К тебе через Туманы (СИ) - Лунёва Мария - Страница 41

— И, правда, можно было бы поесть, – вырвалось у меня.

Теплая рука осторожно обняла меня за плечи. Склонившись, вардиган чуть подтолкнул меня вперед вслед за подругой.

— Ну, хоть что-то ты хочешь, – устало обронил он, - Раз уж все остальное тебя не порадовало, то думаю вкуснейшие запеченное мясо поросенка с этой задачей справиться. Здесь замечательно готовят.

В помещении царил полумрак. Практически все столики были заняты. Но раз уж в гости пожаловали сами варды, то дальний столик у окна тут же оказался освобожден. Милый обходительный официант, разве что не скакал вокруг нас, в то время как мы рассаживались. Я хотела потянуться за меню, но молодой паренек, обслуживающий нас, незаметно увел его у меня из-под носа и передал Обертону, а я осталась ни с чем.

— Что ты хочешь? - поинтересовался вардиган

— Не знаю, - призналась я, недоуменно пожав плечами,- я же не видела, что тут подают

Передо мною тут же раскрыли тонкие скрепленные дочечки с перечнем блюд.

— Выбирай, - погладив меня по руке, предложил вард

— Спасибо, – искренне поблагодарила я его.

О да, в меню оказалось множество блюд. Но вот стоило начать читать из чего они приготовлены, как я пришла к выводу, что половина из них дублирует друг друга.

— Мне запеченную свинину и салат из рыбы. И еще колбаски…- произнеся последнее, я замерла, забыв как дышать

Перед глазами все померкло и преобразилось черно-белой картинкой. Слух мог различить лишь нарастающий гул. Дыхание сперло, я проталкивала воздух в легкие с трудом. Казалось, еще один вдох и я просто подавлюсь собственным дыханием. Напротив меня сидел тот, кого я не ожидала никогда увидеть. В миг перед глазами промелькнул увиденный сон. Мужчина на берегу океана, смотрящий пристально и оценивающе, девочки плачущие в деревянных клетках в трюме корабля и зовущие маму. Все это вспыхнуло в памяти как пожар, стоило мне только узнать это лицо.

Мой отчим…

Время пожалело его. Он был так же красив, как и тогда, в прошлом. Моя мама настолько была ослеплена и порабощена им, что по первому же требованию выгнала меня из дому. Я даже не присутствовала на свадебном обряде. Его ненависть словно заражала ее и в одночасье я из любимой дочери превратилась в мерзкое напоминание о погибшем отце. Ему, видите ли, не хотелось видеть дитя его друга и лишний раз вспоминать, кому раньше принадлежала его нынешняя супруга. Если бы не бабушка, я осталось бы совсем на улице. И вот теперь этот темноволосый загорелый красавец с изумрудными глазами сидел с какой-то женщиной за соседнем столиком.

Ярость ослепила. Его взгляд скользнул по мне, и он растекся в улыбке. Но она быстро померкла, стоило ему внимательнее меня разглядеть. О да, он, конечно, не узнает во мне падчерицу. Но одну из тех девочек, что увез и продал жрицам в храм, не признать не сможет. На мне его «печать безмолвия», и пусть она развеялась, но след того, чьи руки впервые наложили ее на меня, останется навечно, как отпечаток ауры.

Он понял. В глазах мелькнул страх. Словно во сне, я пристально улавливала каждое его движение. Встал, стряхнул с серой куртки салфетку, непонятно как на ней оказавшуюся. Женщина что-то спрашивала у него, но он не реагировал.

Встала и я, зеркально повторяя все его движения. Оскалился. Улыбнулась не очень мило и я.

— Ниори, что с тобой? – дернула за руку Селестина. – Ты странно себя ведешь.

Странно. Моргнув, я посмотрела на нее так, словно впервые увидела.

— Ниори у тебя глаза зеленым пламенем горят, – прошептала подруга,- что случилось?

— Вард Итан, а вы можете просто так, не объясняя причину, заключить человека в темницу.

— Просто так нет, но если ты скажешь хоть одну причину, он тут же там окажется

— Причину, - повторила за ним я, - работорговля, насилие детей, убийство. Этого достаточно?

— Вполне, но нужно, чтобы кто-то обвинил его в этом и предъявил доказательства.

Оторвав взгляд от отчима, я потянулась к ножу, лежащему около тарелки. Он был достаточно остр для того, чтобы проткнуть одно гнилое сердце. Доказательств у меня не было, только мое слово против него. Но обвинить его и признаться перед всеми, что мой отчим продал меня с другими девочками в рабство. Признаться, что каждый день, сидя в клетке в трюме, я смотрела, как он и его подельники издевались над детьми и выбрасывали их растерзанные тела в воду за борт. Все это раскрыть. Признаться, что моя мать позволила ему увезти меня, и когда я пыталась звать ее на помощь, она считала монеты, что он ей отдал за мой выкуп.

«На приятные мелочи»,- так он ей тогда сказал.

Нож сжала так, что костяшки пальцев побелели, и вдруг я услышала невероятное. Эта падаль набралась смелости заговорить со мной

— Ну, что же вы юная жрица песков. Кто же старое помянет. Я вижу, моя небольшая коммерческая деятельность вовсе не пошла вам во вред, – его голос пел, столько заискивания и добродушия.

— Заткнись, – прошипела я

— Что же, я так рад увидеть хоть одну живую из вас. Поговаривали, что племя гуронов стерло храм с барханов, похоронив под собой всех вас. Послушниц лишь пленили.

От этих слов я дернулась, как от удара. Потянулась рукой к шее, которую долгие годы стягивал магический ошейник послушания. Мое движение он заметил и правильно все понял

— О, кажется, я ошибся. Вы милое дитя уцелевшая послушница. А еще говорят от гуронов живыми не уходят.

— Не уходят, – мой голос казался таким холодным и пустым. Сердце сжимало кольцо ледяной ярости. Убить. Убить его за все что он сделал. Уничтожить, даже если это станет последним, что я сделала. Умертвить.

Присмотревшись ко мне внимательно, отчим вдруг вскрикнул.

— Мертвячка!

Его слова, как пощечина, хлестнули по душе, метавшейся в агонии.

— Ну конечно, северянам не понять, а мы видим сразу твою тьму, впитанную с сотней смертей. Ты мертвячка – игрушка вождей гуронов. Жрецы этого племени любят создавать разумных мертвяков, - брезгливо выдохнул Хорудо, обо всем догадавшись. - Ну, конечно, твой зеленый огонь сбивает с мысли. Но мага не обманешь, особенно, такого как я. Ты метрвячка! А твои спутники знают, что сидят за одним столом с трупом? – он внимательно осмотрел мужчин за нашим столиком. - Как много смертей ты впитала, что так живенько выглядишь. Ну, мертвячка, когда в последний раз билось твое сердце. Падаль. Таких, как ты, сжигать на кострах нужно, чтобы не шатались неприкаянными, – он плевался словами, убивая меня морально. - Расскажи своим дышащим друзьям, как пытали тебя гуронские войны. Они резали твою плоть на полосы, или может, заставляли жрать собственное мясо. У вас, храмовных девок, всегда была регенерация что надо. Расскажи своим спутникам, сколько раз ты сдыхала, и жрала ли ты себе подобных. Мерзость. Наверное, твои спутники не знают, что делят стол с падалью. Не заметили, что не дышишь, и не бьется тот кусок мяса, что был твоим сердцем. Расскажи, каково это сдыхать… наверное, это так больно!

— Я живая, - выкрикнула я ему в лицо, - ты слышишь я все еще живая. Дышу и сердце на месте в отличии от твоего.

— Мертвячка, седая дохлая девка,- издеваясь гаркнул он во весь голос

Рванув вперед, я вскинула руку. Моя тьма всклубилась и перенесла меня вплотную к врагу. Меня трясло от такой бешеной ярости. Он еще смеет высказываться на мой счет.

Тварь, мразь, нелюдь.

— Заткнись! - выдохнула я ему в лицо. - Закрой свой рот и не смей оскорблять меня. Да что ты знаешь обо мне!? - в руке я сжимала нож, которым мгновенно полоснула по руке, показывая проступившие красные пятна. – Я живая, а ты умрешь! Я убью тебя, чего бы мне это не стоило.

— Не бери на себя много, храмовница. Ты падаль, мертвячка. Что ты можешь против меня.

Не выдержав более оскорблений, я замахнулась, но кто-то в последний момент выдернул нож из моей ладони и нанес удар в сердце моему обидчику. Мужская теплая крепкая рука обвила за талию и чуть сдвинула в сторону

— Все мужик, ты уже высказался, а теперь прочувствуй момент. Ну как, нравится сдыхать? – лилейным голоском поинтересовался Итан