Всадник на чужой земле - Лернер Марик (Ма Н Лернер) Н. "lrnr1" - Страница 73

Собственно, так и произошло, когда чужаки захватили владения Бжатапу. Сложившие оружие остались на своем месте, не говоря уже о купцах, ремесленниках и крестьянах. Но дальше Гунар повел себя крайне нетипично. Вместо введения новых налогов принялся платить, скупая на корню урожай и запасы. Самое обидное, фактически за причитающееся бывшему сюзерену, то есть ему, долю с податей и налогов. Продовольствие свозили на склады, туда же гнали скот в немалом количестве. На прощание, уже не обращая внимания на подскочившие цены, прямо под носом у подходящих войск забирали остатки, опять же за полновесное серебро. Откуда он столько денег взял, уму непостижимо! В итоге обычная осада могла затянуться надолго.

Заодно Гунар принимал добровольцев в Табор в немалом числе. Горожане могли не торчать на стенах, там и без того добрая тысяча. Первая пробная попытка приступа закончилась быстро. С налету их не взять, только зря терять людей. Он особо и не надеялся, проверял на прочность. Два десятка убитых — не цена за знание обстановки. Увы, договариваться о сдаче не собираются.

А еще есть крепость на высокой горе, контролирующая реку, где приходится держать немалый отряд без надежды на победу. И за спиной постоянно висят конники, внезапно налетающие и уничтожающие фуражиров и мелкие отряды. Гунарова бандитка прекрасно знает местность, и загнать ее в ловушку не удается. Потери невысокие, но постоянные, и в армии уже начинается ропот. Ко всему прошел слух, что Гунар платит мужикам за головы вражеских воинов. Пару деревень сожгли в отместку, и после этого крестьяне реально принялись при любом удобном случае убивать одиночек.

План действий был прозрачен с самого начала. Построить катапульты и требушеты, подвести под прикрытием к воротам таран и к стенам осадные башни. Часть деталей привезли с собой. Дерева в округе достаточно. Если бы не проблема. Все это займет немалый срок, а ему требовалась победа, и скорая. Во-первых, на носу сезон дождей, и вся округа погрузится в грязь, а снабжение, и так не лучшее, окончательно развалится. Во-вторых, он не может держать больше шестидесяти дней основную часть вассалов. То есть армия просто растает еще до начала ливней. На самом деле где-то месяц дополнительно он платить сможет, но потом придется залезть в немалые долги ростовщикам. Наверняка Гунар все это понимает и будет всячески затягивать оборону. Даже отступных брать не пожелал.

Было еще и в-третьих, самое неприятное. Госпожа Исыль Сили Кровавая освободилась и готова отправиться сюда во главе солидного отряда. Не добившись удачи в прежнем мероприятии, она не могла не попробовать получить жирный кусок у более слабого. Столкновения с еще одним противником он не выдержит. Все необходимо закончить максимально быстро. Именно поэтому с радостью ухватился за предложение горожан. Тьма с ними, с очередными льготами для торговцев. Главное — взять город. Любые условия можно пересмотреть. Или даже нет, но он избавится от неприятной занозы, лишающей солидного источника дохода и выставившего его в не самом лучшем свете перед вассалами. Не справиться с кем — всадником?! В глубине души он уже принял решение. В плен Гунара и за выкуп брать не станет. Молокосос умрет.

На башне мелькнул свет факела. И его пустили вкруговую. Пауза. Еще раз.

— Мой господин, — осторожно позвал старый оруженосец, воспитывавший его с детства. — Сигнал.

— Вижу, — сказал властитель спокойно. — Отдай приказ.

Войско двинулось без труб, барабанов и прочих громких звуков. Мимо холма потекла человеческая река. Многие несли заранее сколоченные лестницы, у остальных связки прутьев для засыпания рва. Это отнюдь не то, что подразумевается обычно. Не палка с перекладинами и даже не со ступеньками на одного человека. По таким могли одновременно подниматься несколько бойцов. Да и спихнуть ее гораздо тяжелее. Сама с немалой массой, а еще и вес вооруженных штурмовиков. Первому взобравшемуся на стену обещана весомая награда. Скорее всего, он не выживет, и определить единственного достаточно сложно. Но это и не столь важно. Если потребуется, приз получит и десяток. Не жалко. Главное — победа.

Почти без скрипа прополз приготовленный мощный таран. Он прикрыт сверху подобием крыши и сразу, конечно, ни стены, ни ворот не пробьет. Обычным воякам не доводили важнейшей интриги: ворота откроют изнутри. Все идущие в атаку должны быть убеждены в своей важности и необходимости действий, заряжены на мощный бросок.

Одна из атакующих колонн шла прямо к воротам, две другие по сторонам от въездной башни. Выучка неплохая, и почти до самого конца не производили звуков. Даже оружие очень редко звякнет. Не прислушивайся специально — легко пропустить. Они уже принялись заваливать ров принесенными фашинами, как сверху полетели прямо в груды сучьев горшки с маслом и зажигательные стрелы. Местами вспыхнуло пламя, освещая идущую на штурм пехоту, скопившуюся у вонючего оврага с нечистотами, в который превратился ров. Со стен полетели во множестве арбалетные стрелы. Затем заработали катапульты, швыряя камни и сосуды с горючими материалами на головы и политое маслом пространство под стеной.

Тишина сменилась криками, стонами, грохотом. Преодолев первое замешательство, осаждающие с боевым кличем устремились вперед, не обращая внимания на потери. Конники крутились за рвом, непрерывно стреляя по защитникам из луков, а люди кучей полезли по приставленным к стене лестницам. Сверху им на головы обрушили кипящую смолу. Жуткое дело и страшные раны. Многие летели вниз, обожженные, подстреленные, с разбитыми головами, отрубленными руками, скинутые с лестниц. Но новые и новые ползли без остановки, невзирая на гибнущих товарищей.

Властитель Кджелд во главе тяжелой конницы стоял в одном броске от ворот и ждал. Он уже понял, что окованные бронзой тяжелые створки не откроются, но еще был шанс ворваться в город. Таран бил с грохотом, на вершине стены шла схватка, и все зависело от того, кто первый сломается — лезущие наверх или сбрасывающие их вниз. Обе стороны несли потери, и все буквально висело на волоске. В какой-то момент штурмующие закрепились на стене и начали расширять прорыв. Уже светало, и хорошо было видно происходящее. Он жадно смотрел, хотя разобрать много снизу не получалось. Потом сверху полетели люди, и он вслух выругался. Гунар или кто-то еще вовремя пустил в ход подкрепление. Почти наверняка это были панцирники, может, спешенные. В данном случае вполне оправданно.

Лестницы валились вниз, пехота уже не пыталась атаковать с прежним пылом. А тут еще на таран сбросили с башни огромный камень, неизвестно как туда затащенный. Он проломил крышу, угодил на середину, искалечив внутри оборонительного сооружения людей и нанеся повреждения самому бревну. Дикий крик изуродованных сменился завыванием, когда в дыру удачно плеснули кипящей смолой.

Властитель Кджелд тяжело вздохнул. Пытаться гнать на штурм вновь — было неблагодарной затеей. Посылать ссаженную с коней конницу — неимоверно глупо. Потери стали бы невосполнимыми. Разочарование было глубоким, однако он умел своевременно остановиться, не доводя до последней черты.

— Трубить отход, — приказал и сразу повернул коня назад в лагерь.

Когда я проснулся, обнаружив, что свалился усталый прямо в одежде, и отправился мыться, в приемной уже сидело несколько человек. Первым позвал на беседу аптекаря. Поскольку до самого обеда не будили, видимо осаждающие сидели смирно, зализывая раны. По здешней традиции собирать убитых и раненых на поле боя не возбраняется, и им было чем заняться. Нам, впрочем, тоже. Приступ был достаточно неприятным. Из-за невозможности доверять местным, включая городскую стражу, в отряде изменников и такие присутствовали, благодаря чему спокойно прошли через патрули, пришлось использовать в бою один только Табор. Люди Ретча и мелкие группы из всадников ждали крайнего случая и прорыва. К счастью, не понадобилось, но больше семидесяти убитых и трехсот раненых. Мы Кджелда крепко стукнули по носу, но и он нам кровь пустил неплохо. В итоге — ничья. При его численном перевесе и небрежном отношении к набранному пехотному ополчению может себе позволить менять трех-четырех человек на одного нашего. Но моя непобеда ничего повелителю не дает. Как сидел под стенами, так и продолжит.