СДЕЛКА. Исторический роман (СИ) - Черненко Богдан - Страница 43

Самые крутые Хозяева как раз тут, совсем рядом. На мне, собственно и топчутся. Привилегия. Я то есть тоже высоко близко. Пишу тебе.

А зачем пишу. А чтоб тут и оставаться как можно дольше не упасть вниз до победы наших над вашим миром и тогда меня возьмут заберут обратно к вам с собой обещают очень хочу.

А за что привилегия?

У наших Хозяев тут тоже своя такая жизнь. Есть амбиции, иерархии, лузеры и чемпионы, тут союзы и войны, только всё очень очень быстро. И ещё Хозяева кушают питаются пополняются энергией. Ну а как? Не кушаешь вкусно лузер значит нищеброд пшёл вон в дно. Низшие бесы питаются мелкими земными уродами пакостниками подонками но ссыкливыми не огромно грешащими а много по чутка. Ну типа друга подставил кошку задушил. Средние черти побогаче и разнообразнее, скажем, британским парламентом кушают. А главные Хозяева -- для них лондонский Сити, Волл Стрит и всё аналогичное. Но есть и карнавалы тут у нас. Наслаждаются вкуснейшей жратвой все высшие и большинство средних. Это когда в вашем, сысын, мире, происходит что-то очень очень. Война, например, мировая. Тогда у нас пир пир пир! Но войны и у вас давно нет, а для наших это миллионы лет назад.

И вот через несколько миллионов после последнего пира вдруг Хозяева получают огромный роскошный стол из взрыва ненависти, отчаяния, злобы, страха, желания мстить, уныния, слёз и самоубийств. Это сто миллионов ниггеров одновременно узнали об убийстве Мартина Лютера Кинга. Какое тут было торжество! А через сутки и повар пожаловал, папеция твоя, зыночик. Ну встретили меня как всех, без Ви Ай Пи, но потом вытащили из канавы полной кипящего дерьма, в ней все начинают, и подняли наверх, к вам поближе. Это как ты понимаешь, не награда, тут так не бывает. Это чтоб я ещё чего-нибудь устроил из вкусно и много пожрать. В прошлый раз я устроил Хозяевам пир, но живой был. Они хотят, чтоб ещё повторил. Но я мёртвый, а они не врубаются, не светят интеллектом, да и вообще свет тут жжётся больнее, чем крюком в простату.

Что я могу сделать-то?

Уже приготовился обратно в кипящее, но тут вдруг подтягивают к нам наверх, ко мне по соседству одного убитого русского. Накормил, оказывается, главных Хозяев просто изысканным деликатесом вкуснейшим. Многие Хозяева, с низов пробившиеся, даже не пробовали такого никогда, только в легендах слышали. То есть это не гора жратвы была, как я сделал, это эксклюзивное блюдо у него, для самых верхних Старших.

Что такое, тайком спрашиваю русского. Оказывается, он офицер Красной Армии, воевал в Афганистане. Был смертельно ранен и попал к нам прям с поля боя. Ну и? В чём блюдо-то? Он говорит, что и сам не знает и фишку не рубит. Я разрублю твою фишку, говорю. Да что ты, англичанин, понять можешь про нас, русских? Мы другие, говорит. Я ваших русских много тут повидал всяких, и древних и молодых, я ему, разберёмся. Я тут самый крутой из подставок. Я убил Короля-Священника, отчего накормил не легион, врут цырковники, а легиард бесов. Давай по секундам, я ему. Я опытный повар, найдём твой секрет. Стали вспоминать. Он оказался обкресчённый с детства бабкой, бабка его и в цырковь водила, не советский атеист, короче, эту штуку на шее на верёвке таскал, молитвы Творцу своему знал и говорил. Я ему, как убили-то, чем, куда? Он, три пули в грудь живот. В сердце? Не, вроде, вокруг. Сразу здох? Секунд через пять-десять, может пятнадцать. Не в сердце и так быстро? А чо делал эти пять-пятнадцать секунд? Он помолчал, а потом как завоет и как начнёт под Хозяином своим дергаться, расфокусироваться, что Хозяин ему позвоночник-то копытом в копчик и вышиб через горло. Пока булькал клекотал глазками вращал в муке мученской, пока восстанавливалась форма его, я покумекал, подумал. Пришёл он в себя, плачет тихо, дрожит мелко незаметно. Так чо, шепчу? Чо делал-то перед Адом? Он, в богадушумать! Матерился. Из последних сил матерился. А бабка моя, говорит, бабка-то! Всегда, внучёк, благодари Господа нашего, всегда, в радости благодари и, особенно, в горе благодари Бога. Я ему, тихо ты, тихо! Бога всегда благодари от души искренно, особенно на поворотах судьбы. Я понял теперь, плачет русский. Понял. Если отблагодаришь Господа искренне, не откладывая, вот тут же порывом души и смертельная рана затянется. А если обматеришь, и царапина убьёт. Уууууууууууууууууууууууууууууууууууу! Но тихо выл, во Тьму.

И вот тут-то, сынищща, и чпокнула у меня в моей неголове-голове эта самая идея нашего с тобой великого предприятия. Мы с тобой таких дел нагромоздим! Я тебе тайны замогильные рассказывать буду, я их тут наподслушал у Хозяев, а ты мне поможешь удержаться на верхней границе Тьмы, ближе к вашему миру. А потом, глядишь, Хозяева говорят уже скоро, мы к вам придём всем воинством и мир ваш под себя заберём, а меня в Лондон вернуть обещали. Понял, опарыш? Псын ты мне или фдочь?

Я осторожненько так, в перерывах между воем спрашиваю русского. А как спрашиваю, вообще, вы русские себя на поле боя ведёте? Всегда материтесь или только когда подыхаете? Всегда, говорит, и когда в атаку идем, и когда в строю стоим, и на привале и даже во сне, наверно. А при ранениях? Он молчит, да, значит. А много ли среди вас обкресчённых, спрашиваю. Не знаю, говорит, это вроде как не запрещено и модно, но разве что кресты носят, а молитв не знают, в церковь не ходят. Не ори, говорю! То есть у вас, у русских, есть защита защит, а вы её в самый важный момент в жизни сбрасываете, даже можно сказать, сплевываете, кидаете под ноги или в лицо Тому, кто вам эту защиту дал и зовёте машете приветствуете наших Хозяев, чуть ли не копыта им и под хвостом с готовностью лижете целуете ещё живыми? Хотя мученикам и так в Прай сразу положено. Да? Молчит русский. Ай ты мой хороший замечательный, говорю я ему. Я бы тебя обнял, но не хочу Хозяина своего тревожить. Всё, отвянь, гнида, говорю я ему. Я медиума вызываю.

Тебе сейчас шестнадцать, отпрыск, и ты нищеброд как я был. Шансов ноль, как и у меня. Мы с тобой это исправим. Иди в военные, я помогу и связями в высших кругах, я тут всё про всех знаю, и деньгами, этой штукой как раз наши Хозяева заведуют.

Сделаешь хорошую карьеру. Но для этого, сыног, ищи возможности по всему миру, ищи! А найдёшь, позови мысленно по имени папко, меня, то есть и убивай, убивай, убивай, убивай, убивай русских!

Документ 280

Письмо в редакцию

"Wikileaks Daily"

от генерала Роберта Скуллза,

30 ноября 2018 года

Сэр!

Мое имя Роберт Хью Скуллз, мне семьдесят девять лет. Вы, конечно, обо мне слышали. Я тот самый главный координатор операции "Голодный Исав", личный друг президентов США Джонсона, Никсона, Форда и Рейгана, боевой лётчик и почётный сотрудник Госдепартамента, ветеран войны с вьетнамскими комми, генерал-лейтенант ВВС США в отставке, особый старший агент ЦРУ на пенсии и человек, лично разваливший Советский Союз. Это моя краткая биография. Полную же историю своей жизни и невероятных, но абсолютно правдивых приключений, я изложил в мемуарах, которые, к сожалению, уже больше года не собираются публиковать все американские и английские издательства. Канадские и австралийские тоже все.

Мы живем в удивительное время! И те, кто жил в другие времена, нам не завидуют. Двадцать первый век, этот свихнувшийся развратник, взрывает изнутри мою старую черепную кость. И если я вдруг задел ваши чувства с самого начала обращением "сэр" - прошу не оскорбляться, а учесть мой возраст и государственные награды.

Дорогая редакция!

Я начал писать свои мемуары, как только вышел в отставку, то есть много лет назад. Закончил я свой огромный труд пять лет назад, но публиковать его нельзя было до 25 июня прошлого, 2017 года. Утром двадцать шестого июня прошлого года я отправил почтой три дюжины пакетов с копиями моих мемуаров в крупнейшие англоязычные издательства мира. В некрупные издательства тоже отправил свой труд, но по электронной почте, внук подсказал, как это сделать.

Поверите ли вы мне, но я не получил ни одного ответа от издательств! Даже ни одного факинг отказа, хотя все отправления дошли до адресатов. Я не могу считать это недоразумением. Я это объясняю негласным запретом со стороны какого-то одного или вообще всех моих прошлых работодателей.