Охота на князя Дракулу - Манискалко Керри - Страница 18

– В данный момент? – Я подошла ближе, глядя, как напряглась его шея, когда он кивнул. – Я хочу знать, что именно Вильгельм увидел в поезде – если он действительно что-то видел. Я хочу знать, почему двух человек убили – всадили им кол в сердце, – как будто они стригои. И я хочу найти улики, прежде чем у нас на руках потенциально окажется еще один Потрошитель.

Томас выдохнул, но выдох этот был чересчур громким для небрежного. В глубине души мне захотелось взять свои слова обратно, сказать, что я люблю его и желаю всего, что предлагали мне его глаза. Возможно, я сделала величайшую глупость. Я промолчала. Пусть лучше он испытает временное разочарование, чем постоянно страдать от моих смятенных чувств.

– Тогда вперед, на охоту. – Он протянул мне руку. – Идем?

Я заколебалась. На мгновение мне показалось, что я вижу какую-то тень, движущуюся к нам из-за угла. Пульс мой участился. Я ждала, пока владелец этой тени подойдет к нам. Томас проследил за моим взглядом, нахмурился, потом повернулся и оглядел меня.

– Я думаю, Крессуэлл, нам лучше разделиться и поискать Вильгельма по отдельности.

– Как угодно даме.

Томас задержал на мне взгляд на миг дольше, чем следовало бы, а потом, прежде, чем я поняла, что он собирается сделать, запечатлел на моей щеке невинный поцелуй. Он медленно отстранился. Глаза его блестели озорством. Я быстро оглянулась, не видел ли кто столь неподобающего поведения. Но тень, касательно которой я готова была поклясться, что она движется в нашу сторону, исчезла.

Я отогнала ощущение, что за мною кто-то незримо наблюдает, и призналась себе, что воображение снова взяло надо мною верх. И вошла в одежную лавку. Свободные края ярких тканей стекали с рулонов, словно шелковая кровь. По пути к раскроечному столу, расположенному в глубине лавки, я провела рукой по атласу и тонким кружевам.

– Буна, – поздоровалась со мной низенькая пухленькая женщина.

– Буна. Сюда кто-нибудь заходил? Молодой человек? Очень больной. Э-э… форте болнав.

Седая женщина продолжала улыбаться, демонстрируя ямочки на щеках, и я понадеялась, что она поняла мой румынский. Она быстро оглядела меня, словно выискивая, нет ли у меня змеи в рукаве или еще какого подвоха, которого ей следовало бы опасаться.

– Нет, молодые люди сегодня не заходили.

Тут мое внимание привлек висящий на стене за ее спиной рисунок, портрет молодой женщины. Он был окружен какими-то записями на румынском. Меня пробрал озноб. Светлые волосы женщины чем-то напомнили мне Анастасию.

– Что здесь говорится?

Хозяйка лавки отвела полотнища ткани и показала на календарь на своем столе, ткнув ножницами в слово «Винери». Пятница.

– Пропала три ночи назад. Ее видели возле леса. Потом нимик. Ничего. Приколичи.

– Какой ужас! – У меня перехватило дыхание. Эта женщина действительно верила, что по окрестностям рыскает немертвый волк-оборотень и выискивает жертв. Однако же при мысли о том, что можно заблудиться в этих ужасных лесах, у меня ноги сделались словно ватные. Я от души понадеялась, что девушка сумела добраться до какого-нибудь безопасного места. Но если снег шел всю ночь, выжить было невозможно.

Я выбрала себе новые чулки и, расплатившись с хозяйкой лавки, заменила ими свои промокшие. Чулки были толстыми и теплыми, и мои ноги словно окутали мягкие облака.

– Спасибо… мультумешч. Надеюсь, что эта девушка скоро найдется.

Тут мое внимание привлекла какая-то суматоха на улице. По мощенной брусчаткой улице бежали люди с широко распахнутыми, немигающими глазами. Мягкая на вид владелица лавки сжала губы и достала из-за прилавка железную трубу.

– Вернись, девушка. Там плохо. Форте рау.

Страх пронзил мои жилы, но я подавила его. Здесь мне нельзя было поддаваться подобным эмоциям. Я в новом месте и не вернусь к старым привычкам. И неважно, если что-то считают очень скверным. Нет ничего хуже наших собственных страхов. Я была совершенно убеждена, что никто не охотится на людей на этих улицах, особенно среди бела дня.

– Со мной ничего не случится.

И я не колеблясь отворила дверь, подобрала юбки и побежала к небольшой толпе, собравшейся у переулка в конце торговой улицы.

Холод проник в щели моего доспеха, защищающего чувства: ледяные пальцы скользнули по моей коже. Я не выдержала этого касания и задрожала под бледным утренним светом.

Приближалась очередная буря. Из серых туч сыпались снежинки и крупинки льда, предупреждая, что дальше будет хуже. Намного хуже.

Глава десятая

Очень странно

Улицы селения

Strazile din sat

Брашов

2 декабря 1888 года

Я пригнулась пониже, так, чтобы взглянуть между людьми, толпящимися вокруг места происшествия. Первым, что я увидела, были ноги человека, лежащего на снегу.

Судя по легким кожаным туфлям, это был мужчина. Я оглядела толпу, чувствуя, как в душу мою заползает страх.

Я искала весьма высокого молодого человека. С прямыми бровями и насмешливым изгибом губ. Но Томаса нигде не было видно. Он всегда оказывался там, где таилась неприятность. Меня затопил холод.

– Нет!

Я кинулась вперед, словно марионетка, которую кукловод дернул за веревочки. Если с Томасом что-то случилось… я не сумела докончить эту мысль. Каждая моя клеточка звенела от страха.

Пользуясь своим худощавым сложением, я протиснулась между молодыми мужчинами. Ужас придал мне сил и решимости. Когда один мужчина не пожелал отодвинуться, я оттолкнула его. Он налетел на соседа. Оба завопили что-то по-румынски. Судя по тому, что я смогла разобрать, они отнюдь не обменивались любезностями. Я знала, что веду себя непростительно грубо, но если Томасу плохо, я хоть всю Румынию пропашу при необходимости, оставляя за собой кости и пепел.

Когда тело наконец оказалось передо мной, я стиснула зубы и от потрясения немного прикусила язык. На снегу недвижно лежал Вильгельм. Я закрыла глаза. Я от всей души радовалась, что это не Томас, и корила себя за это. Это было недостойно с моей стороны. И ведь уже не в первый раз я получала утешение за чужой счет.

Как только это чудовищное ощущение отступило, я сосредоточила внимание на бедном юноше. Со своего места я не видела никаких ран. Судя по полнейшей неподвижности, Вильгельм не дышал. В морозном воздухе не видно было облачка пара над его ртом. Но зато кожа вокруг рта слегка изменила цвет, и на губах выступила пена.

Снег вокруг Вильгельма остался нетронут. Никто не попытался вернуть его к жизни и даже не прикоснулся к нему. Не то чтобы я ждала этого от крестьян. Они этому не обучены. Разве что поблизости случился бы врач… И кроме того, вполне могло оказаться, что крестьяне слишком испуганы, чтобы приблизиться к покойному. У меня все внутри сжалось. Вильгельм был так молод! Мне следовало раньше довериться моим инстинктам. Ведь очевидно было, что он страдает.

Я придвинулась ближе и заметила цепочку следов, что начиналась в нескольких футах от тела и уходила в переулок. Я прищурилась. Уж не убийца ли оставил эти следы? Возможно, Вильгельм умер от естественных причин, хотя молодые люди обычно не падают замертво во время прогулки. Да, кожа его имела красноватый оттенок, но не похоже, что он был настолько болен, чтобы внезапно скончаться.

Я мысленно пролистала хранящиеся у меня в памяти сведения о медицине. Возможно, не исключена аневризма. Это объяснило бы отсутствие внешних повреждений и следы пены на губах. Но не решало загадку с изменением цвета кожи у рта.

Надо послать кого-то к директору. Ведь один из его студентов мертв. А где проведут криминалистическую экспертизу лучше, чем в находящейся тут под боком академии? Ну хоть что-то хорошее посреди этого кошмара.

Я наклонилась, стараясь не коснуться Вильгельма, чтобы не нарушить ничего. В памяти у меня всплыли дядины уроки. Если здесь замешаны дурные намерения, то вполне возможно, что убийца сейчас где-то здесь и наблюдает за происходящим. Я оглядела толпу, но на вид никто в ней не выделялся.