорри; ее большие глаза смотрели решительно, а широкий ярко-розовый рот всегда был готов растянуться в еще более широкой улыбке. Эти двое были большими друзьями, хотя Дорри выглядел как девочка, по ошибке надевшая костюм мальчика, а Джонни — как мальчик, который для смеха позаимствовал платье у сестры. И вот, когда все они сидели там, болтая и смеясь, послышался радостный крик, окно наверху отворилось, и в нем появилась Кейти. В руке она держала десяток чулок и с торжеством размахивала ими.

— Ура! — закричала она. — Все заштопано, и тетя Иззи говорит, что мы можем идти. Вам надоело ждать? Я никак не могла быстрее, дырки были та-акие большие. Давай, Кловер, живо, собирай вещи! Мы с Сиси сейчас спустимся.

Обрадованные дети вскочили и съехали с крыши ледника. Кловер притащила из дровяного сарая пару корзин. Элси побежала за своим котенком. Дорри и Джон приволокли два огромных пука зеленых сучьев. Как раз тогда, когда все были готовы, хлопнула боковая дверь и во двор вышли Кейти и Сиси Холл.

Я должна рассказать вам о Сиси. Она жила в соседнем доме и дружила с детьми доктора Карра. Дворы двух домов разделяла лишь живая изгородь, так что Сиси проводила две трети всего времени у соседей, где стала почти членом семьи. Это была чистенькая и нарядная девочка, со скромными и сдержанными манерами, беленькая, румяная, со светлыми блестящими волосами, которые всегда оставались прилизанными, и изящными ручками, которые никогда не становились грязными Как отличалась от нее моя бедная Кейти! Волосы у Кейти вечно были растрепаны, платья всегда «сами» цеплялись за гвозди и рвались, и, несмотря на свой возраст и рост, она была легкомысленной и простодушной, как шестилетний ребенок. Более долговязой девочки, чем Кейти, свет не видывал. Как она умудрялась расти с такой скоростью, никто не знал; но она уже была папе до уха и на полголовы выше тети Иззи. Каждый раз, когда ей случалось задуматься о своем росте, она становилась неуклюжей и ей казалось, что вся она состоит из коленей, локтей, углов и выступов. К счастью, в голове у нее было столько всяких других мыслей, планов, идей и фантазий, что она редко находила время, чтобы вспомнить, какая она высокая. При всей своей невнимательности и беспечности Кейти была доброй, отзывчивой девочкой и каждую неделю принимала множество похвальных решений, но, к сожалению, никогда не следовала ни одному из них. Иногда она вдруг вспоминала о своей ответственности перед младшими братьями и сестрами и у нее появлялось горячее желание подать им хороший пример, но возможность подать его чаще всего представлялась тогда, когда она об этом уже забывала. Дни у Кейти проносились как вихрь; когда она не учила уроки, не шила и не штопала с тетей Иззи — всего этого Кейти ужасно не любила, — в голове у нее роилось так много восхитительных планов, что единственным ее желанием было иметь десять пар рук, чтобы эти планы осуществить. Все тот же изобретательный ум вечно навлекал на нее всевозможные неприятности. Она любила строить воздушные замки и мечтать о том времени, когда она что-нибудь совершит, станет знаменитой и каждый услышит о ней и захочет с ней познакомиться. Ей так и не удалось решить, какой именно чудесный подвиг принесет ей славу, но, размышляя об этом, она часто забывала выучить урок или зашнуровать ботинки, за что получала плохую отметку или нагоняй от тети Иззи. В такие минуты она утешалась тем, что строила новые планы — постепенно стать красивой, всеми любимой и кроткой, как ангел. Для достижения этой цели многое должно было измениться в ней. Ее черным глазам предстояло стать голубыми, носу — удлиниться и выпрямиться, а ее рту, слишком большому, чтобы он мог годиться для лица героини, — превратиться в нечто напоминающее бутон розы. Пока же эти чарующие изменения еще не произошли, она, насколько это было в ее силах, забывала о своей внешности, хотя я полагаю, что дама на этикетке «Tricopherous»note 1 с чудесными волосами до земли неизменно оставалась той, кому Кейти больше всего завидовала.

Глава 2

Рай

Место, куда направлялись дети, представляло собой густую рощицу в нижней, топкой части поля, неподалеку от дома. Рощица не была большой, но казалась такой из-за того, что деревья и кусты росли очень близко друг к другу и было не видно, где рощица кончается. Зимой, когда земля была сырой и болотистой, никто не ходил туда, кроме коров, которые не боялись промочить ноги; но летом почва просыхала и все становилось зеленым, свежим, полным манящих чудес — диких роз, сассафрасаnote 2, птичьих гнезд. Узкие извилистые тропинки, протоптанные бродившими здесь коровами, вели во всех направлениях. Дети называли эту рощицу Раем, и она казалась им не менее неизведанной, бесконечной, обещающей множество приключений, чем какой-нибудь волшебный лес в сказочной стране.

Путь в Рай проходил через несколько деревянных изгородей. Кейти и Сиси преодолевали их, прыгая с разбега, а младшим приходилось пролезать под брусьями. Оставив изгороди позади, дети оказались в открытом поле и, с общего согласия, пустились бежать, пока не достигли опушки рощи. Там они остановились и неуверенно переглянулись. Входить в Рай в первый раз после долгой зимы всегда было необыкновенно интересно. Кто знает, что могли натворить здесь феи за то время, пока никто из детей сюда не заглядывал.

— По какой тропинке пойдем? — спросила наконец Кловер.

— Проголосуем, — сказала Кейти. — Я предлагаю — по Тропе Пилигримов к Холму Трудностей.

— Я — за! — поддержала Кловер, которая всегда соглашалась с Кейти.

— По Тропе Покоя тоже было бы неплохо, — заметила Сиси.

— Нет, нет! Мы хотим по Сассафрасовой Тропе! — закричали Джон и Дорри.

Однако Кейти, как всегда, настояла на своем. Было решено, что они пойдут по Тропе Пилигримов, а потом тщательно обследуют все свое маленькое королевство и посмотрят, что изменилось с тех пор, как они были в нем в последний раз. После этого они наконец вступили в рощу. Кейти и Сиси возглавляли процессию, а Дорри, волочивший за собой огромный пук веток, замыкал шествие.

— Ах, вот и милый Розовый Букет! Он цел! — закричали дети, когда добрались до вершины Холма Трудностей и увидели высокий пень, из середины которого рос куст дикой розы, уже покрывшийся молоденькими зелеными листиками. Этот Розовый Букет обладал для детей волшебной притягательной силой. Они сочиняли о нем все новые истории и вечно боялись, как бы какая-нибудь проголодавшаяся корова не прельстилась их любимым розовым кустом и не съела его.

— Да, он цел, — сказала Кейти, гладя пальцем один из листиков, — хотя в одну из зимних ночей ему грозила большая опасность. Но он был спасен.

— О! Как это было? Расскажи! — закричали остальные, так как Кейти славилась в семье своими историями.

— Это произошло накануне Рождества, — продолжила Кейти таинственным тоном. — Фея нашего Розового Букета заболела. У нее начался ужасный насморк, и фея вон того тополя сказала ей, что чай из сассафраса хорошо помогает при простуде. И вот она выпила большую чашку этого чая — чашка была сделана из шапочки желудя, — а потом уютно улеглась в темной и густой чаще леса и заснула. А в полночь, когда она сладко посапывала во сне, в лесу раздался топот. Это мчался страшный черный бык с горящими глазами. Он увидел наш бедный Розовый Букет и широко разинул свой громадный рот, чтобы перекусить его пополам. Но в эту минуту из-за пня высунулся маленький толстенький человечек с волшебной палочкой в руке. Это конечно же был Санта-Клаусnote 3. Он так сильно стукнул быка своей волшебной палочкой, что тот отчаянно замычал и приставил к своему носу переднее копыто, чтобы проверить, остался ли нос на месте. Нос оказался на месте, но быку было так больно, что он снова заревел и ускакал в глубь леса так быстро, как только мог. Тогда Санта-Клаус разбудил фею и сказал ей, что, если она не будет как следует заботиться о Розовом Букете, он поставит на ее место какую-нибудь другую фею, а ее саму отправит охранять самый колючий куст ежевики.