Ледниковый человек
(В дали времен. Том IV) - Фарфоровский Сергей Васильевич - Страница 16

Но ничего этого нет… Жена умерла уже давно, скота нет, осталось несколько баранов, брюхо пусто, а врагов у Якшембе много — все обижают его, все пользуются его беззащитностью…

Издали доносится в кибитку странный звук, точно плач. Он растет и ширится, в нем чувствуется гнев и жалоба, голод и холод и одиночество… Это степной волк ищет добычи… «Как бы не съел баранов», — думает Якшембе — последних баранов, которых он так тщательно спрятал.

Не хочется покидать тепло кибитки и выходить на холод, и долго думал Якшембе… Потом сразу поднялся и вышел. Далеко на снегу было черное пятно… Это волк стоял на сугробе снега, подняв свою морду… и ветер разносил его песню тоски и гнева. Бараны были целы…

Якшембе думал, что еще несколько дней пойдет снег и животные должны погибнуть от голода, так как трудно будет им доставать траву из под снега… И опять донесся до Якшембе вой волка; и в бессильной злобе стал Якшембе подражать ему, кричать и выть, скалить зубы… и тоже жаловался он на свою бедную долю… Мысли тягучие, медленные тянулись одна за другой и вызывали в памяти однообразные картины прошлого. Вот Якшембе молод, едет на степняке-скакуне к себе из соседнего аула со свадьбы. Дома его встречает молодая жена, за которую он заплатил 700 баранов. Сытая жизнь так приятна, жена сварила калмыцкий чай, зарезали барашка.

В степи весна, и степь убралась цветами. Как хорошо и привольно в ней… Как мать, она рождает и кормит и греет своей широкой грудью детей степняков, и благословляют они ее… Но приходят злые духи и своим холодным дыханием все губят, и дети степи гибнут, слабые и беспомощные…

Погибли почти все бараны в одну зиму…

Злым духам принес жертву Якшембе, но не смиловались они, напрасно зарезал он черных баранов и кровью их кропил стадо. Пел и плясал колдун и старался напугать злых духов, но злые духи крепко сидели и не хотели уходить…

Пали и лошади, не на чем работать Якшембе… Осталось идти наняться батраком или пастухом к другим… Сидит Якшембе на снегу и думает свои думы… Тяжело будет ему жить батраком, покинуть степь и ее приволье; а может, заставят ковырять землю его — свободного, вольного степняка…

А буран бушевал и бушевал…

Откуда-то издали с громадной силой налетал ветер и с визгом и воем мчался дальше, рассыпая снег…

Степь стонала, плакала кибитка Якшембе.

Высокие сугробы ползли откуда-то, засыпая Якшембе и его убогое жилище… Ветер злобно пел что-то… Тело наливалось сладкой дремой, не хотелось говорить, думать…

А наутро, когда злые духи, устав, угомонились, и Якшембе, и его кибитка были засыпаны снегом.

ЧЕЧЕНСКИЕ ЭТЮДЫ

Из дневника этнографа

I

Чеченская свадьба

— Эх, опоздал ты к нам приехать, — говорил мне мой хороший знакомец, чеченец Дуга. — Без тебя справляли тут свадьбу, погулял бы, — ну, сегодня последний день, идем, будешь у нас почетным гостем.

Мы пошли. Пир происходил в довольно просторной сакле. Невесту я не видал, но, по выражению Дуги, она была такая хорошая девушка, что «если ножкой ударит о землю, тут будет источник» (чеченская пословица).

— Дорогу, дорогу дайте, — кричал Дуга.

Кругом был шум, свадебная зурна играла, бубны гремели. На площадке была джигитовка. «Баркалах, баркалах», — раздавались голоса удивления и одобрения ловкости молодых джигитов. Почетные гости пили из рога брагу, особый напиток. Хозяин с поклоном угостил меня, прибавив обычную фразу: «Мой дом к твоим услугам». В сакле сидели старики с хозяином. Мня усадили на почетное место. Началось веселье. Хозяин с кувшином и чашкой в руках стоял и угощал всех, стараясь развеселить своих гостей. Пели с аккомпанементом зурны песни о подвигах предков, о любви к родине, о храбрости героев. Особенно сильное впечатление произвела песня про храброго Хамзата. Вот она в вольном переводе, теряющем половину свой прелести:

«Летит по небу сокол на быстрых крыльях и бьет птиц…

Рыскает хищный барс по горам и разрывает зверей острыми когтями.

Оставляет Терек и едет за добычей юный Хамзат…

Захватил у ногайцев табун быстрых, как буря, коней и едет к Тереку….

Устал ястреб, спустился на камни и не боится опасности…

Утомился барс и лег в лесу, не чуя врагов….

Устал Хамзат и с товарищами стал отдыхать…

И не слышит он, что раздается топот множества всадников, — это едут его враги по его следам.

И сказал Хамзат:

— Товарищи, за нами гонятся враги и число их впятеро больше вас… Радуйтесь, мы скоро будем драться, как и подобает храбрым.

И еще сказал:

— Зарежьте лошадей и окружите себя их трупами, чтобы дороже продать свою жизнь и сказали бы про нас в аулах: они храбры, как товарищи Хамзата.

И сделали они так.

И окружили их враги вдесятеро более числом и смеялись враги:

— Если у вас нет крыльев птицы и лап мышей; если вы не умете летать или рыть норы — вы все погибнете… Сдайтесь и мы вас пощадим.

Отвечал Хамзат:

— Мы не боимся смерти, а ищем ее… Как усталый барс стремится к отдыху и молодой конь рвется на волю, — так хотим мы смерти… И смеемся над ней, и презираем вас, что так много вас вышло сражаться с нами…

И еще сказал Хамзат:

— Мы ищем добычи и золота, а для завтрашнего дня у нас будет смерть вместо добычи и порох вместо золота…

И вернулся он к товарищам.

Стали стрелять ногайцы и чеченцы и поднялся от их выстрелов дым… А товарищам сказал Хамзат:

— Выньте шашки и бросьтесь на врагов, чтобы быть в тени их и не спалило солнце…

И еще сказал:

— Счастлив тот, кто умрет, его имя всегда будет жить… Кто голоден, ешьте мясо коней, убитых нами; у кого жажда, пейте их кровь…

Постелите бурки, на них рассыпьте порох… Кто оробеет, тот хуже женщины… Стреляйте из винтовок, пока есть порох… Рубитесь шашками, пока они не переломятся… Грызите зубами, пока целы зубы…

И еще сказал храбрый Хамзат:

— Смотрите на небо, там вечно девственные гурии рая ссорятся друг с другом из-за вас, кто будет им мужем в эту ночь. Храбрейшим — они будут хвалиться; от трусливейшего отвернутся…

И подумал Хамзат, что смерть близка, но не сказал товарищам, чтобы не смутить их душу.

Высоко на небе он увидал птиц… И сказал им:

— О, милые жительницы воздуха, передайте последнее прости товарищам, оставшимся дома, кланяйтесь гордым красавицам аула и скажите им, что никогда их милые не вернутся к ним…

И запели они песнь смерти:

— Будем храбры до смерти!!! Не на родном кладбище будем лежать мы, а здесь в лесу… Будем храбры до смерти!!! Не сестры, жены и девушки милые оплачут нас, а шакалы завоют унылую песню… Будем храбры до смерти!!! Вместо родственников около наших трупов соберутся — вороны… Будем храбры до смерти!!! Наши очи выклюют птицы, а сердце съест шакал и псы растащат кости… Будем храбры до смерти!!!

Высохнет земля и забудут нас жены и возлюбленные. Вырастет зеленая трава и заглушит горе матери и отца… Не забывайте нас, дорогие товарищи… Будем храбры до смерти!!!

Мы не боимся смерти, ибо часто причиняли ее… Мы не боимся пули, ибо часто вылетала она у нас из ружей, как верная раба. На черной земле, что топтали ее, будем лежать мы.

И бросились на врагов и погибли все».

— Ну, доволен ли ты? — спросил меня Дуга… — Не горюй, что опоздал, скоро пойдем открывать невестку, ты познакомишься с нашим старым обычаем. Выводятся они, — со вздохом сказал он… Чечню не узнаешь теперь, совсем стала другая.

И грусть томным облаком повеяла на меня от его речей.